- Если тебе не нравится, могу поискать что-то другое, - я способен заставить свой голос не срываться, но с каждым днем это все труднее.
Усмехаешься… шепчешь что-то про Черного Жреца, котят и девственниц… Доволен… Не понимаешь, что Жрецы – это страшно. Не понимаешь, что только что ты совсем не пошутил – да и список жертв привел далеко не полный… Но твоя улыбка-усмешка стоит любого непонимания.
Дежурная сальная шутка, едкая подколка – и я заставляю себя исчезнуть – хватит. Любой яд нужно потреблять малыми дозами. А ты, несомненно, мой яд.
Все чаще ловлю себя на мысли, что я хочу обратно. К Хозяину. Туда, где не будет вас.
- оОо –
Внутри бьется тугой ледяной ком. Сбежал. Я могу лишь догадываться, почему это случилось – но, впрочем, не думаю, что сильно ошибаюсь. Его юность, та память, которую он утратил, не могла не содержать сведений обо мне. Нет, не так.
О Радесе.
Пусть, он вспомнил лишь на миг, но… этого было достаточно, я так думаю, чтобы испытать неизбывный ужас любого раба перед Джар-Гредом Империума.
Сознание, отделившись от эмоций, привычно анализирует и систематизирует факты… пока на дне души закипает ядовитым огнем вулкан растрепанных чувств. Почему-почему-почему?! Аргх-х-х!
С разворота впечатываю кулак в стену, по которой тут же расползаются оплавленные трещины. Так. Стоп. Смирить силу… Вдох. Выдох. Ме-е-едленно. Резкое движение бередит ожоги на спине – не хочу их лечить магий. Они заживут сами, и пусть останутся шрамы – на память о моей глупости, о моей слабости.
Ноги сами несут куда-то вглубь и вниз, под город – и только когда оказываюсь возле огромных проемов с видом на Цепи, понимаю, что неосознанно шел в Лечебницу… Зачем? Бередить свои раны? Убедиться, что еще не совсем свихнулся? Я ненормальный… как ты и говорил…
А ты снова колесишь по клинике – интересно, ты хоть иногда сидишь на месте? Не думаю. Вся твоя жизнь – движение, потому что ты – огненный ветер, что разносит пожары по городам и весям. Ты плещешь яростью и бешенством, но смиряешь их в себе, сдерживаешь стальными барьерами воли, и я не могу не восхищаться этим. Сейчас в тебе бьется пульсом стремления не одно – но два сердца.
- Хоук! Ты вовремя. Мне… нужна твоя помощь.
Ты так редко признаёшься в том, что не способен с чем-то совладать в одиночку.
- Снова отступники? Опять вытаскивать? – приподнимаю бровь, прислоняясь плечом к стене. Взрыкиваешь – зло и нетерпеливо, как-то по-звериному – на краткое мгновение мне даже кажется, что зрачки твоих глаз стали вертикальными – и бросаешься вперед так, что по моему телу пробегает предательская дрожь. Поддаться. Подчиниться яростной мощи. Ощутить стальную хватку рук на своем теле…
Твои пальцы уже в который раз сминают мой ворот, притискивая вплотную, и ты выдыхаешь мне в лицо:
- У Мередит родился план Всеобщего Усмирения. Согласно нему всех – ВСЕХ! – магов в Казематах, а впоследствии и по всему миру проведут через обряд.
- И ты хочешь убить Мередит? – в твоих глазах вспыхивают противоречивые чувства. Согласие. Бешенство. Нетерпение.
И, что больнее всего, желание. Душащее, словно ядовитый плющ, липкое, как паутина Имперских Прядильщиц.
- Я. Хочу. Чтобы. Ты. Пошел. Со. Мной. И своими глазами увидел, ЧТО делают с магами в этом, сожги его Архидемон, городе.
- Хорошо. Хорошо, - вскидываю руки – лишь бы подальше от тебя. – Когда?
- Сейчас.
========== Киркволл. Одиночество лириумное, одиночество янтарное ==========
Так бесконечна морская гладь,
Как одиночество мое,
Здесь от себя мне не убежать,
И не забыться сладким сном.
У этой жизни
Нет новых берегов
И ветер рвет остатки парусов
Прикусываю костяшку пальца – воспоминания режут, словно нож масло, кромсают память и чувства. Немилосердно, жестоко, грубо – как ритуальный кинжал распятое на Алтаре тело жертвы.
… - Стой! Ты не должен убивать меня! – во взгляде Старшей Ученицы Магистра паника.
- Почему это?! – а в его голосе рычание пополам с хрипом, - Есть только один человек, которого я хочу убить больше, чем тебя!
Личная месть – я могу это понять. Как могу понять его желание оборвать хотя бы одну из цепей, но… Это такая явная ловушка. И я даже не могу удержать его от того, чтобы он в нее сунулся – иначе придется выдать себя…
Подхожу к Волчонку вплотную, оказываясь в круге света – все время старался мелькать подальше от Адрианны, вне поля ее зрения. Ее голубые глаза распахиваются – невозможно, просто нереально широко, отражая вспышки догорающего магического пламени. Узнала. Я даже не сомневался… Фенрис быстрее – он и не думал, что может узнать еще что-либо, не менее важное, чем сведения о его сестре. Рука растворяется в Тени, ныряя внутрь грудной клетки, чтобы материализоваться уже в глубине тела Ученицы. Глядя прямо в ее гаснущие глаза, одними губами шепчу «To vivere Imperium est…», наблюдая, как рассыпается пеплом пережженная Эльфиком Нить ее жизни. Он встает – ноги подгибаются, руки дрожат…
- Ты хочешь об этом поговорить?
- Нет, чтоб тебя, я не хочу об этом говорить! – он и сам не понимает, что кричит, кричит на новоимперском. И сомневаюсь, что когда-нибудь поймет. Арканум изламывается гулким эхом в полуобрушенных сводах Троп, в которые перешли простые высеченные в скалах пещеры, и сейчас я более всего хочу, чтобы в руке оказалась привычная ладони плеть. Потому что за глупость иногда нужно наказывать самыми суровыми методами – если одна и та же ошибка совершается раз за разом… - Это может быть ловушка! Данариус не мог не знать, что Адрианна знала о сестре! Он не мог не понимать, что она… - на миг задыхается от эмоций и… гаснет. – Кто может коснуться этой силы и не запачкаться? Треклятые маги… Я… мне нужно идти.
В поместье удивительно пусто и гулко – почти как в нижних камерах Цитадели. От сравнения меня передергивает, но… что же теперь, если это правда? Бодан и Сэндал уже ушли спать, матушка, вероятно, тоже… или вновь перебирает портреты-миниатюры, почти беззвучно роняя слезы сожаления…
Самый верхний уровень поместья совершенно пустынен – и сейчас это почему-то самое уютное место во всем здании. От пыли, что поднимается от моих шагов, свербит в носу и щиплет глаза. Если отрешиться от окружающего, можно даже представить, что я научился плакать… ха. Самого себя не обманешь, как ни старайся… Здесь тихо – и из крохотного грязного окна открывается невероятный вид на Залив.
На Стену Древних.
Силуэты Драконов почти уничтожены – люди сделали все, чтобы забыть кровавое прошлое камней в основании города – но в свете заката еще можно разглядеть и Венец Думата, и Цепь Андорала… и даже, если постараться, узор на чешуе Разикаля… а еще – кровавый дождь.
Я до сих пор не могу понять значения этого символа, быть может, потому, что почти все камни – рубины, хризолиты, огневики – те, что прежде, вероятно, изображали капли, сейчас разворованы, и лишь редкие алые искорки мерцают в черноте базальта – там, куда почти невозможно добраться. Странно, что они вообще еще есть – за прошедшие века должны были отыскаться виртуозы скалолазания… но нет. Сияют в растекшемся на полнеба пламени заката жгучими брызгами.
И если это символ Древней магии, которой Боги обучали Правоверных, то почему же их распахнутые крылья словно укрывают землю от этих капель-искр?
Пальцы оставляют чистые полосы на пыльном стекле. Так странно. Это – не мой дом. День за днем и год за годом я осознаю это все четче. Не моя судьба, не моя стезя. Не моя жизнь. Как бы я не пытался, для меня невозможно отстроить что-либо новое на фундаменте из человеческих жертв и некромагических ритуалов.
Да и стоит ли пытаться, если Хозяин рано или поздно решит меня вернуть?
Все чаще я сам себе напоминаю подвешенного в Ничто – когда нет ни единой идеи о том, что будет дальше…
- оОо -
Я прикоснулся к мечтам твоим,
И был недобрым этот миг –
Песком сквозь пальцы мои скользил
Тот мир, что был открыт двоим…
