Музыка в плеере — приятная, прохладная, как вода в озере. Капля, падающая на гладкую поверхность в идеальной пустоте.

But you see it’s not me,

It’s not my family,

In your head, in your head

They are fighting.

With their tanks and their bombs,

And their bombs and their guns,

In your head,

In your head they are cryin.

In your head.

Zombie.

Плеер смолк — Андрей с раздражением цыкнул: «Зарядите батарею». Не вовремя.

Скривился, хотя музыка всё ещё в ушах — он помнил слова наизусть, непроизвольно пел про себя.

В метро немного людей. В такое время все либо успели уехать, либо опоздали, и Андрей с полным правом сел на полупустое сидение. От скуки поглядел перед собой и, заметив у стоящего напротив парня книгу в руках, попытался вспомнить, где же слышал фамилию Азимова.

А нечаянно поглядев вверх, встретил каре-зелёные глаза владельца сего добра.

Когда на следующей остановке горстка людей разместилась по вагонам, парень присел рядом. Открытым жестом протянул книгу:

— Знаешь? Читал?

Андрей отрицательно помотал головой, мол, не слышал даже, но тот не отчаялся, доставая книги одну за одной из походного черного рюкзака, наклоняясь к уху собеседника, чтобы перекрыть шум:

— Это ты зря. Не любишь читать?

Андрей неопределённо покрутил рукой:

— Иногда, может, чтобы отдохнуть.

Парень с книгами кивнул, затем внезапно подал руку для пожатия:

— Игорь.

— Андрей, — ответное.

Они посидели в молчании до ещё одной остановки, а тогда Игорь порылся в рюкзаке и достал книгу в непонятной, старенькой обложке.

— Гляди, по этой книге сняли фильм. Крутая вещь, но как они ни старались, всего не передали.

Фильм Андрей видел, когда они с парой одногруппников собрались у Тошика и Макса в общаге. Годная вещь была.

Хоть в метро шум прекращался лишь на коротком обрыве остановки, они разговорились. Ехать далеко, чёрт-те куда, и они наклонялись друг к другу, чтобы лучше расслышать слова. Говорили о кино, о комиксах, о жизни, о людях. Игорь любил читать одинаково классику и третьесортные романчики в мягких обложках. И за такое короткое время умудрился почти уломать собеседника почитать какую-то странную книжонку и уговаривал Андрея сходить с ним в «дом просвещения и знаний», пока тот, задыхаясь от смеха, не просветил, что сейчас идёт туда же.

— Это судьба, — важно изрёк Игорь и, подхватив рюкзак, выскочил из вагона, радостный, совсем как мальчишка.

Андрей вышел следом.

С Игорем было легко. Он сам был какой-то лёгкий и вместе с тем поджарый, по-хищному гибкий — в теле и нутре одинаково. Точь-в-точь одомашненный дикий кот.

Не имея привычки давать кому-то клички, про себя Андрей не мог назвать его никак иначе, чем Кошак. Сам не понимал почему, но прозвище прочно привязалось.

В библиотеке Игоря знали. Дамочка за прилавком лучезарно ему улыбнулась, принимая книги, и они разговорились о новинках.

Почувствовав себя лишним, студент мысленно махнул рукой и, отыскав стеллажи с нужной литературой, попытался вспомнить и отыскать парочку нужных книг. Он держал в голове весь список нужного материала и задумчиво скользил пальцами по корешкам книг, вытаскивая самые полезные. Подбор почти подошел к концу, когда сзади подошел Игорь. Посмотрел на внушительную стопку литературы и фыркнул:

— А ты у нас зубрилка.

Никак не отреагировав на укол, парень ответил:

— Не особо.

Но Игорь, кажется, не поверил и покровительственно похлопал студентика по плечу:

— Не переживай, на первом курсе все учатся.

Тут уже Андрей раздражённо тряхнул плечом, сгоняя с него ладонь, задрал голову вверх:

— Я не переживаю.

Он не любил чужих прикосновений, особенно таких фамильярных.

Игорь был выше ростом, гораздо выше, наверное, даже рослее Вани, и когда их взгляды скрестились, на этот раз лицо кошака оказалось таким четким и ясным по своему выражению, что Андрей сморгнул, отвернулся, притворяясь, что никакой вспышки не было и вообще он страшно занят.

Игорь подыграл, заводя разговор о другом. Загорелся показать мальчишке «охрененную серию» и отволок в отдел фантастики, где они провели не меньше часа. Вконец измученный, но почему-то довольный Андрей потопал домой не только со своими книгами, а и с какой-то левой, всунутой ему перед самым уходом.

Художественная литература — такая бесконечно далёкая, почему-то в тот момент показалась не такой уж неинтересной.

По дороге домой он купил коту сосисок и у подъезда присел на корточки, подзывая питомца.

Животина, как всегда, отличалась острым желтым взглядом и пасмурной угрюмостью, но почёсыванию не сопротивлялась. Под клоками грязной шерсти угадывался тощий суповой набор.

Сколько его ни корми — кот не поправлялся и со временем будто становился только худее и хищнее.

Снабдив его продовольствием, Андрей серьёзно забеспокоился — зима приближалась неумолимо, и где коту зимовать — неизвестно. Из подъезда тотчас выгонят соседи, с хозяйкой даже заговаривать не хотелось — всё равно откажет. Кто ей кошак — родственник, чтоб пускать в дом?

*

«Поїзд далі не їде. Звільніть, будь ласка, вагони. Поїзд далі не їде…»

Объявление повторили ещё пару раз.

Андрей очнулся от дремоты, когда какая-то женщина тронула его за плечо:

— Молодой человек, мы выходим.

Он кивнул, приглушая музыку в плеере. На станции уже толпились другие пассажиры. Сливаясь с толпой, парень услышал обрывки разговоров:

— …мужчина.

— …нет, говорят, не старый, лет тридцать…

— …и что, правда бросился?

— Да, ступудово, пополам перерезало.

Андрей поморщился — самоубийца — уже второй на его памяти, гробивший себя в метро.

Чтобы не слышать болтовни, он включил музыку на полную громкость и зашагал к эскалатору. До дома — три остановки, а на улице уже так холодно, что стучат зубы. Особенно когда ты в лёгком пальто.

Сетуя, что так и не привёз с дому синтепоновую куртку, парень засунул руки в карманы и побрёл на выход.

Первый снег ещё не стучался, зато где-то вдалеке уже радостно махала ручкой сессия. Андрей, правда, совершенно внезапно и почти не прилагая к этому моральных усилий, оказался в рядах отличников — с отставанием по паре предметов, но автоматы ему всё равно никто не даст.

Андрей оглянулся в поисках наземного общественного транспорта. Обошел всю околицу, поприставал к прохожим и таким же неудачникам, но смог узнать только, что если и ходит в нужную сторону какая-то прямая тарантайка, то по пятницам она не работает.

Можно, конечно, добраться окольными путями, но раздражённый студент плюнул и рассудил — проще на своих двоих.

Оказалось — не проще.

После сорока минут ходьбы в приблизительно верном направлении, Андрей остановился. Шагать было легко, но до одурения скучно и холодно, поэтому планы резко поменялись: мальчишка решил найти первое попавшееся заведение и ненадолго осесть там.

Сказало — сделано. Промёрзший из-за поднявшегося ветра, Андрей волчком заскочил в какой-то подъезд с непонятной вывеской. Здание оказалось кафе, и, заплатив за кофе, парень пошел устраиваться поближе к обогревателю.

Столики в кафе были невысокие, ярких цветов, но к ним прилагались невероятно мягкие диванчики с подушками, на которые так и тянулось залезть с ногами.

Скинув пальто на вешалку, Андрей подождал кофе, утянул на тарелку пару плюшек с печеньками и отправился в укромный уголок потемнее.

Он вдруг понял, что дрожит, и дрожь прошла только после второй чашки горячего. Внутренне успокоившись, Андрей огляделся. Кафе выглядело по-домашнему уютным, хоть и довольно ярким. Большое помещение отделялось стенами, у которых стояли столы с диванчиками и книжные шкафы из светлого дерева с книгами, пледами, вазочками с конфетами, статуэтками и ещё всякой всячиной на полках. Смотрелось экспрессивно, но, откровенно говоря, этот дом вселял доверие — он был всего лишь не похожим на шаблоны уютных домов, не похожим на собственный дом Андрея, где каждая вещь отмечена временем и кому-то принадлежит.