Выявленные в июле этого года контакты Моровски с германской общиной Милуоки (инициированные покойным отцом Моровски Йоганном) продолжения не имели. Как не выявлено и продолжение его контактов с сицилийской общиной Милуоки. В связях с промышленником Генри Фордом, рекордсменом Чарльзом Линдбергом и другими лидерами прогерманских сил в Америке, Моровски также не замечен. С племянником Фельдмаршала Германа Геринга, американским кадетом Вернером Герингом, встреч Моровски не искал. Была выявлена одна поездка Моровски во Флориду. Первоначально нами предполагалось, что он ездил туда для встречи с придерживающимся прогерманских взглядов герцогом Виндзорским (Эдуа́рдом VIII) или с его окружением. Однако, версия не подтвердилась. В этой поездке Моровски занимался исключительно продвижением собственных проектов авиационного вооружения (предназначенного для артиллерийской и ракетной стрельбы с самолетов по танкам, кораблям и поездам противника). При этом, чужими разработками, проходящими испытания там же, на полигоне Энгли-Филд, Моровски, практически, не интересовался. Посторонних контактов и признаков саботажа не выявлено. Аналогично, во время поездки в Калвер-Сити на авиазавод Говарда Хьюза, к секретным цехам Моровски не приближался. Интереса к ведущимся там работам по новейшему самолету Хьюза Д-2 фигурант не высказывал. Между тем, сотрудником Бюро была зафиксирована беседа Моровски и Хьюза, в которой прозвучало предложение Моровски о концептуальном носителе тяжелых ракет, для замены применяемого профессором Германом Обертом русского самолета-гиганта. В настоящее время фигурант ведет обширную переписку с Хьюзом о требованиях к данному проекту, к которому уже привлечен доктор Роберт Годдард (из Университета Кларка в Вустере, штат Массачусетс ) и несколько других эскпертов.

       К азартным играм и шумным развлечениям Моровски совершенно равнодушен. Попытки дачи взятки Моровски во время постройки казарм и аэродрома Национальной гвардии, были жестко пресечены самим фигурантом. Долгов у Моровски нет, однако замечено привлечение им в свои проекты ряда малоизвестных частных инвесторов. При этом, деловые связи Моровски ориентированы на реализацию его собственных инженерных патентов и деловых проектов. Чужие проекты его не интересуют. Последними крупными проектами Моровски стали:

       - Создание 'Американской Федерации Картинга'. И запуск серийного производства малолитражных гоночных машин в Алабаме и Висконсине.

       - Несколько секретных разработок Моровски, ведущихся в интересах Службы Вооружения Авиакорпуса.

       - Участие Моровски (в качестве сценариста) в проекте создания кинокартины 'Крыло и Вуаль' - продюсер и владелец кино-компании Говард Хьюз.

       - Создание 'Северо-Американской Аэрокосмической Ассоциации' (NASA), председателем которой стал Говард Хьюз, почетным членом Роберт Годдард, а третьим членом стал сам Моровски.

       Таким образом, в настоящее время, собранные данные не дают возможности уличить капитана Моровски в шпионаже на какую-либо страну. Каких-либо сведений об антиправительственной или антиамериканской деятельности, в результате этих проверок в настоящее время также не выявлено.

       Заместитель главы регионального отделения Дж. Льюис

       ------------------------------------------------------------

       Мужчина дочитал текст и сцепил пальцы рук в замок. Покатав желваки, он, наконец, принял решение. Ниже текста золотое перо его 'Паркера' вывело следующую пометку красными чернилами.

       С начала декабря 1939 года на столе у Народного Комиссара внутренних дел Лаврентия Павловича Берии, стали чаще появляться очередные доклады одного вроде бы опального, но чрезвычайно ценного агента. Где-нибудь в Германии или СССР такое интенсивное общение разведчика со связными тут же попало бы под 'колпак', но ФБР и полиция 'цитадели демократии' еще не успели подняться до таких высот противодействия шпионажу. А сам агент в способах отправки сведений был весьма изобретателен, чем порой сильно нервировал советскую резидентуру. Иной раз за право отправки следующей пары мешков корреспонденций 'женского сквадрона', отправляемых во все концы страны и за рубеж, или за выполнение иных поручений своего кумира даже дрались на дуэлях юные алабамские активисты. И поскольку 'лист был спрятан в лесу', проверить каждое из подписанных мужскими и женскими именами писем, было просто нереально. Но чаще всего, серьезные 'посылки' передавались агентом не почтой, а оставлением заминированных изнутри бандеролей на нейтральных адресах, где появлялись только его случайные курьеры, а сам агент там практически не бывал. При этом оставался риск случайного воздействия, но зато прямым наблюдением за агентом, такая 'эстафета' не выявлялась. Московскому руководству оставалось только терпеть эти выходки. А вот материалы шли разнообразные и весьма интересные, и зачастую, открывавшие целые новые направления разведывательных поисков. И все было бы более-менее терпимо, но каждый такой доклад, помимо 'чистых фактов без примеси', раздражал еще и присутствием озвученных агентом слухов, и домыслов, а также мало чем обоснованных советов по вариантам решения весьма вероятных ближайших проблем СССР. Но, с учетом того, что предыдущие 'советы' этого агента уже неоднократно оказывались чрезвычайно ценными, отмахиваться от них нарком не мог (ведь сообщения попадали не только ему на стол). Хотя раздражение от этого только усиливалось.

      Один из первых докладов, тогда еще только отпущенного из германского плена 'Кантонца', вопреки всякой логике, относился не к германским вопросам, а к будущим событиям на Северо-западе СССР.