Сходство Булаклая и реально существовавшего военачальника Бурундая отражает летопись Красинского, по которой новогородский правитель Шварн, убивает заволжского царя Булаклая. Историческая личность - военачальник Бурундай возглавлял поход татар на литовские земли в 1258 г., и хотя в этот момент правителем Новогородка был не князь Шварн, а его брат князь Роман [51, c. 371], все же князь Шварн и военачальник Бурундай были современниками и врагами. Кроме того, впоследствии галицко-волынский князь Шварн действительно стал правителем города Новогородка и всей Литвы [61]. Искажение имени Бурундай, на Булаклай или Балаклай, видимо, не случайно и связано с торговым населенным пунктом Балаклава, который имел большое значение в торговле Золотой Орды и был хорошо известен в ВКЛ [11, с. 722]. Однако обращает на себя внимание сюжет большинства белоруско-литовских летописей, где царя Булаклая под Койданово громит князь Скирмут. Надалеко от Койданово (современный город Держинск), находится деревня Скирмунтова, в которой находится сакральный объект - Святая гора, из-под которой берет начало река Неман [20, с. 7]. Возможно, имя князя Скирмута взято с названия деревни, в которой находится Святая гора, почитаемая у местных жителей.
Летописный заволжский царь Курдас, разбитый в белоруско-литовских летописях под Мозырем, имеет сходство с исторической личностью, баскаком Южной Руси, Куремчи (по русским летописям Коуримсы). Против него воевал галицко-волынский князь Даниил Романович в 1255 г. В противостоянии Даниила Романовича и Куремчи союзником Даниилы Галицкого был литовский князь Миндовг [48, с. 44]. Наибольшее сходство летописного Курдаса и военачальника Коуримсы отражает Евреиновская летопись, в которой описывается, что союзником литовского князя против Курдаса был князь Святослав Киевский. Именно в киевские земли был направлен поход князя Даниила Романовича и Миндовга в 1255 г., кроме того, все белоруско-литовские летописи, упоминающие Курдаса, описывают гибель в битве с татарами князя Андрея Луцкого, в то время как в походе 1255 г. имел место очень яркий эпизод разграбления литовцами окрестностей города Луцка [54, с. 195].
Следует отметить, что летописные военачальники Курдас и Кидан были разбиты под Мозырем. Недалеко от Мозыря существуют и сакральные объекты, связанные с татарами. Например, под Мозырем есть Шайтан-Гора. Согласно местной легенде, черт по имени Шайтан, разозлился на город Мозырь и желая уничтожить город, схватил огромную гору. Однако Шайтан так и не смог донести гору до города, так как его испугало пение петуха [20, с. 27].
В Хойницком районе, надалеко от Мозыря находятся курганы, по легенде оставшиеся со времен Батыя. В деревне Абакумы Лоевского района также находится курган, где захоронены татары [20, с. 265].
Однако следует учитывать, что именно в этом районе, через Лоеву гору, проходил Муромский путь нападения крымских татар на белорусские земли. На связь сюжета о разгроме военачальника Курдаса с крымскими татарами указывает и имя литовского князя, разгромившего его. Согласно белоруско-литовским летописям Курдаса громит князь Скиргайло, и недалеко от Мозыря есть местечко Скрыгалов, где в 1497 г. был схвачен и убит Митрополит Киевский и Всея Руси Макарий [10, с. 429]. Следовательно, сюжет разгрома Курдаса связан с крымскими татарами, и вряд ли имеет отношение к военачальникам Золтой Орды. В тоже время Румянцевский список и Евреиновская летопись могут искаженно отражать события 1255 г. описанные в летописи, и встраивать их в легенду, основанную на походе крымских татар 1497 г.
Имя летописного Кидана перекликается с тюркским именем Кадан, которое носили два известных татарских военачальника, шестой сын хана Монгольской империи - Угэдея и сын хана Золотой Орды - Менгу-Тимура.
Военачальника Кадана, шестого сына хана Угэдея, Ипатьевская летопись упоминает его в числе лучших монгольских полководцев, участвовавших в татаро-монгольском нашествии [54, с. 177]. Рашид ад-Дин в своем сборнике летописей упоминает об его участии в качестве одного из главных военачальников при взятии города Рязани, Козельска, Киева и военной компании против народов Кавказа [72, с. 37]. Но пик его военной карьеры приходится на военную компанию в Южной и Центральной Европе, когда конница Кадана, была отправлена Батыем в погоню за королем Венгрии Белой IV. Король Венгрии бежал на корабле, но был вынужден плыть недалеко от береговой линии, и Кадан имел возможность преследовать его по суше. Во время этой погони Кадан в своем послании, угрожал Хорватии - где укрывался венгерский король [67, с. 119]. Преследуя Белу IV, Кадан попутно разграбил такие города как Перк, Загреб, Темешвар, Свач, Катарро. Его конница нагнала корабль венгерского короля, когда Бела IV остановился в городе Трогире, и Бела IV оказался в осажденном Каданом городе. На обратном пути из Хорватии Кадан разорил Болгарию [76].
Безусловно, такой яркий полководец, упомянутый в нескольких источниках, включая Ипатьевскую летопись, мог быть перенесен в белоруско-литовские летописи в более поздний период. Тем более что, возможно, шестой сын хана Угэдея упоминается не только в летописях, но также в русском народном фольклоре [57, c. 80]. Шестой сын хана Угэдея имел удел во владениях Батыя, и мог вести военные операции на территории Золотой Орды в конце 40-ых г. XIII в., с ведома Батыя. Однако по сведениям Рашид ад-Дина, в 1249 г. Кадан находился на курултае (собрании знати), организованным Батыем, вдали от западнорусских земель [55, c. 233].
Следует подробнее остановиться на версии, согласно которой упомянутый в белоруско-литовских летописях Кидан, был одним из военачальников хана Менгу-Тимура [22, c. 60]. В белоруско-литовских летописях упоминается, что Кидан был внуком Батыя, а сын хана Менгу-Тимура, Кадан, был правнуком Батыя. Кроме прямого родства с Батыем, сын хана Менгу-Тимура, мог участвовать в походах на ВКЛ 1275 и 1277 гг., поэтому он больше подходит на роль летописного Кидана.
Битва под Могильно литовского князя Рынгольта с союзом русских князей и татар, описанная в белорусско-литовских летописях, перекликается с походом татар 1275 г. на ВКЛ. В белоруско-литовских летописях описывается, что в походе на князя Рынгольта участвовал князь Лев Владимирский, именно жалоба галицко-волынского князя Льва, в ответ на разграбление литовским князем Тройденем, Дорогичина и привела к совместному походу русско-татарского войска на ВКЛ. В отличие от похода на ВКЛ 1277 г., в котором так же участвовал князь Лев, в 1275 г. в походе участвовали князья из различных русских княжеств подчиненных татарам, что нашло отражение и в белорусско-литовских летописях. Лучше всего из белоруско-литовских летописей, схожесть битвы под Могильно с походом татар и подчиненных им русских князей на ВКЛ в 1275 г., отражает Хроника Литовская и Жмойтская, где описано, что союз русских князей с татарами грабил перед битвой под Могильно, новогородские земли. Именно на город Новогородок был направлен поход 1275 г.
Таким образом, существует вероятность, что в белорусско-литовских летописях описаны реально существовавшие татарские военачальники, а в отдельных случаях и реальные события, имевшие отношения к ВКЛ, но относящиеся к периоду 1255-1275 гг.
