Аннотация:

Середина двадцать первого века. На ближайшей к Солнцу звезде обнаружена планета, на которой, с большой долей вероятности, присутствует жизнь. Для изучения этой планеты к ней отправляется международная экспедиция в составе пяти космонавтов. Человечество возлагает на эту экспедицию особую надежду, так как возрастающие демографические и экологические проблемы ставят под угрозу само существование земной цивилизации в долгосрочной перспективе. Старт проходит успешно. Основные и дублирующие системы корабля не фиксируют никаких сбоев ни во время старта, ни во время разгона. Космонавты вводятся в состояние искусственного сна на ближайшие четыре года. Но когда они просыпаются, становится очевидным, что во время их полета случило то, что никто из них не мог даже предвидеть.

  Вселенная так устроена, что не только сама она бессмертна,

  но бессмертны и её части в виде живых блаженных существ.

  Нет начала и конца Вселенной,

  нет начала и конца также жизни и её блаженству.

  "Грёзы о Земле и небе"

  Циолковский К.Э.

  Пролог.

  1.

   Весь день ветер гнал по небу тяжелые желтые облака. К вечеру, будто прорвав громом и молнией их завесу, хлынул сильный дождь. Его крупные капли забарабанили по крыше, по запачканному изнутри копотью и пылью окну; дождь прорвался внутрь, хлюпая и булькая где-то в глубине мрачного коридора, он заливал изнутри печь, заставляя огонь в ней шипеть и извиваться, подобно змее, которая имела неосторожность забраться на муравейник. Закончился он лишь к ночи. Холодный ветер сменил направление и разбросал тучи по небу, давая свободу ярким, мерцавшим вечным светом, звездам.

   Становилось холодно и как-то немного не по себе. Несколько капель воды в замаранной и пожелтевшей фляге, пустая упаковка от последней таблетки, которую он съел еще вчера утром, которую он долго вертел в руках, будто не веря тому, что упаковка уже пуста, недочитанная в тысячный раз книга на почерневшем от старости столе. Последнее полено, которое медленно догорало в печи. Его лениво полизывал огонь, языки пламени которого отражались в стволе лежавшего рядом, на столе, пистолете.

   Он допил остатки воды и смахнул уже ненужную флягу со стола. Она глухо ударилась о пол, покатилась и исчезла в темноте угла. Рука медленно потянулась к пистолету. В этот раз он казался тяжелее и холоднее обычного. Последний патрон его последнего оружия, их последнего оружия... Черное дуло смотрящее ему прямо в глаз. Ведь как это просто! Собраться силами, сдавить курок и оставить все это дерьмо позади раз и навсегда! И тогда все то, чего он боялся и ненавидел, все то, чего желал и любил, исчезнет вмиг, исчезнет раз и навсегда. Вот только он уже ничего не боялся, да и... ничего уже не любил. Он криво усмехнулся и разжал руку, с грохотом роняя пистолет на почерневшую поверхность стола. Весь путь, который он прошел до этого, все то, что видел и чувствовал, все то, что пережил и переживал, те горы, в которые он карабкался, те загаженные радиацией и подорванной психикой глубины, в которые он опускался и из которых всегда неизменно выбирался живым... Он прошел его от начала и до конца. Он прошел по этой жизни так, как мог, так как должен был, так, как не суждено было пройти кроме него никому. И теперь остановиться, сдаться, сойти с дистанции, когда до финиша осталось лишь несколько шагов... нет, это было бы глупо, это было бы слишком низко даже для него самого.

   Непослушные пальцы схватились за спинку покосившегося стула, он приподнялся и медленно заковылял к двери на улицу. Начала кружиться голова, тело бросало то вправо, то влево, будто он шел по палубе какого-то попавшего в шторм корабля. Он доплелся до двери и слабо толкнул ее наружу. Она заскрипела, затрещала и растворилась, обнажая темное, покрытое звездами пространство. Не было слышно ни птиц, ни насекомых (их никогда не было слышно) и лишь ветер слабо завывал где-то в искривившейся крыше. Он схватился костлявыми пальцами за стенку дома и тяжело опустился на еще влажное от недавнего дождя крыльцо. Оно кротко скрипнуло, будто приветствуя своего старого знакомого и слегка покосилось вперед.

   Звезды тихо и спокойно весели над головой. Все было так, как тысячи лет до его рождения, все было так, как будет тысячи лет после его смерти. "Смерти", - подумал он про себя и как-то криво усмехнулся. Странная мысль пришла ему в голову. Что, если через множество лет какой-нибудь земной или внеземной разум, обнаружит здесь его останки и решит воздвигнуть ему памятник? Что напишет он на надгробном камне, какие даты жизни и смерти впишет в гранит? Но мысли эти были бессмысленны, ведь никто не придет. Больше уже никто не явится на эту планету. Она забыта, вычеркнута с карт, она стерта из вселенской истории раз и навсегда, как какой-то странный и неудавшийся эксперимент. Последний компаньон его одиноких лет, летавший над головой спутник, сгорел в земной атмосфере несколько дней назад, заканчивая собой целую эпоху. Несколько дней назад, точно так же, как и сегодня, сидя ночью на крыльце, он видел, как его развалившиеся обломки пролетели над темным лесом и сгорели в верхних слоях атмосферы. Когда-то, уже совсем давно, точно так же на эту планету прилетел и "Орион", пуская хвост раскаленной плазмы за собой, вот только "Орион" ждала другая судьба, судьба, тесно переплетшаяся с его судьбой.

   Почему-то вспомнились они, эти создания, жалкие подобия людей, прилетевшие к нему откуда-то издалека, чтобы якобы спасти его. "Спасти меня", - прохрипел он и усмехнулся. Он помнил лицо одной из них - красивой молодой девушки, как смотрела она него с улыбкой, как ее пухлые губки оголяли сверкавшие белизной зубы... А потом их окровавленные, порванные губы, разбитые костяшки его рук. Как бил он ее, как бил их всех, войдя в какое-то дикое животное состояние, как месил их тела тяжелыми ботинками уже на полу. Но были ли они на самом деле? По прошествии многих лет, он задавал себе этот вопрос все чаще и чаще, все больше в сознании своем отдаляясь от истины. Возможно да, а может и нет. Но какая уже разница, какая к черту разница?! Кто-то раньше, кто-то позже, но все они неизменно покинут этот мир. Будто вспомнив что-то, он опустил руку в растрепанный карман, в последней жалкой попытки стараясь найти затерявшуюся где-то последнюю таблетку, но ее там не было, как, собственно, убеждался в этом он уже несколько раз до этого.

   Тем временем, температура на улице падала. Морозы приходили здесь всегда быстро и неожиданно. Еще несколько дней назад было тепло, он ходил на улице полураздетый, еще несколько дней назад он было полон энергии, еще несколько дней назад у него оставалось пара таблеток и жизнь впереди казалась еще такой долгой... Но эти дни прошли и таблетки его стали лишь частью его смешанных с бредом воспоминаний.

   Он схватился рукой за полусгнившее бревно и с трудом приподнялся. Ноги уже не держали его тело, но в руках еще оставалось немного силы. Он повернулся и, цепляясь перед каждым своим шагом за шершавые бревна дома, побрел внутрь, в свою комнату, в свое последнее пристанище в этом мире. Там было темно, после звездного неба, мрак казался непроглядным и неразличимым, лишь догоравшее где-то в углу открытой печи бревно давало слабый свет своим оранжевым тусклым пламенем.

   Последние часы, последние минуты его бренного существования. Что будет потом, за этой его долгой земной жизнью? Ничего! Почему-то в этом он был совершенно уверен. В зачахшем теле еще теплился прежний разум и от этого умирать было только тяжелее. Но может он все-таки не прав, может есть Бог на небе, может там, где-то среди всех эти звезд, других солнечных систем, других галактик все-таки есть где-то всемогущее существо, который смотрит на него, держа руку на пульте его жизни, может стоит ему нажать только кнопку, или нет, даже подумать, и все изменится, все станет лучше?.. - Нет, - он покачал головой и голос его хрипло нарушил тишину мрачной комнаты. - Какое ему дело до меня, с его этим вселенским разумом, какое ему дело до этой маленькой чёртовой планеты среди бескрайнего океана других? На этой планете нет Бога. И... дьявола тоже нет... Есть лишь я... только я и...