Еще в августе анализируя опыт боев в Монголии, Давыдов наткнулся на описания наземного боя на северном плацдарме, где неожиданно успешно отметился все тот же неутомимый 'Кантонец', перед этим сбитый зенитным огнем на своем ракетоносном И-14. Из рапортов участников того боя недвусмысленно следовало, что при обороне плацдарма, ударом ракетных снарядов РС-60 были успешно выкошены наступающая конница и даже танки японцев. Причем заместитель майора Кольчугина старший лейтенант Кулешов утверждал, что этим оружием можно было бы бить и по полевым укреплениям в наступлении, если бы не приличный вес самих 'ракетных барабанов'. Он также совместно со старшим лейтенантом Иволгиным предложил, для поражения пулеметных гнезд обороны противника, стрелять из отдельных пусковых труб этими ракетами, снабженными зарядами горючей смеси КС. Заинтересовавшийся вопросом Давыдов изучил имеющийся опыт использования в прошлом похожего оружия. Выяснилось, что негативные отзывы в отношении снятых с вооружения динамо-реактивных пушек расстрелянного в прошлом году Курчевского, в основном касались убогого механизма перезарядки, низкой точности стрельбы и малой мощности боеприпасов. Но зато оставались такие плюсы, как высокая мобильность оружия, которое можно было доставить силами самой пехоты куда угодно.
Хотелось, конечно, Давыдову изучить эту тему подробнее, но в начале сентября времени не хватало и на более важное, а все силы приходилось вкладывать в направления работ по реактивной авиации. Поэтому-то, тема 'переносных ракет для пехоты и инженерных частей' и была отложена в долгий ящик. Но вот однажды от Хозяина приехал Берия, и тут же, потребовал доклада по ручным ракетным гранатометам. Хорошая память очередной раз спасла Давыдова, позволив стремительно выдать краткий доклад. А еще ему сильно повезло, что за неделю до этого вопроса народного комиссара внутренних дел, сам Давыдов лично ездил в Инженерную Академию по обычным и сверхмощным ракетным и бомбовым боеприпасам. В тот раз с профессором Карбышевым удалось обсудить требования к мощности разнообразных систем ракетного оружия, и даже получить на руки, расчетные таблицы мощности боеприпасов в зависимости от защищенности цели.
Так что, эксперт по подобным системам уже имелся, и контакт с ним был даже налажен. При этом, сам профессор Карбышев оказался не только педагогом и ученым, но и комбригом инженерных войск с боевым капитанским опытом 'импералистической'. Наверное, поэтому предварительная договоренность о его участии в испытаниях новых бомб и ракет была получена сразу же. И вот, эта тема развиваемая Давыдовым на перспективу, столь неожиданно оказалась на виду у начальства. Сразу же пришелся ко двору и доклад старшего майора об опытах применения ракетного оружия против наземных целей в Монголии и в Польше. Помимо использования ракет в наземных боях на халхин-гольском плацдарме не были обойдены вниманием, и ракетные удары с воздуха, и даже 'модлинские ракетные опыты' поляков. Слушавший доклад Сталин заинтересовался возможностью применения и испытания этих новых вооружений на 'Больших маневрах' в Карелии. Впрочем, все присутствовавшие на совещании знали, что под 'Большими маневрами' понимается операция против Финляндии, уже больше месяца обсуждаемая в штабе РККА.
В преддверие этих грозных событий руководители всех уровней то и дело выносили разные предложения, из которых едва десятая часть находила поддержку у руководства. В середине октября на очередном совещании у наркома Берии в присутствии приглашенных испытателей НИИ ВВС прозвучал еще один нетипичный вопрос. На этот раз по поводу использования в авиационных частях НКВД трофейных и союзнических самолетов полученных в Польше от 'Добровольческой армии'. По германским и британским аппаратам никаких особых дебатов не было. Закупив у немцев около сотни новых моторов 'Даймлер-Бенц' и 'Юмо-211', эти самолеты собирались использовать в четырех Центрах воздушного боя, в качестве образцов современной летной техники вероятных противников. А вот по крылатым 'французам' и 'полякам' такого единодушия не наблюдалось. Основная часть членов оценочной комиссии, предлагала сохранить по паре образцов каждого типа для испытаний, а все остальное пустить на переплавку...
Но тут за 'крылатых буржуев' неожиданно вступились испытатели НИИ ВВС. Летавшие на этих аппаратах Шиянов, Стефановский и Синельников в один голос твердили, что пока своих серийных истребителей такого типа не построено, необходимо использовать этих 'французов' по максимуму. Давыдов согласился с выводами стихийных защитников, и даже смог отстоять свое решение перед начальством. В итоге все двенадцать отремонтированных 'Девуатинов-510' решено было модернизировать примерно до характеристик D-511C, на которых в сентябре летали в Польше 'Кантонец' со своим напарником. Для этого требовалось поставить на усиленные при ремонте дюралевые крылья 'французов' полуубираемое шасси от ИП-1 имевшееся в ЗИП. Установить моторы М-103 с новым туннельным радиатором, и по две 20 мм пушки Березина (синхронную и стреляющую через вал редуктора). На валу должен был появиться трехлопастной винт, остальные доработки относились к улучшению аэродинамики (капотирование, фонарь кабины и пр.). На все переделки машины получившей индекс 'И-39Ф' начальство отвело лишь две недели, а пока на нескольких самолетах с неубирающимся шасси тренировался летный состав НКВД.
Вскоре не только испытатели, но и пилоты будущей тренировочной авиачасти заметили, что машина получилась и впрямь намного интереснее своего 510-го прототипа. Первые же переделанные образцы с советским мотором удалось разогнать до 505 километров в час, это было уже кое-что (а с 'Тюльпанами' на них удавалось разогнаться и до 550-ти). Однако если бы не решение Политбюро ЦК о проведении масштабных испытаний новой техники на Больших учениях в Ленинградском военном округе, то присоединились бы эти камуфлированные красавцы к своим недавним 'оппонентам' в тренировочных частях имитирующих вражеские ВВС. А так у них появился шанс снова сойтись с противниками в настоящих воздушных боях...
***
Вскоре отдельные детали этой новаторской головоломки сложились в решение Политбюро ЦК и СНК о создании под эгидой НКВД отдельного корпуса особого назначения (сокращенно ОКОН) в составе двух специальных соединений, причем относились они к совершенно разным родам войск. Кроме того, Давыдов сумел добиться, чтобы командиром Инженерно-штурмовой бригады особого назначения (сокращенно ИШБрОН) в корпусе был назначен именно комбриг Карбышев. Это соединение должно было проводить войсковые испытания нового вооружения, и туда сразу же отправили несколько десятков командиров с монгольским опытом. Трое из них оказались бывшими подчиненными покойного майора Кольчугина. На вооружении бригады уже через неделю стали поступать первые еще учебные переносные и станковые ракетные системы. Даже ДРП покойного Курчевского не были забыты, вытащенные со складов, они поступили в качестве учебного оружия в заново создаваемые роты. А вскоре ожидалось поступление мощных ракет 'польского типа' на легких пусковых установках с минометными прицелами. Твердотопливные авиационные ускорители должны забрасывать фугасные и зажигательные заряды на дальность около полутора километров. Помимо особого ракетного батальона, пять особых инженерных батальонов бригады вооружались тяжелыми минометами и безоткатными орудиями калибра 130 мм на базе новых РС-130 со складывающимся оперением. А также оснащались ранцевыми огнеметами, расчетами подрывников, пулеметами ДШК, и несколькими опытными автоматическими гранатометами Таубина. Экзотикой смотрелась и рота телетанков.
