Целюсь выстрелить в глаз троллю, но буркала маленькие и глубоко посажены. Попасть туда, когда идёт борьба и башка ходуном ходит, невозможно, поэтому стал выцеливать кадык. Тем временем, медведица промчавшись меж ног громилы напрыгнула сзади и полоснула когтями по мягким частям. Тролль взревел распрямившись. Я чётко ухватился взглядом за открывшуюся шею и тут же послал болт длиннее обычного, с более массивным наконечником. Он вонзился в шею ближе к середине. Мощь арбалета такова, что даже троллячью кожу удалось пробить, болт прошёл навылет. Ужасная тварь захрипела хватаясь за рану, зашаталась. Соловей и Гвальт стали поспешно отползать, в страхе перед агонией. Тролль начал переступать с ноги на ногу, махать то левой, то правой лапищей, его скрутило. Медведица, что не оставила намерения отомстить, получила удар по касательной и откатилась без чувств. Мы продолжали наблюдать, как умирает огромный враг, когда обозники начали спускаться.

В этот момент послышался шум из леса и, вскоре, на опушку, стали выбегать гномы, ведомые Груггевором. В полном доспехе, с щитами и длинными копьями – цвет нашей тяжёлой пехоты. Командующий даже малые баллисты приказал взять, одну из которых могли унести шесть гномов. Как было бы хорошо, подоспей они раньше…

Горячка боя начала спадать, навалилась жуткая слабость. Заболели все ушибленные места, закружилась голова. Желудок поспешил исторгнуть остатки недавнего завтрака – настолько отвратительно воняет тролль. Двое подбежавших гнома, подхватили меня под руки и помогают идти. Я сначала глянул на Гвальта и Буна – им тоже оказывают помощь, потом вгляделся в лица пехотинцев – Лумол и Богор, на них можно положится. Тут силы покинули тело и я повис на собратьях.

В бессознательном состоянии, меня дотащили до форта на полях. Ребята бы и дальше помогали, но я уже пришёл в себя. Хотелось лечь и забыться. Разница между лежанками в форте и жилищем в королевстве, существенна – в пути до последней. Лумол и Богор – ребята понимающие, проводили до лежанок в большом зале форта, больше напоминающего уютный сарай. Жадно выдув кружку воды с облегчением завалился. Молот предложил снять хотя бы верхний доспех, но я отказался. Сон пришёл тут же.

Приятный голос влечёт вверх. Всплываю, наслаждаясь его переливами. Словно мама… Её облик иногда является во снах, как и образ отца. Оба родителя погибли в Сече.

– Во-о-рк! Очнись, надо снять доспех, – более явственно расслышал я. Веки, как тяжёлые мешки с песком, еле приподнялись. Сон был небывало глубоким. Надо мной склонилась Анна. – Наконец-то ты проснулся! Прости, надо осмотреть раны. Вставай, Ворк, дай я сниму доспехи.

Я попробовал прервать её монолог, но горло издало какой-то хрип. Натужно прочистив, повторяю:

– Откуда ты здесь?

– Ребята сказали, где тебя оставили. Я всё взяла, – доложила лунарка, повернувшись к сумке. С гулкой тишиной в голове наблюдаю, как она достаёт аптечку алхимика, еду, бутылку с отваром. Повернулась. – Сядь поровнее, Ворк, мне нужно снять с тебя всё.

– Всё? – переспросил я, выполняя просьбу.

– Ах, ну конечно же всё! Я уже попросила, чтобы баню растопили. Тебе надо переодеться Ворк, а то такой запах…

Она стрельнула глазками и меня взял стыд. Лунарки вечно намёками говорят.

– Я сам переоденусь, – буркнул я.

– Ну, конечно! А раны обработать?! Да сиди ты ровно, дай сниму! – скомандовала Анна, взявшись за кольчугу.

Я подчинился, борясь со смущением. Конечно, стесняться мне особо нечего – развит хорошо, а длинные руки это даже плюс.Ультрамариновые глаза лунарки плотоядно блестят, стягивая с меня остатки брони. Куница, так Анну прозвали за пепельные с лёгким рыжим оттенком волосы, больше стремилась раздеть и узреть наготу, нежели добраться до ран. Сейчас я хорошо понял Исконников, что не вступают в отношения с лунарками, придерживаясь одиночества всю жизнь. Все эти отношения, близость – то ещё удовольствие. По мне, так лучше в дозоре сидеть.

– Эй-эй! – возопил я, когда Куница взялась за холстяное нижнее бельё.

– Называй меня Норкой, – певуче попросила она, раскрасневшись. Её руки отвели мои и продолжили стягивать рубаху.

– К-какой ещё Норкой? – переспросил я.

– Хи-хи! – заливисто отозвалась она. – Зверёк такой есть, а ты про какую норку подумал, воин?

– Ни про какую я не думал, – откликнулся я, созерцая дощатую стенку помещения. До того, как её руки прошлись по груди, успел рассмотреть лежаки, длинный стол и небольшой каменный умывальник, откуда всё это время шёл журчащий звук.

– Ты чего?! – чуть не отпрыгнул я, когда пальцами левой руки она зарылась в волосы, а правой ухватилась за пласт грудной мышцы.

– Раны ищу, Ворк, – мягко откликнулась она, имея крайне томный вид. – Не сопротивляйся.

Воркующий, мягкий и волнующий голос Анны, с переходом в томный шёпот, вызвал какую-то реакцию во мне. Я с удивлением заметил, как моё усталое и почти разбитое тело, начало наливаться силой. В это время лунарка действительно нашла ссадины и характер прикосновений сменился. Наконец я дождался обещанной заботы.

Лечение руками Анны подарило новое чувство удовольствия. Приятно, когда за тобой ухаживают. Она и пальцы обработала, а потом перевязала. Следом мы собрались мыться. Для этого нужно выйти во внутренний двор форта и далее – к бане. Проспал я до раннего вечера и лик Первозданного Огня уже склонился к горизонту. Во дворе встречаем гномов из отряда, оставленного Груггевором для охраны полей. Они, как раз затаскивают баллисту на вышку. Вдруг начали всматриваться на север, а потом, бросив орудие, понеслись вниз, перепрыгивая ступени. У меня вновь шевельнулось беспокойство в груди. Тоже рванул к выходу из форта. Анна кричит вслед:

– Эй! Ты куда?!

– Я сейчас!

К выходу из форта, подбежал одновременно с пехотинцами. Гномы глянули на мой вид, но удивляться было некогда, да и тревога на их лицах живо передалась мне.

– Что там? – спросил я, пропуская их.

– Обозники бегут.

– Великий Ор, – выдохнул я и припустил следом за пехотинцами.

За стенами форта вновь показалась панорама разрушений, чуть укрытая длинными вечерними тенями. Я скорее нашёл взглядом дорогу и приближающиеся фигуры гномов. Перечитав понял, что нет русоволосых братьев – Хрура, Локра и Егора. Тревога пуще прежнего сдавила грудь.

На лицах сородичей отражается тень большого горя. Стоило нам приблизиться друг к другу, как обозники заголосили единым стоном. Чтобы точнее узнать, что же случилось с обозом, пришлось подождать, пока успокоятся и восстановят дыхание.

Заговорил Виктор:

– Обоз разграблен! Большая часть товаров похищена! Братья остались собирать, что осталось.

Ребята вокруг зашумели.

– Тролли? – выдохнул я.

– Гоблины! Проклятый день сегодня, Ор свидетель! – горько сказал Виктор.

– Их же не было в округе никогда, – удивился я, быстро думая, как быть.

– Так и тролли близко не подходили, а теперь вот…– Виктор совсем приуныл.

– Так, кто со мной пойдёт в погоню за гоблинами? – спросил я.

Гномы опешили. Звать весь отряд пехоты, что оставлен для охраны форта, не вариант, поэтому смотрю на обозников.

– Я! – отозвался Щитор, моложе меня и первый кандидат в разведчики. От него инициатива ожидаема.

– Ноёрд, – позвал я нашу легенду, самого высокого и худого гнома, – тебе лучше бежать дальше с донесением.

– Может ты?

Виктор, к которому я обратился последним, чуть пожевал губы и кивнул. Вызвалось ещё по одному из пехотинцев и обозников. Анна, которая к этому времени уже подошла и с некоторым испугом вслушивалась, произносит:

– Ворк, ты так собрался за гоблинами гоняться?

Я залился краской, да и ребята заулыбались – все в броне, один я в легких белых штанах и с оголённым торсом.

– Оденусь и пойду, – чуть нервно отозвался я.

– Хоть ополоснись, герой, – мягко обратилась она, выделив последнее слово так, что каждый присутствующий понял много больше, чем факт признания героизма. – Пошли! Даже не отдохнул, не поел, не помылся… Никуда эта жабья зелень не денется, если ты немного уделишь времени себе.