- Хер ты меня получишь! - проскрежетал он зубами со злобой в голосе. На мгновение у него появилась дикая мысль броситься к ней, ударить ее в лицо кулаком своей замерзшей руки. Пистолет! Ведь у него был пистолет и один патрон. Он мог подойти к ней вплотную, достать его, снять с предохранителя, прислонить к костлявому лбу и... сделать выстрел. Но о чем он? - О чем я?! - закричал он, всматриваясь в темневшую, еле различимую при снеге даль. Во мраке он не видел уже никого. Здесь был лишь он, его мысли, его натянутые в струну нервы. Он снова повернулся в сторону моста и решительно зашагал к нему. - Я должен сделать это! - проговорил он вслух, проговорил громко, чтобы слышал он сам, чтобы слышали, если слушали, и они.
Ноги медленно двигались вперед по разрушенному мосту. Снег лупил все сильнее. Белыми полосами пролетал он мимо Виктора, мимо торчавших из-под куртки воспаленных глаз. С каждой минутой ветер усиливался. Будто не желая пускать его дальше, он толкал Виктора в сторону, к самой пропасти, будто стараясь скинуть его вниз, на острые камни. Он будто ожидал, что Виктор испугается, развернется и побежит прочь. Но Виктор не сдавался. До крови прикусив опухшие губы, он продолжал свое движение. Его точка невозврата была позади. И больше не было пути назад! Не было Ориона, не было закопанных под деревьями тел. Был лишь он, его бьющееся в груди сердце, рюкзак на спине и последний патрон в его оружии.
С каждым шагом поверхность моста становилась все более скользкой. Мокрый снег, который летел из этих черных облаков, падал на бетон и тут же замерзал, превращая путь в каток. Но пути обратно уже не было и Виктор продолжал двигаться вперед; он шел, полусогнутый, держась замерзшими руками за полоску бетона. Ветер стал еще сильнее. Он выл, он толкал, он шептал ему в уши всякую гадость. Десятки метров отделяли уже его от острых камней внизу. Он видел еле заметные их очертания, смотревшие на него и будто говорившие "давай, мы ждем"! Но он не слушал их, по крайней мере, старался не слушать. Он мотал головой, иногда останавливался и бил себя ладонью по лицу, чтобы хоть как-то прийти в себя, хоть как-то возвратиться в мир "нормальный".
Вот перед ним показалась пропасть центральной части. Она выплыла перед ним будто из ниоткуда, сливаясь в этой вьюге с таким же непроглядным фоном позади. Где-то там, внизу, лежала фигура Йорга. - Он мертв, они все мертвы, а я... я единственный, кто жив! - говорил он, успокаивая себя, мотивируя себя на то, чтобы двигаться дальше. Правая рука коснулась узкой полоски, которая оставалась на этом участке от моста, потом левая, за ними, осторожно, шаг за шагом, приминая снег большими круглыми лунками, ползли колени. Виктор старался не думать о камнях внизу, не думать о ветре, который с неистовой силой толкал его в бок, в сторону своей гибели. Десяток метров опасного пути, десять каких-то жалких метров, отделявших его жизнь от смерти. Он должен пройти их, должен сделать это для них, для себя, для каждого человека, который когда-либо жил на этой планете! Еще несколько шагов. Медленно приближался он к центру моста. Он видел уже край этой пропасти, видел снова широкую заснеженную поверхность продолжения моста за ней. Отсюда она казалась ему огромной. Как настоящее шоссе! Как взлетная полоса аэродрома. И почему тогда он так боялся идти по ней?! Ведь он мог прыгать на ней, мог плясать, он мог бегать влево и вправо по этому мосту, не боясь того, что может сорваться и свалиться вниз.
Вот впереди появились первые очертания деревьев. Еще совсем немного, несколько десятков метров, с сотню движений руками и ногами над этой пропастью и он... Но, вдруг, он остановился. Замерзшие руки до боли вцепились в острые края разрушившегося бетона. Он посмотрел в пропасть, на камни внизу. Среди них лежало тело Йорга, растерзанное, неподвижное. Хотя нет! Нет! Он вздрогнул всем телом и задрожал. Тело внизу вдруг стало двигаться, оно приподнималось над камнями, оборачивая к нему свое неживое лицо!
- Кажется! Мне это только кажется! - он попытался отвернуться, но не смог. Взгляд его, точно прикованный, снова и снова возвращался к тому, что видел он внизу. Он закрыл и снова открыл глаза. Тело никуда не делось. Он видел его ясно и отчетливо, видел так, как видел этот мост, эту вьюгу, эту пропасть под собой. Тело поднималось над камнями и медленно поворачивало к нему свое бледное, неразличимое во вьюге лицо. Снова чей-то шепот рядом, чье-то холодное дыхание над самым ухом.
- Валите! Валите нахер! - заорал он громко, но дикий вой вьюги поглотил его слова. Он сделал еще один шаг на четвереньках вперед и снова посмотрел вниз. Фигура стояла внизу и смотрела на него своими безжизненными глазами. Только это был не Йорг, это был Хью! Тот самый Хью, который размазал свои мозги по Ориону, тот Хью, тело которого в припадке безумства выкопал он тогда из земли. Это он преследовал его все это время! - Отвали от меня к черту, животное! Тебя здесь нет, - шептал Виктор, медленно продолжая ползти дальше.
Вскоре полоска бетона стала совсем узкой. Самое страшное место всего пути было прямо под ним. Правая рука с обмороженными пальцами уже не могла держать бордюр как раньше и он схватился еще левой рукой за разбитую бетонную поверхность. Но эта-то рука и подвела его. Эта рука и стала причиной последовавших событий.
Несколько метров, три, может четыре, отделяли его от края пропасти. Последние усилия его измученного тела. Шаг, второй, третий, он почти там, почти спасен, но вдруг... что-то крепко схватило его за левую руку. Он рванул ее на себя; он не хотел оборачиваться, не хотел смотреть на то, что держало его. Ведь там никого не было! Ведь он был единственным живым существом на всей этой планете! Он дернул несколько раз. Дернул со всей своей силы. Но ничего не помогало. Рука была как в тисках. До боли сжимая замерзшими пальцами бетонную поверхность бордюра, он начал поворачиваться. Ветер задул с такой силой, что сорвал повязанную куртку с лица и бросил ее вниз, в эту пропасть, к ногам этого чудовища, которое ожидало его внизу. Он видел, как улетала куртка, видел, как темным пятном упала она на белый снег! Вот только там уже никого не было, лишь проглядывавшие сквозь белую мглу камни, лишь снег, кружащий в вихре. И вдруг... он вздрогнул и затрясся. Хью! Он был здесь, рядом с ним. Его бледное лицо, развороченная пулей черепная коробка. Секунда, одна лишь секунда и их глаза встретились - раскрасневшийся, воспаленный взгляд Виктора и спокойные, стеклянно-мертвенные глаза Хью. - Уйди... - начал было Виктор своим дрожащим от страха голосом, но не докончил. В этот момент Хью дернул его с такой силой, что вторая рука его сорвалась и тело резко полетело в пропасть.
"Мертв! Я мертв!", - думал он, смотря в белое пространство вокруг. Эти несколько мгновений, несколько секунд пребывания в каком-то странном подвешенном состоянии между миром мертвых и живых. Но вот острыми иголками в лицо ударила вьюга, боль пробежалась по замерзшим рукам, он зашевелился и открыл глаза. Он был жив. Острые камни были внизу, под самыми его ногами. Он видел среди них свою куртку, видел еще незамерзшую реку, которая текла между ними в это белое заснеженное никуда. Он парил над ними, как птица. Какая-то сила, такая же необъяснимая, как и все остальное здесь, вернула его к жизни, подвесила его над этой пропастью, давая ему еще один шанс выжить. Виктор поднял глаза вверх и увидел лицо Йорга. Он стоял перед ним на коленях, обеими руками сжимая его замерзшую руку. Он кричал ему что-то, но что он кричал - Виктор никак не мог разобрать.
- Ты... все-таки жив? - смог выдавить из себя Виктор слабым голосом. Жизнь, смерть, правда и ложь, все это смешалось в его голове во что-то непостижимое и изменчивое. Он не понимал ни себя, ни их, он не понимал уже ничего. Йорг был мертв, Йорга не было и не могло быть сейчас рядом. Но именно он держал его над пропастью! Он кричал ему что-то, он пытался его спасти. И в этот момент он был жив, здесь и сейчас для него он был живее всех живых! Он был тем приведением, в которое ему хотелось верить.
