- То есть червоточины в пространстве-времени, не существуют, по вашему мнению?

   - По моему мнению, не существуют. Это гипотеза и на данный момент гипотеза не подтвержденная практически никакими научными исследованиями. Да, существование их допускается Теорией относительности, но, сами понимаете, "допускать" это еще не значит существовать.

   - Многие физики, как основное доказательство своих идей, то есть идей существования червоточин, ссылаются на дефекты или несовершенства пространства-времени. Ведь в мире нет идеальных вещей. Как и в любой вещи, какой бы гладкой или прямой она нам ни казалась, есть несовершенства, всякие там трещинки, царапинки, дырочки, так же и во пространстве-времени есть точно такие же трещинки, царапинки и дырочки. Вы с этим не согласны?

   - Не согласен. То, что в любой вещи, которую можно пощупать, рассмотреть в микроскоп, одним словом, исследовать физически, есть свои несовершенства я согласен. Но пространство и время, как чистые формы, лишенные привязки к какому-то материальному началу, они не имеют ни трещин, ни царапин. И если уж ставить такие категории как время и как пространство в один ряд с объектами материального мира, то тут я могу сказать, что в мире есть миллиарды, триллионы, да, вообще, бесконечное количество идеальных вещей, которые не имеют всех тех дефектов о которых вы говорили.

   - И что это за вещи? - ведущий не без удивления наблюдал за тем, как Виктор не спеша потянулся к бутылке с минеральной водой и так же медленно налил себе половину пластикового стакана.

   - Один... два... три... - Виктор сделал несколько небольших глотков и вернул стакан на стол. Ведущий прождал несколько секунд, видимо ожидая какого-то продолжения, но его не последовало.

   - Не... не понимаю вас.

   - Сколько будет один плюс два?

   - Три...

   - Три! Верно. Само понятие "три", как сумма единицы и двойки, по вашему мнению, имеет какие-то дефекты? Может какие-то червоточины или царапины, может быть логические несовершенства?

   - Оно правильно и, следовательно, оно...

   - Идеально... Математические понятия, логические понятие они идеальны по своей природе. Они идеальны здесь, идеальны там, на далеких планетах, идеальны даже в центре черной дыры. Один плюс два будет три в любом времени, в любом пространстве. Можно нарисовать тройку на листе, можно нарисовать ее на стекле, на чем угодно и, конечно, заявить, что эта тройка несовершенна. Но здесь мы просто подменим понятия. Будет несовершенна краска, нанесенная на лист или на стекло, будет несовершенно само стекло, будет несовершенен прибор измерения, то есть микроскоп, да и даже наш глаз. Но не число! Само число "три", лежащее в основе этой картинки, не будет иметь совершенно никаких дефектов. Как бы мы мыслительно не извращались и не пытались увеличить эту идеальную тройку в своем сознании до абсурдных величин, пытаясь найти хоть какой-то в ней недостаток, у нас ничего не получится. Она всегда была и всегда будет тройкой, не четверкой, не двойкой, даже не тройкой с миллиардом нулей за запятой и единицей в самом конце, а обычной, знакомой любому первокласснику тройкой! А касательно миллиардов прочих вещей, которые так же идеальны, думаю вы сами догадаетесь, как их найти!

   - То есть пространство и время по вашему мнению точно такая же идеальная вещь, как цифра?

   - Верно. Как бы мы не пытались увеличить пространство, пытаясь найти в нем какие-то недостатки, в лучшем случае мы увидим лишь дефекты в атомах кислорода, водорода, гелия и прочих элементах, которые нас окружают вокруг. Но само пространство, сама эта логическая категория, располагающая в себе все эти элементы, она не имеет дефектов, в ней нет ни трещин, ни червоточин. Как единица, как двойка, как тройка, пространство идеально, под каким бы увеличением и углом мы его на рассматривали.

   - Интересная идея...

   - Но... это мое мнение! По крайней мере, мне оно кажется не глупее чем то, что предлагают нам ученые, ищущие червоточины. Но, опять же, наука никогда не стоит на месте. В конце девятнадцатого века, живя в ньютоновском мире, никто даже подумать не мог об относительности времени, не говоря уже о черных дырах с их горизонтами событий. А теперь, это признано даже самыми ярыми скептиками. Даже атомарные часы в спутниках систем позиционирования в пространстве делают поправки на относительность времени, иначе наши поездки с навигатором по городу превратились бы в спортивное ориентирование. Наука, вообще, движется семимильными шагами, и кто знает, может через многие годы, когда мы, после этого нашего путешествия, снова ступим на Землю, мне объявят, что я был не прав и что они поймали червоточину и, пока мы где-то там летали, человечество уже давно отправило человека куда-нибудь к Андромеде и что про нас и наше путешествие все давно уже позабыли!

   - Когда вы снова вернетесь на Землю, пройдет двадцать два года. Что-то из того, что вы оставили будет прежним, но многое изменится и изменится сильно. Телефоны, компьютеры, автомобили и многое из того, что сейчас кажется привычным, через двадцать с лишним лет будет другим, возможно и вовсе исчезнет, так как будет заменено чем-то совершенно новым. Какие ваши ожидания по тому будущему, в которое вы вернетесь?

   - У меня нет каких-то ожиданий. Прогресс, вообще, вещь такая, о которой лучше не говорить заранее, чтобы над тобой не смеялись будущие поколения.

   - Я имею ввиду в целом, глобально.

   - Если говорить в общем, то хотелось бы, чтобы здесь царил мир и спокойствие. Поменьше ненависти друг к другу. Чтобы человек научился уважать не только себя, не только других людей, но и природу, которая его окружает и которая дает ему все, что у него есть. Очень хотелось бы, чтобы мир, в который мы вернулись, стал в этом плане лучше, безопаснее и предсказуемее. Не хотелось бы выйти из корабля и оказаться в пустыне, выжженной какой-нибудь очередной мировой войной.

   - До старта осталось совсем немного. Уже совсем скоро заревут двигатели и ракета оторвет вас от Земли. Какие ваши ощущения перед этим полетом?

   - Взволнованно, но под контролем. Сложно описать это ощущение словами, но мне кажется, будто я стою в темноте перед какой-то дверью, я не знаю, что за этой дверью, никто не знает, потому что до этого никто и никогда не открывал ее. Но я вижу свет, прорывающийся ко мне сквозь щели, вижу движущиеся по нему тени. Что-то или кто-то там есть. Я поднимаю руку и медленно берусь за ручку, замок щелкает и я начинаю медленно тянуть эту дверь на себя, еще немного, я уже вижу яркий свет, который бьет мне в глаза и... я вот тут, перед вами!..

   - Страшно вам открывать эту дверь?

   - Нет, - Виктор с улыбкой покачал головой. - Кто-то рано или поздно эту дверь бы открыл. Я рад тому, что мы первыми дергаем за эту ручку.

   - Ну что-ж, наше время с вами закончилось. Я желаю вам успешного старта, хорошего полета и идеального приземления. Через двадцать два года я буду ждать вас здесь, где-то на планете Земля. Надеюсь к тому времени вы расскажите нашей уже изрядно постаревшей и изменившейся публики, что видели вы там, что переживали и ощущали. Возможно там вы найдете то, что мы долго искали в своей Солнечной системе, но так и не нашли - жизнь. Со свое же стороны мы, оставшиеся дома, приложим все усилия, чтобы к вашему возращению, этот мир стал лучше, хотя бы немного.

   - Спасибо! - Виктор привстал со стула, улыбка по-прежнему светилась у него на лице, но в этот раз в ней можно было разобрать что-то грустное, какую-то еле заметную тревогу. - Не прощаюсь навсегда, увидимся!

  Часть 2. Ключ на старт.

  I.

   В тишине комнаты раздался звук будильника, и Кораблев вздрогнул. Он не спал. Всю ночь, не смыкая глаз, погруженный в какое-то странное полубредовое состояние, он лежал на спине и смотрел в окно, где над еле колыхавшимися на слабом ночном ветру ветвями, мерцали далекие звезды. Вся его жизнь: его детство, юность, молодость и, наконец, старость, пролетели в эту ночь у него перед глазами, как редкие, проплывающие по темному небу, серые барашки облаков. Но эта ночь закончилась, пронеслась как вся его жизнь, и, наконец, наступил этот день, этот час, этот миг, которого он ждал уже долгие годы.