— Конечно, — сказал я.

Дэлони вернулся с двумя бутылками «Дос-Эквис», бокалом красного вина и соком для девочки. Я все еще чувствовал себя неловко, однако в компании с Софи почему-то все было гораздо проще. Она так руководила застольной беседой, что мне не приходилось много говорить, а в основном слушать: рассказы об их жизни в Англии. Она преподавала историю в старших классах, Дэлони работал архитектором. В первый раз они побывали в Америке девять лет назад, когда поженились. Молодая пара провела неделю в Нью-Йорке. Теперь они решили посмотреть Запад вместе с дочерью. Вначале был Лос-Анджелес, семейство пробыло там четыре дня, «голливудствуя и диснейлендствуя», как сказал Дэлони, при этом закатив глаза. Затем были двое суток в Лас-Вегасе и сегодня после полудня — поездка в долину по шоссе номер 178. Тогда объезд по Гринуотер показался неплохой идеей. Обаяние Софи дало мне возможность почувствовать себя нормальным человеком. Время от времени я терял это ощущение и был ей весьма признателен, когда оно вновь возвращалось.

Я отошел заказать напитки еще раз, и когда вернулся, Дэлони стал расспрашивать о долине.

— Что здесь следует обязательно посетить?

— А сколько у вас времени?

— Один день.

— Не пытайтесь забить его до отказа.

— Он все равно не послушает, — сказала Софи. — У Пола все должно быть как в самой настоящей экспедиции.

Он засмеялся:

— Ладно, скажите, что нельзя не посетить.

— Стоит вам лишь приглядеться, — после некоторого раздумья ответил я, — как сразу заметите те вещи, которые на первый взгляд не видны.

Мне было интересно, поняла ли Софи, что может видеть то, чего нет.

Она начала было что-то говорить, но Дэлони перебил жену:

— Я, пожалуй, посмотрел бы ближние достопримечательности. Например, Бэдуотер и, возможно, призрачный город.

— Примерно в получасе езды на северо-запад есть Клорайд-Сити — город со старой серебряной шахтой. Не сказал бы, что в нем много интересного, но с утеса над городком открывается превосходный вид на долину.

— Спроси про камни, — попросила девочка.

— Про камни?

— Папа говорил, что они движутся.

Дэлони выглядел несколько смущенным.

— В путеводителе сказано, что сильные порывы ветра передвигают их по поверхности высушенного озера. — Он произнес это скептическим тоном, хотя было видно, что ему хотелось, чтобы я его убедил в правдоподобности сказанного. — Говорят, они оставляют следы на песке.

Я отхлебнул из кружки.

— Я тоже это слышал.

— А ты видел, как они двигаются? — спросила девчушка.

— Нет, никогда.

— Я все равно хочу на них посмотреть, — заявила она.

— Может быть, и увидишь, — сказал Дэлони, — но завтра мы едем смотреть призрачный город, договорились?

— Тебе не будет скучно, — добавил я.

Софи смотрела на меня. Кажется, она не ощущала, насколько явным был ее взгляд, и даже, наверное, не понимала, что я это заметил. Я гадал, что ее так заинтересовало в моем лице, может, что-то в нем открывало больше, чем я хотел показать. На лице ее, под глазами и на переносице, были разбросаны веснушки. Софи была прекрасна. Я всей душой желал узнать, что было у нее на уме в тот момент, но Дэлони наклонился к жене и что-то прошептал ей. Я не смог расслышать, что именно. Она рассмеялась, краснея, и я не понял, что это значило, затем сказала, что Кэт пора спать. Я улыбнулся, давая ей понять, что все в порядке, однако, как мне показалось, она была сконфужена. Софи предложила Дэлони посидеть еще немного, если он хочет. Тем не менее я чувствовал себя раздраженным, злившимся из-за того, что она уходит. Хотелось, чтобы он помолчал.

— Мне тоже пора, — сказал я, вставая. — Завтра рано вставать.

— Не вопрос, Генри, — ответил Дэлони. — Спасибо, что помог.

Я повернулся к Софи:

— Приятно было познакомиться, — пожал ей руку, используя этот официальный жест для того, чтобы коснуться ее кожи. В этом не было ничего компрометирующего. — Желаю хорошо провести время. И тебе тоже, Кэт. Помни, у тебя глаз-алмаз, следи им за родителями.

Софи нахмурилась, будто озадачиваясь моими словами. Я покинул бар и отправился в безмолвную темноту. До бунгало было меньше мили, однако та прогулка показалась мне самой долгой в жизни.

До своего переезда в долину я проживал на побережье. Работал помощником шерифа в округе Сен-Луи Обиспо. Служба шла хорошо, и я даже задумывался о месте шерифа в будущем. У меня была женщина, и я даже верил, что она и есть «та самая». Но все сложилось не так, как я рассчитывал. Случилось то, о чем я не мог и подумать, один из тех случаев, какие никто не может предвидеть. Не было времени на раздумья, и я действовал инстинктивно. В Межамериканском совете защиты настаивали на том, что это была самозащита, но я, как и все, знал, что у мальчишки не было оружия. После расследования все начало рушиться, и отношения с моей подружкой становились все холоднее. Неделю спустя она меня бросила, я уволился и провел следующие полтора года, разъезжая по Среднему Западу, жалея себя и слушая песенки о сожалении. Жизнь в Долине Смерти излечила меня от этого. Как сказал Роберт Фрост, та дорога, по которой ты идешь, — это та, что ты выбрал, а над той, что осталась позади, не стоит больше раздумывать. Приехав сюда, я работал волонтером, спустя шесть месяцев стал рейнджером и с течением времени понял, что назад пути нет.

Некоторые люди не могут с этим смириться. Этим утром я принял звонок — требовалось проверить автомобиль, припаркованный у прииска под названием Квокенбуш. Там, на заднем сиденье, находилась собака, немецкая овчарка. Язык ее вывалился из пасти. При виде меня она слабо стукнула хвостом по сиденью. Стекло было приспущено на полдюйма, но, несмотря на это, температура внутри машины, должно быть, была около ста тридцати градусов по Фаренгейту. Я потратил двадцать минут на поиски водителя, спускавшегося в то время с Голдбелт Спринг. Он оказался тучным парнем, одетым в шорты и майку, кепка с надписью «49ers» покрывала его коротко остриженную голову. С ним были женщина и двое детей, мальчик и девочка, на вид десяти-одиннадцати лет.

— Это ваш грузовик припаркован внизу у прииска? — спросил его я.

— Да, «чероки».

— Ваша собака там умирает.

— О черт, — охнул он. Пошатываясь, мужчина начал спускаться. — Проклятие, я знал, что это случится.

Они всегда это говорят. Что вместо оправдания их поступка лишь сгущает краски. Он мычал что-то о том, как не хотел оставлять животное на привязи и как жена твердила, что таковы правила, так что, по правде, на самом деле это не его вина, он просто хотел позаботиться о собаке. Я подвел хозяина к авто, потребовал открыть его и вытащить пса наружу. Глаза собаки остекленели, тело было неподвижно.

— Она еще жива, — сказал хозяин животного. — Я чувствую стук ее сердца.

— Отойдите в сторону, — сказал ему я.

Я вынул пистолет из кобуры, приставил дуло к туловищу собаки и спустил курок.

Женщина закричала.

— Господи Иисусе, — сказал мужчина, — проклятие, вы убили ее!

— Нет, — ответил я, — это сделали вы.

Я поднялся и проверил машину на предмет какого-либо еще нарушения правил, помимо жестокого обращения с животным, за которое я мог бы привлечь к ответственности этого сукиного сына. Отдав ему штрафную квитанцию и оставив хоронить своего питомца в пыли, я уехал.

Я двигался по дороге Сэлин-Вэлли, когда услышал продирающийся сквозь шумы по рации голос Райделла. Он сообщал о происшествии в Хидден-Вэлли. Я сообщил ему свое местонахождение.

— С дороги съехал автомобиль, двое пострадавших, — уточнил он. — Постарайся оказаться там как можно скорее. Хэннефин уже в пути, она едет с Грейвпайн.

Я развернул свой внедорожник, взбив тучу пыли, и направился на север. Сердце бешено стучало, как будто я знал, что увижу, когда прибуду на место, но на самом деле я понятия не имел, чего именно ожидать.

Когда же я увидел перевернутый внедорожник, лежащий за десять ярдов от дороги, ощущение предвкушения исчезло, оставив меня смутно разочарованным. Пятеро подростков сидели полукругом недалеко от машины. Один из них, светловолосый парень, на вид лет восемнадцати, поднялся и подошел ко мне.