Через два дня по моем приезде вся дивизия, то есть три полка, сосредоточилась в окрестностях села Величавое, конечном пункте перед громадными и безводными астраханскими степями — где нам все было неизвестно...
Боевой состав Чеченской конной дивизии того времени состоял из трех полков: 1-го Чеченского конного — весьма сборного офицерского состава, с командиром полковником Стрехой (кинбурнским драгуном); 2-го Чеченского конного — по преимуществу из офицеров Крымского конного Е. В. и отчасти 14-го гусарского Моравского полков, с командиром полковником Флериным (бывшим полевым жандармом); и наконец 3-го Чеченского конного полка, с сильно смешанным составом офицеров из регулярных и казачьих полков и с доблестным командиром, терским казаком полковником Борисовым. 4-й Чеченский конный полк находился еще в формировании и в поход должен был выступить только впоследствии. Все три полка были довольно большого четырехэскадронного состава, при полковых пулеметных командах. Следует здесь же упомянуть об общем любимце дивизии и большом джентльмене, командире бригады, Волынском улане генерал-майоре О’Реме[14], который своим тактом не раз смягчал шероховатости, невольно возникавшие при тяжелой походной жизни.
Итак, 30 мая 1919 года дивизия двумя параллельными колоннами на интервалах в 1 1/2 — 2 версты, с походными мерами охранения, выступила в чрезвычайно трудный по условиям для больших конных масс Степной Астраханский поход; путь лежал через пункты, обозначенные на карте, но на местности в действительности отсутствующие, как-то: Артезианский колодец, Цимбу-Гайдукская и проч. Сплошные пески на сотни верст, без дорог, почти без растительности и воды, представляли собой какое-то мертвое море песка, с одинаковым ландшафтом, как сегодня и завтра, так и через неделю почти беспрерывного движения. Единственное, что мы встречали в пути — это раздутые, разложившиеся трупы лошадей и верблюдов — следы отхода красных после разгрома их на Северном Кавказе. Неисчислимое количество змей и ящериц проползало под ногами лошадей; изредка на горизонте проносился табун диких лошадей. Раза два за весь поход мы встретили юрты бродячих калмыков. Это несчастное племя скиталось по пескам со всем своим несложным скарбом и скотом, жестоко страдая и от красных, и от чеченцев, которые не прочь были ограбить его в пути, если офицер недосмотрит вовремя.
Невероятные лишения и страдания испытывали мы от зноя и отсутствия воды, которая за все семь дней пути попадалась нам только два раза. Громадной, нескончаемой колонной следовал за дивизией обоз с водой на верблюдах, но, конечно, не мог утолить жажду людей и лошадей дивизии: вода отпускалась аптекарскими дозами; начались падеж лошадей и желудочные заболевания среди всадников. Нужно было торопиться выбраться из этой мертвой пустыни: всякая лишняя дневка только ухудшала и усугубляла положение. Дивизия двигалась днем, сжигаемая солнцем, и однажды даже ночью, при свете луны, держа направление прямо по компасу. На походе днем останавливались главным образом для кормежки лошадей, если где-нибудь находили выжженную солнцем траву. На ночь останавливались прямо в песках, выставляя круговое охранение.
На седьмой день похода, то есть 5 июня к вечеру, опрокинув без особого труда красные заслоны, мы, полуизнуренные, подошли к деревне Терновская и Благодатная, разбросанным на берегу громадного озера. Надо было видеть ликование людей, увидавших наконец воду после семи дней такого перехода; лошади тоже повеселели, предвкушая обильный водопой, купанье и прекрасное пастбище.
Почти одновременно с нами из города Кизляра, через степи по большому тракту подошла дивизия терских казаков[15] под начальством генерала Каленина[16]. Это были чудные полки, сохранившиеся, несмотря на революцию, со времени Великой войны: 6 сотен Сунженско-Владикавказского казачьего полка и 8 сотен 1-го и 2-го Кизляро-Гребенского казполков, при 6-й и 8-й Терских конных батареях. Всем собравшимся теперь сводным отрядом вступил в командование молодой и энергичный генерал Драценко[17].
На походе генерал Ревишин, начальник Чеченской конной дивизии, просил меня временно принять команду ординарцев, что являлось своего рода личным конвоем начальника дивизии. Команда эта состояла из 43 по преимуществу русских добровольцев — солдат, урожденцев Ставропольской губернии; все это были молодцы, по большей части служившие в партизанских и разведывательных командах в Великую войну; ротмистр Феденко-Проценко начал временно исполнять обязанности начальника службы связи при штабе дивизии.
6 июня в 5 часов утра весь громадный бивуак ожил; где-то далеко переливаясь в свежем утреннем воздухе, несся сигнал кавалерийской трубы. У озера спешно шел водопой и, полчаса спустя, ровными прямоугольниками строились резервные колонны полков; в интервалах встали конные батареи. Со всех сторон слышно веселое ржание коней, все бодры, веселы от сознания, что степи уже пройдены, они позади, впереди неизвестность, но уверенность в себе при виде столь внушительного конного отряда. Проходит еще немного времени, раздается команда «шашки вон слушай»… и затем — «господа офицеры»... на широком галопе проносится начальство, здороваясь с полками.
По окончании объезда Сунженско-Владикавказский полк, назначенный в авангард, выступает на северо-восток, беря направление вдоль главного тракта на деревню Оленчевка, где, по сведениям разведки, сосредоточились крупные силы красных, пехота с артиллерией и 7-я красная кавалерийская дивизия. В главных силах идут 1-й и 2-й Кизляро-Гребенской казачьи полки, 6-я и 8-я батарея и три полка Чеченской конной дивизии.
Первые верст десять наша громадная, на много верст растянутая колонна двигалась беспрепятственно, но час-полтора спустя у казаков в авангарде началась перестрелка. 6-я конная батарея, огибая походную колонну прямо слева по пескам, карьером вылетела на позицию и открыла беглый огонь по деревне Оленчевка. Голова колонны главных сил, дойдя до бугров, остановилась. Начальник дивизии приказал мне с ординарцами следовать за ним и, обгоняя казаков, галопом пошел в авангард. Четыре сотни сунженцев уже спешились и выведены были на вершину бугров, откуда по склонам цепью, под прикрытием огня конной батареи, повели наступление на деревню. Две сотни авангарда в конном строю стали уступом за правым флангом. Красные развили сильный огонь, но снаряды их рвались высоко — «журавлями», не причиняя нам большого вреда, от ружейного же огня мы были укрыты мертвым пространством.
Обстановка к этому времени начала понемногу вырисовываться: деревня Оленчевка занята крупными силами при 6—8 орудиях и множеством пулеметов впереди деревни, шагах в 200, имелась одна, а может быть, и две линии неглубоких окопов. На флангах заметно крупное сосредоточение конницы, причем на правом фланге она то и дело старается выиграть наш фланг. Находясь на наблюдательном пункте при авангарде, я отчетливо видел атаку красной конницы: незаметно обойдя нас слева, она, развернув 4 эскадрона, пыталась ударить по колонне главных сил, но командор бригады генерал О’Рем не растерялся и бросил в атаку навстречу им 3-й Чеченский конный полк, который лихо на кapьepе вынесся из колонны и развернулся. Красные, не приняв удара, повернули и скрылись в степи.
Красные упорно держались в деревне и перед ней, развивая страшный огонь; казаки окопались и не могли продвигаться, то и дело из цепи выносили убитых и раненых казаков.
В это время шло подтягивание главных сил для занятия наивыгоднейшей позиции для общей атаки. Бугры и складки местности сильно облегчали маневрирование, образуя повсюду мертвые пространства. Авангард, усиленный пулеметами различных полков, вел упорный и безрезультатный бой уже в продолжение нескольких часов, впитывая в себя для усиления все новые сотни и эскадроны. Около 3-х часов дня на место боя прибыл командующий всей Астраханской операцией генерал Драценко, и вскоре последовало следующее распоряжение: 1-му и 3-му Чеченским конным полкам, 1-му и 2-му Кизляро-Гребенским полкам, под общим начальством генерала Ревишина атаковать деревню Оленчевку, имея заданием разбить противника и отрезать ему возможность отхода на деревню Промысловое, дорога на которую прикрывалась красной конницей при двух броневиках; кроме того, местами, по сведениям, имелись небольшие окопы с пулеметами. 2-й Чеченский конный полк оставался в резерве начальника дивизии.
