Через несколько дней был издан приказ о явке евреев на городской стадион с трехдневным запасом продуктов. 12 июля евреи были собраны на оцепленном жандармерией городском стадионе «Динамо», оттуда они партиями были переведены в тюрьму[216]. В тюрьме евреи сначала были ограблены: «начали забирать деньги, ценности и часы». Имена прибывших в тюрьму были снова зарегистрированы служащими зондеркоманды[217]. По воспоминаниям некоторых очевидцев, часть евреев была отпущена домой с приказом явиться на следующий день. «Возвратившись с этого сбора, моя соседка — по национальности еврейка — мне рассказала, что на сборе им пояснили, что их поведут в деревню, где они должны работать в сельском хозяйстве»[218].
В тюрьме, по воспоминаниям священника Бориса Пекарчука (входившего в состав севастопольского отделения ЧГК), комендант приказал каждому записать свой адрес на отдельной бумажке и к ней привязать ключ от своей квартиры. Севастопольского врача Звенигородского отпустили домой, предложив ему заниматься своей профессией, однако он отклонил предложение коменданта тюрьмы, заявив: «Где мой народ, там я тоже с ними»[219]. Затем евреев вывозили партиями и расстреливали — около 1500 человек на 4-м километре Балаклавского шоссе у противотанкового рва[220], остальных — в деревнях Старые Шули и Новые Шули Балаклавского района, в деревне Балта-Чокрак под Бахчисараем и у населенного пункта «8-я остановка»[221].
Некоторая часть евреев была уничтожена в «душегубках», как показывал на Нюрнбергском процессе бывший командир айнзатцкоманды 11а Пауль Цапп[222]. Об этом же позднее свидетельствовала переводчица севастопольского СД: еврейских женщин и детей умерщвляли путем удушения в «душегубках», в то время как мужчин-евреев расстреливали из пулеметов.
По словам бывшего начальника полевой жандармерии при севастопольской городской комендатуре Эрнста Шреве, в ходе этой акции были уничтожены около 1200 евреев Севастополя[223].
Активное участие в сборе евреев и выявлении не явившихся на стадион приняла также русская городская вспомогательная полиция, которая была сформирована еще до захвата города, в Симферополе[224]. Первоначально она подчинялась севастопольской городской комендатуре и жандармерии при комендатуре и прибыла в Севастополь 2–3 июля 1942 г. Как и в других городах, многие евреи, по каким-либо причинам избежавшие массовых расстрелов, были выданы оккупационным властям своими соседями. Свидетельница сообщала: «Мой муж был расстрелян как еврей, несмотря на то, что по паспорту числился русским. Он имел на руках даже выписку… о крещении 1919 г. По проверке документов его освободили. После он был взят по доносу Волохова И.Я. и его жены Мокрушиной Пелагеи… и по их указанию был подвергнут медосмотру для установления его еврейства. После медкомиссии он был взят на сборный пункт и расстрелян вместе со всеми евреями 13 июля»[225].
На Балаклавском шоссе в эти дни немцы проводили также массовые расстрелы евреев из числа военнопленных, захваченных при сдаче Севастополя. Свидетель, жившая на этом месте, позднее рассказывала: «[в начале июля] мой дом был занят немецкими офицерами, а семью переселили в подвал…Сидя в подвале, вечером того же дня я вышла наверх… Когда я вышла из подвала, то услышала, что на участке виноградника, где находились пленные красноармейцы, душераздирающие крики и стоны…Через несколько минут в подвал зашел немецкий солдат-денщик одного офицера, который спросил у нас молока. Мы спросили у этого солдата, зачем расстреливают пленных, на что он ответил «иуда»[226]. Только за июль 1942 г. вермахтом в СД для «специальной обработки» были переданы 2022 военнопленных — большинство из них были бойцы-евреи из Севастополя[227].
Вскоре в Севастополь из Бахчисарая передислоцировалось отделение СД под руководством штурмшарфюрера Майера. Оно расположилось по тому же адресу, что и зондеркоманда 11а, которая, выполнив задачу по массовой очистке Севастополя от евреев и других «нежелательных элементов», выехала из города. Выезжая, зондеркоманда 11а передала в СД картотеку примерно на тысячу расстрелянных евреев и других граждан, причем эти карточки были составлены только на тех, кто был уничтожен в ходе одиночных расстрелов — при массовом истреблении горожан карточки подлежавших уничтожению не составлялись[228].
В дальнейшем выявлением евреев через свою агентуру из местного населения и их уничтожением занималось севастопольское отделение СД, а также отделения тайной полевой полиции (ГФП) и ортскомендатура. На протяжении всего оккупационного периода выявлением евреев (а также подпольщиков, партизан, саботажников, советско-партийного актива, других «неблагонадежных элементов»), проведением предварительного расследования и передачей арестованных вместе с материалами на них в СД занимались также русская вспомогательная полиция под руководством Б.В. Корчминова-Некрасова и криминальная полиция — обе структуры были укомплектованы из местного населения и фактически подчинялись севастопольскому СД. Вот как это происходило: «В августе 1942 г. из полиции в севастопольское отделение СД была доставлена девочка лет пяти. Муж этой девочки был еврей. По установленному немцами порядку девочка эта, как дочь еврея, должна была быть расстреляна. Так как мать ее была русская, Майер предложил последней оставить ребенка в СД и уйти. Ввиду того, что женщина наотрез отказалась оставлять в СД своего ребенка, Майер лично увел ее в так называемую запретную зону на ул. Частника, где в одной из воронок от бомбы расстрелял ее вместе с ребенком. После этого я, по указанию Майера, направила к месту расстрела добровольцев-татар для того, чтобы они зарыли трупы. Вечером… Майер рассказал, что сперва на глазах у матери убил ребенка, а потом пристрелил и мать»[229].
По данным севастопольского отделения ЧГК, за весь период оккупации Севастополя были уничтожены около 4200 евреев[230]. На 1 января 1945 г., когда уже происходило возвращение из эвакуации, в городе находилось 1067 евреев из общего количества 38 000 человек (в мае 1944 г. после освобождения в городе находились лишь 10 787 человек)[231].
По переписи 1959 г. в Севастополе проживали 3100 евреев.
Памятный знак погибшим евреям Севастополя. Фото: Г. Россолинский, 2005
СЕРЕБРЯНКА (село Серебрянского сельсовета Раздольненского р-на, до 1948 г. МУНУС ЕВРЕЙСКИЙ).
По сообщению ЧГК, 23 ноября 1941 г. в село на трех автомашинах прибыл немецкий карательный отряд в составе 4 солдат и 4 офицеров. Один из офицеров, хорошо говоривший по-русски, приказал старосте собрать в клуб все еврейское население. Сами они выехали в это время в соседнюю деревню Аманша. Спустя четыре часа, когда все евреи в количестве 105 человек были собраны, всех собравшихся построили в колонну по 4 человека и повели на окраину деревни к безводному колодцу. Оставшемуся населению деревни было приказано не выходить из домов на улицу. У колодца евреи были расстреляны; трупы расстрелянных были сброшены в безводный колодец. Перед расстрелом каратели издевались над женщинами и детьми, вырывали детей из рук матерей и живыми бросали в колодец, некоторых детей ударяли головой об землю, затем расстреливали[232]. См. также НОВОСЕЛОВСКОЕ.
