Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Подобные задания не были моей специальностью, но мне наскучила бумажная работа, и я признавал авторитет Штраусса. Почему именно я? Подозреваю, только потому, что Штраусс знал меня еще с прошлой войны. И еще он знал, что я давно не у дел. Возможно, таким образом он хотел, чтобы я снова почувствовал себя нужным. Теперь, глядя на разбитый грузовик и оценивая дальнейшие перспективы, я стал склоняться к мысли, что старина Герман просто решил пожертвовать мной.

Я затушил окурок и принял несколько неотложных решений.

— Как только рассветет, мы прочешем всю местность вокруг домика. Ты возьмешь Роби и Нейла и отправишься на юг. Я пойду на север с Доксом и Ричардсом. Дэвис останется охранять дом. Будем искать следы в радиусе четверти мили.

Хэтчер кивнул. Он не стал заострять внимание на слабом месте моих распоряжений: а вдруг именно Дэвис переметнулся в другой лагерь? Вместо этого он махнул рукой в сторону леса:

— А как насчет экстренной эвакуации? До ближайшей трассы около двадцати миль. Мы могли бы добраться туда за несколько часов. По пути сюда я видел несколько ферм. На одной из них наверняка найдется телефон…

— Хэтч, они не зря вывели из строя грузовик. Наверняка они ждут, что мы пойдем пешком. Кто знает, какие сюрпризы встретятся нам по пути к трассе? Пока мы останемся здесь, под прикрытием стен. Если станет хуже, станем прорываться врассыпную. Может, одному посчастливится добраться до штаба.

— Как поступим с Портером и Рили?

— Пока дело касается только нашей безопасности. Посмотрим, что нам удастся обнаружить, а потом я сообщу новости нашим докторам.

Мое участие в проекте ТАЛЛХАТ начиналось вполне невинно, если такое слово применимо к любой из затей Фирмы. Телеграмма нашла меня на пустынном побережье, где я слонялся без дела. Из Виргинии за мной пришла машина Штраусса. Предстоящая работа сулила немалые деньги. Кроме того, во мне проснулось любопытство — с момента последней встречи с Германом прошло уже немало лет.

За превосходным обедом в его легендарном поместье в окрестностях Лэнгли директор Штраусс признался, что ему потребовалось мое хладнокровие. Сказал, что нужен человек в возрасте, способный сохранять самообладание. Да, он все превосходно рассчитал.

А еще он так метко выразился: «Суньте его руку в огонь, и этот хладнокровный мерзавец даже глазом не моргнет». Обо мне и раньше так говорили — лет тридцать назад. До того, как морщины испещрили мое лицо, а артрит скрючил пальцы. До того, как я оглох на левое ухо и потерял почти все зубы. До того, как землетрясение 1989 года поселилось в моих руках и заставило их дрожать. Трудно сохранять самообладание, если вынужден каждый час опорожнять мочевой пузырь. Тоже мне, герой войны, легенда Фирмы.

«Послушай, Роджер, я не собираюсь вспоминать о Кубе. Это слишком давняя история, парень».

Да, сидя за столом напротив Штраусса в его загородном доме, с парой порций виски в желудке, было так легко поверить, что все мои грубейшие просчеты забыты. Можно было поверить, что разрушительное влияние прожитых лет — всего лишь иллюзия, сфабрикованная злобными завистниками, непременными спутниками каждого выдающегося человека.

Когда-то я был выдающимся человеком. Ветеран даже не одной, а двух мировых войн. Награжденный медалями, прославленный, внушающий страх. И Штраусс, честнейший человек с голубыми глазами, внушил мне, что былое величие не исчезло. Он наклонился вперед и спросил: «Роджер, ты когда-нибудь слышал о МКУЛЬТРА?»

И тогда я забыл о Кубе.

Ребята надели охотничьи куртки, чтобы уберечься от утренней прохлады, и с заряженными на случай недружественных контактов автоматами прочесывали окрестности до полудня. Бесполезно. Все обнаруженные следы принадлежали только оленям и кроликам. Большая часть листвы уже устилала землю красно-желтым ковром, моросил дождь, с черных веток капала вода. Попрятались даже птицы.

Я наблюдал за Доксом и Ричардсом. Докс, невозмутимый широколицый славянин, медленно передвигал ноги в тяжелых солдатских ботинках и был полностью поглощен выполнением задачи, которую я перед ним поставил. Он был очень похож на трактор — слишком прост, чтобы выполнять другие задания Фирмы, кроме чисто силовых, и вряд ли годился на роль русского шпиона. Он мне нравился. Ричард — стройный блондин, обладает всеми качествами члена Лиги Плюща, изрядной долей цинизма и зачатками садизма. Он наверняка устроит тех передовых деятелей, которые вознамерились перестроить Фирму после неизбежной отставки президента Эйзенхауэра. К Ричардсу я не испытывал ни любви, ни доверия.

В Фирме готовилась большая чистка, и люди, подобные Ричардсу, собирались отправить на свалку истории всех ископаемых вроде меня. В некотором роде это было бы логично. Неприятности начались на самом верху, сразу после того, как старина Айк получил удар. Вопреки официальным заверениям, от его прежней власти главнокомандующего осталась одна оболочка. Ближайшие сподвижники заметили трещины в пьедестале и бросились на защиту его и без того пошатнувшегося авторитета. Преданные Фирме люди сомкнули ряды в попытке восполнить тающие способности президента и скрыть его рассеянность при помощи массового выпуска карикатур на Дика Никсона. Они пристально следили за его поведением на публике и всегда были готовы прийти на помощь в случае каких-нибудь сомнительных поступков. Не слишком выгодная ситуация для ветеранов по сравнению с положением молодых кадров разведки.

Вряд ли задание, которое мы сейчас выполняли, привлекало ричардсов нашей Фирмы. Они предпочитали возмещать свои потери, круша черепа и перерезая глотки противникам. Такова объективная реальность, определяющая будущую линию поведения разведки Соединенных Штатов.

Мы продолжали бесплодные поиски, пока домик не превратился в неясное пятно. Здание было построено на границе веков, и, как мне показалось, Штраусс приобрел его за гроши. Уединение вполне соответствовало его мерзким замыслам. Облака сегодня буквально цеплялись за верхушки деревьев, но в разрыве между тучами я заметил отдаленную вершину. Невысокая покатая гора под названием Барсучий Холм. Там должны быть заброшенные шахты и полуразвалившиеся строения, заржавевшие части механизмов вдоль дороги. Густые леса. Заросли ежевики и бурелом. Никто не забредет сюда еще долгие годы. И не появлялся уже давно.

С Хэтчером и его людьми мы встретились в хижине. Они тоже не нашли никаких улик. Одежда промокла, настроение было хуже некуда, хотя молодежь проявляла некоторые признаки волнения — бойцовые псы, рвущиеся в драку.

Никто из них не был на войне. Я проверял. Почти все вместо Корен посещали колледж. Даже Доке был освобожден от призыва из-за плоскостопия. Они не были на Сомме в 1916-м, не были в Нормандии в 1945-м, не были на Кубе в 1953-м. Они не видели того, что довелось повидать мне. Их страхи были мелкими, рожденными скорее неопределенностью, а не реальной угрозой. Они поглаживали свои автоматы и глупо ухмылялись.

Как только посты снаружи заняли свои места, я удалился в уборную опорожнить кишечник. Нелегкая выдалась прогулка. Я вспотел и весь дрожал, так что понадобилось несколько минут, чтобы сосредоточиться. Колени горели огнем, так что я натер их мазью и почувствовал во рту ее чесночный привкус. Потом стер капли дождя с очков, проглотил таблетку нитроглицерина и почувствовал себя в сто раз хуже, чем обычно.

Десять минут спустя я пригласил доктора Портера для разговора на заднее крыльцо. Дождь разошелся вовсю, и его шорох заглушал голоса, не давая стоящему на посту под дубом Нейлу услышать ни слова.

Внешне Портер походил на лысую ящерицу, только на голове сиял медный ободок, от которого к нагрудному карману тянулись два провода. Белый халат был усеян брызгами и пятнами. Пальцы на руках приобрели голубовато-серый оттенок от мела. Вокруг него распространялся запах антисептика. Мы не были друзьями. Он относился к нам как к банде головорезов, предназначенных для обеспечения безопасности его грандиозного исследования.

29
{"b":"587129","o":1}