Беременная она – от него.

Так и представляю себе ситуейшн: бухие, под экстази, чердак срывает. Нет кондомов? Да ну его, пронесёт.

Не пронесло.

Шурик, когда проверилась, ему сказала, он ответил, что отцом быть не собирается, не готов и не хочет – предложил аборт. Она упёрлась: «Лучше рожу». Ссора. И когда Шурик в следующий раз пришла оповещать нарка, мол, вырастит ребёнка сама, тот решил избавиться от проблемы здесь и сейчас. Это мне уже Лёха рассказывал, а ему – Шурик, только не лично, а по телефону, когда после выстрела рыжая идиотка решила спрыгнуть с крыши родной девятиэтажки. Благо они рядом жили: Лёха её заболтал, выспросил местонахождение и успел не дать убиться.

Естественно, они переспали, а утром он проснулся в пустой квартире с трогательным стикером на подушке: «Нам лучше больше не видеться. Это моя ошибка».

Насколько я понял, Лёха никакой не друг нарка, а эксбойфренд Шурика – школьный. Факт в том, что когда-то он её бросил, а сейчас она не хочет начинать отношения, хотя, когда попадает в переделку, если меня нет рядом, обязательно звонит ему, и тянет их друг к другу, как на буксире.

Не понимаю, в чём, собственно, проблема, но Шурик сказала, что всё сложно. Сонька, выгнать которую не представлялось возможным, согласно покачала головой.

Я оставил парочку вдвоём с требованием ничего не разбивать, особенно о чужую голову, и отправился с Сонькой на собрание.

А когда мы пришли, их уже и след простыл.

Сонька разулась, ставя кеды на полку. Я тоже начал расшнуровывать «стары».

- Извини, опять не получилось куда-то сходить. Я совсем забыл, что у нас сегодня собрание, слава Богу, твоя классная напомнила.

Качает головой:

- Я не обижаюсь. Классно, если Лёля с Лёшей помирятся. Они хорошие.

Теряюсь:

- Не думаю, что они в такой уж ссоре. Лёша же согласился помочь Шурику.

- Ты ничего не понимаешь, – подаёт мне кофту, чтобы повесить её на вешалку. – Они дружат, но уже долго-долго не могут помириться, – растерянно пожимает плечами. – Не знаю, что им мешает, но, наверно, что-то очень неприятное.

- Ясно, – усмехаясь, подхватываю дитё на руки а-ля принцессу. – А поехали всё-таки на пристань. Пока ветер хороший, запустим воздушного змея. Ещё неделька – и совсем темно станет, так мы вечером больше погулять не сможем.

- Давай, – живо соглашается, обнимая меня за шею.

Знаю, какой получу ответ, но всё равно спрашиваю:

- Может, сначала поедим?

Укоризненный взгляд:

- Ни за что! Мы покушаем, а потом опять кто-нибудь приедет или позвонит, и у тебя опять будут дела.

- Ну хорошо, хорошо, – смеюсь, – тогда забираем змея, байк – и едем.

- Ура-а! – дитё запищало, вскинув руки.

Лихо развернувшись, мы потопали искать змея.

А потом действительно здорово отдохнули.

Воздушного змея мы покупали давно, но упорно таскали его везде за собой. Продавщица и Соня дружно вторили, что змей на самом деле «скат», но, по-моему, он больше напоминал пингвина. Впрочем, какая разница, главное, оно летает, и летает при нормальном ветре достаточно хорошо.

Облокотившись на байк, я с улыбкой наблюдал, как дочь носится со «змеем».

Пристань – очень красивое место, особенно в свете заходящего солнца. А асфальтовая дорога у воды ближе к вечеру заполнилась людьми, хотя я бы не сказал, что было слишком людно. Народ рассаживался по лавочкам, бродил поодиночке, парами, компаниями. Они иногда оборачивались на нас, а некая парочка даже подошла к Соне, чтобы что-то у неё спросить.

Я не слышал – характерный шум воды довольно сильный. Однако дитё посмотрело на них практически иронично, поджало губы и что-то односложно выдало. Насколько я различил, это было слово «Нет».

Когда солнце почти скрылось за горизонтом, мы поехали домой. Воздушный змей с лёгкой руки чада вяло болтался сзади байка. Тот я оставил на парковке и вовремя догнал ребёнка, пока ему не надоело без дела стоять на месте. Не спеша, за руку мы дошли до подъезда. «До подъезда» потому, что у него и остановились.

Соня с улыбкой до ушей помахала стоящему у дверей Никите, и тот немного вымученно улыбнулся ей в ответ.

- Давно ждёшь? – усмехаюсь.

Настроение после настолько хорошо проведённого времени всегда отличное.

- Нет, только пришёл, – засовывает руки в карманы толстовки.

Мне почему-то кажется, что он врёт.

Ловлю его взгляд.

Хмм, вот как. Значит, мне не показалось.

Я уж думал, это всё-таки пьяный бред.

- Ты помнишь, что я вчера сказал? – выдаёт, почти не разжимая губ.

Мгновение соображаю и притворяюсь удивлённым:

- Ты о чём?

Прищуривается, а руки, кажется, сжаты в кулаки. Затем спустя какую-то долю секунды всё понимает, улыбается спокойно, вежливо – той самой раздражающей меня улыбкой. В глаза совершенно неожиданно бросаются кислотно-нелепые гриндерсы.

- Ни о чём, просто вспомнилось…

С наигранным извинением пожимает плечами. Улыбка на лице, как приклеенная.

Молодец, мелочь, понял правила игры.

Это твоя глупость – ошибка по молодости, поэтому лучше поиграем в слепых и глухих дураков. Вот встретишь хорошую девчонку, и весь бред у тебя из головы на раз-два вылетит.

На втором этаже кто-то до упора врубил колонки с Линкин Парком. Через открытое окно до нас доносилась вся полнота звука.

- Чего встали? – Сонька своим возмущением разрушила всю, можно сказать, торжественность атмосферы. – Пошлите домой, там какао и конфеты.

Фыркнув, я с ней согласился и, кивнув Никите, сделал пару шагов вперёд. Видя, что мальчишка стоит в нерешительности, продолжая отвратно-вежливо улыбаться, оборачиваюсь и непринуждённо ерошу его шевелюру.

- Пошли, – мягко произношу.

Моё любопытное дитё, скорчив недовольную морду, поторопило парнишку подняться. А тот почему-то низко опустил голову, не давая заглянуть в глаза.

Передёрнул плечами и первым забежал в подъезд.

Мальчишка, самый настоящий мальчишка.

Сонька с писком «Нечестно!» умотала следом.

Хороший день: редко когда удаётся за ограниченное количество часов и избавиться от стольких проблем, и приятно провести время.

А ещё я когда-то слышал, что глаза говорят больше, чем слова.

Поэтому, когда больно, мы отворачиваемся.

Дома я варганю детям обещанное какао, Соня восторженно рассказывает о поездке на пристань. Немного позже я занялся своими делами, а Никиша помог ребёнку доделать на вторник математику.

На пару минут, пока загружается браузер, снова задумываюсь над недавним ммм… инцидентом.

Я сделал что-то не то? Вернее не так, что я сделал, чтобы мальчишка заявился ко мне явно всполошённый, без видимой причины и выдал такое?

Прокручивая в голове события прошедших дней, не вижу ничего особенного. Я вёл себя так же, как и всегда.

Всё как обычно.

А если всё, как обычно, значит, это точно подростковые глупости: надумал себе всякого и мучается теперь.

Глупый мальчишка.

Никита просидел у нас до половины десятого. Провожая его, я опёрся плечом о стену.

Повисла немного напряжённая тишина, и, чтобы разрядить атмосферу, я ненавязчиво спросил:

- Завтра в школу, ты сам-то уроки сделал?

- Конечно, – завязывает шнурки. – Я хорошо учусь.

- Заметно, не зря же кирпичи в рюкзаке таскаешь – ты, можно сказать, будущий прораб. Не передумал ещё гонщиком становиться?

Не отвечая, поднимается и… не пойму, то ли для себя что-то решает, то ли всё уже решил и просто ждал подходящего момента, но я заранее совершенно точно не хочу знать то, что малец сейчас собирается сказать.

А он вновь, засовывая руки в карманы толстовки, поднимает взгляд к потолку и, глядя туда, – не на меня, впервые за время нашего знакомства – сухим, безэмоциональным голосом произносит:

- Может, ты знаешь или где-нибудь слышал о Детях-404?

И, не дожидаясь ответа, скрывается за входной дверью.

Я же, не понимая, что Никита имел в виду, недоуменно склоняю голову к плечу, рассеянно гляжу на дверную ручку и иду ораторствовать, так как моя мелочь уже буйствует в спальне, требуя зачитать ей очередную сказку.