Война не заставила себя долго ждать. Сосед поднимал меч на соседа, брат на брата, и кровь лилась багровыми реками, радуя торжествующе потирающих ручонки "травников". Пользуясь случаем, они поддержали притязания Вителлия, женив его на младшей дочери Годелота Длиннобородого - Камесинне Златовласой. Две армии осадили столицу, где укрылся король Вигмар с преданными сторонниками. Венценосный наследник древнейшего Сарпедонского рода сражался, как лев, с превосходящим числом противником и чужеземной магией, но проиграл и погиб у подножия трона. Вителлий стал Первым государем-президентом, а союзники-южане получили в награду все земли по правому берегу Посидонии.

Это была вторая крупная неприятность, случившаяся с отцом, считая утрату руки. Его дом сожгли, жену и детей убили, а самого чуть не повесили. К счастью, за ветерана битвы при Мансане заступились церковники и помогли перебраться в глухое местечко на севере под названием Стылоборье.

Моя матушка, немолодая и тучная мельничиха, потерявшая мужа во время тифозного поветрия, охотно приютила вдовствующего дворянина, а через год на свет родился я, бастард сэра Альтарфа.

Пока Вителлий карал неугодных, наделял привилегиями любимчиков, назначал депутатов, их помощников и общественных попечителей, организовывал новые ремесленные гильдии, отбирал земли монастырей, возводил госпитали, школы и книгопечатные фактории, я мирно рос в глуши, не ведая ни бед, ни забот.

Гуляя по лесу с деревянным мечом на поясе, ваш покорный слуга кричал белкам, что отныне они имеют дело с Рыцарем-Толкиенистом, Магистром Королевского Ордена и будущим депутатом Государственной Думы Сарпедонии. Тогда-то меня и прозвали "Корольком", сравнив с птичкой, которая слишком громко и часто радует окружающих мелодичными трелями.

Каюсь, стоит мне найти хотя бы одного благодарного слушателя, как неиссякаемый поток болтовни буквально изливается наружу, точно мощная струя воды из фонтана. К четырнадцати годам я считался неисправимым пустозвоном и лгуном, досаждающим округе; она же беспрестанно уповала на чудодейственные свойства и крепость отцовского ремня..

Если вам доводилось хоть раз в жизни увидеть желтоголового королька, то вы знаете: этот веселый певун не сидит на месте, постоянно перемещается, предпочитая верхушки деревьев тенистым низинам. В легендах он выступает символом активного, внимательного и целеустремленного человека, любящего путешествовать, общаться и заботиться о друзьях. Примолвлю, что королек обычно украшает родовые гербы людей находчивых, неунывающих и добросердечных.

На моем щите красуется синяя загогулина, обозначающая воды Посидонии, белая полоса, доставшаяся отцу от сэра Теобальда, посвятившего его в рыцари, и ярко-красная левая "бастардова перевязь" через все поле.

В пятнадцать лет я облазил Стылоборье вдоль и поперек, ища приключений и грезя о сражениях с местной нечистью - волками-оборотнями, гигантским бобром Аванком, карликами-корриганами, злыми горными эльфами-гвиллионами, брэгами-гоблинами, рыжими феями и прочими врагами рода человеческого.

Это чрезвычайно раздражало отца. В качестве наказания он не взял меня на весеннюю ярмарку, ежегодно проводимую близ Таласка, и уехал вместе с матерью, повелев бдить за порядком и не отлучаться из дома до их возвращения.

Столь ужасная кара, кою следовало счесть ни чем иным как происками мстительных демонов, убоявшихся моего разящего клинка, надолго ниспровергла свирепого сокрушителя нечести в бездну неизбывной грусти. Лишь дважды в год выпадал шанс покинуть опостылевшую долину и насладиться шумом крупного вольного города, сосредоточия ремесел и искусств. Я грезил о Таласке, я жил им и дышал, стегая воображение, точно ленивого коня, всю долгую, студеную зиму. Уж лучше бы отец лишил меня наследства, чем мечты вновь повидаться с жемчужиной северных земель!

Минуло два месяца и наступило лето. Я ждал родителей со дня на день. Затем оно вошло в зенит, но близкие не возвращались. Мне исполнилось шестнадцать.

Печальное известие принес странствующий монах, направлявшийся через Стылоборье в обитель святого Эреварда. Сэр Альтарф и его супруга были заколоты по пути домой на Антаресском тракте, угодив в засаду одной из многочисленных, расплодившихся в округе банд.

Я не люблю вспоминать те дни, когда лицо почернело от горя, а ослабшим рукам не всегда удавалось поднести ложку ко рту. Воспользовавшись моим бедственным положением, работники похватали, что смогли, бесстыдно забрав сверх причитавшегося, и покинули мельницу в поисках лучшей доли. Это стало последней каплей, подвигнувшей меня добиваться справедливости и свершить возмездие.

Отец не оставил после себя ни меча, ни лошади, а только старого ишака, кое-какие пожитки и небольшую сумму денег. Заколотив деревяшками двери и окна дома, я взял Базилевса под уздцы и отправился на юго-восток, в Таласк.

Путешествие без спутников оказалось занятием в меньшей степени увлекательным и в большей - утомительным. Ноги болели, от пыли саднило горло, холодные дожди пробирали до зубовного стука. Пейзажи не отличались разнообразием: леса, луга, поля, мелкие деревушки и снова в той же последовательности.

С трудом находя временное пристанище, я первым делом набрасывался на еду, а затем принимался расспрашивать добрых хозяев о здешних разбойниках. Честные люди смотрели с укоризной, считая, что юному отроку не следует желать бандитской доли, сколь бы притягательной она ни была. В наши дни многие обнищавшие аристократы да и обыкновенные бродяги рассчитывали поживиться чужим добром и заработать репутацию отчаянных рубак, чтобы впоследствии наняться на службу к обласканным Вителлием политикам, экономистам и военным. Зачастую наследники новоизбранной знати сами сколачивали банды и от скуки рыскали по землям отцов, учиняя разбои, грабежи и насилия. Мне удалось выяснить, что единственный сын депутата Валтуйского Роберт Кривоносый тоже причастен к подобным мерзостным делишкам.

Я намеревался лично потребовать у него ответов и безуспешно искал встречи с молодым дворянином. Увы, гонятся за Робертом по лесам и селениям, стегая медлительного, груженого поклажей осла, было вершиной человеческой глупости. О том, чтобы тайком проникнуть в замок или устроить подле него долгую засаду, не приходилось даже мечтать. Депутат Валтуйский ревностно оберегал отвоеванную в свое время у герцога Эделийского собственность и не скупился на охрану, которая без суда вешала любого подозрительного гражданина.

И вот, когда силы мои почти иссякли, выяснилось, что старик вздумал жениться на вдовствующей баронессе Эдилии. Я счел это знаком свыше, вероятно, единственным и последним шансом вторгнуться в личные владения Валтуйских.

Продав Базилевса и все вещи любезно вошедшему в мое положение лавочнику, на оставшиеся деньги я удачно приобрел тот самый великолепный наряд, которым уже успел похвалиться.

"Какое вопиющее скудоумие! - воскликните вы. - Надлежало купить меч и доспехи, дабы предстать перед врагом с видом воинственным и устрашающим!"

Озаботься я этим раньше, то сторговал бы мельницу и дом за боевого коня и поношенные латы. Увы, старина Базилевс, при всех его ослиных достоинствах, по цене оказался сопоставим разве что с крепким топором.

Встать перед прекрасной дамой облаченным в замызганную одежду с короткой секирой в руках посреди наезженного тракта, где лютуют разномастные грабители, я посчитал опрометчивым решением. Уж лучше притвориться несчастным дворянином, уповая на женское милосердие, а, если повезет, и вовсе возбудить любопытство к своей скромной персоне.

Не знаю, что толкнуло меня назваться чужим именем, упомянув при этом прапорщика Лесатха, о котором я пару раз слышал от родителя, но, видно, есть зерно правды в поговорке: "Кривой дорогой не выйти к добродетели".

Надеюсь, в замке Валтуйских мне все-таки дадут слово, прежде чем набросить петлю на шею, или божественная длань укроет безвинного от гнева неправых, как произошло с отцом в его родных землях. По крайней мере, духовник Елеазар был явно не из тех, кто отказывает преступникам в последнем покаянии.