Дверцы второго лимузина были закрыты.

Франц хотел уже вернуться к куче досок, возле которой договорился ждать десятника, как вдруг увидел машину, на бешеной скорости мчавшуюся к бараку. За ней вилось облако пыли.

Франц сразу узнал машину Бетрая. И обрадовался: наконец появится кто-то, кого он все-таки знает лучше, чем здешних людей.

Бетрай резко затормозил перед инженерным бараком. Шины заскользили по гравию, и машина остановилась только у самых дверей. Бетрай выскочил и бросился в барак. Франц разочарованно смотрел ему вслед.

Шофер «мерседеса» живо поднял стекла, чтобы пыль не попала внутрь. Потом он вылез, стал позади машины, как в укрытии, не спуская глаз с барака.

Франц тоже почувствовал: что-то должно случиться. Потому что вид Бетрая, опрометью вбежавшего в барак, был весьма далек от нормы.

Сначала ничего не происходило.

Но немного погодя сквозь открытую дверь барака донесся шум. Гул голосов, среди которых отчетливо выделялся голос Бетрая.

— Вы свиньи! Сволочи, преступники!

Его голос стал еще громче.

— Пустите, собаки, трусы!

Голоса приблизились к выходу. В авангарде этого шума в дверях появился Хольтер. Он утратил свою обычную осанку и, похоже, хотел только как можно скорее убраться отсюда. Шофер немедленно подскочил к дверце и открыл ее.

Бетрай, боясь упустить Хольтера, выскочил и побежал что было духу.

Хольтер уже сидел в машине. Едва шофер дал газ, как другая машина загородила «мерседесу» дорогу: Бетрай успел вскочить в свою и с молниеносной быстротой пустить ее наперерез машине Хольтера, словно хотел стукнуть ее. Потом вылез и медленно пошел к «мерседесу». Но остановился чуть поодаль, чтобы не пугать Хольтера. Инженер опустил стекло.

— По крайней мере скажите мне правду! — потребовал Бетрай.

— Вы, кажется, собрались меня допрашивать, — сказал Хольтер.

«Только никаких уступок, — подумал он, — никаких проявлений человечности, надо брать пример с Секанины».

Бетрай заверил Хольтера, что ни о каком допросе и не помышлял, а просто хотел с ним поговорить. Хольтер оставался глух. В конце концов Бетрай понял, что говорить и вправду больше не о чем и что он проиграл.

— Но деньги я хотя бы получу? Восемь тысяч шиллингов комиссионных!

Бетраю пришлось взять себя в руки, чтобы не впасть в просительный тон.

— Это зависит от вас, — сказал Хольтер. — Вы можете прислать нам свои требования. А мы пришлем вам свои. Ибо ущерб, который вы нанесли фирме здесь, в бараке, безусловно, превышает сумму в восемь тысяч шиллингов.

Бетрай сел в машину и уехал. Некоторое время еще было слышно, что он забыл вторую скорость переключить на третью.

Не застав Франца на условленном месте, Вихалек выругался. Но утешил себя тем, что Франца и так уже определили к десятнику каменщиков Мершнигу и ему не придется больше скандалить с парнем. Опять увидев Франца на доске перед конторой, он все же высказал ему свое мнение. Но Франц слушал его вполуха.

Мершниг не стал долго говорить с Францем. Он отвел его к бригадиру, у которого Францу предстояло работать, и сказал:

— Вот это Бенда.

Бригада занималась отделкой фасада. Бенда был еще скупее на слова, чем десятник. Он указал Францу его место на лесах и тут же снова взялся за работу.

На своих новых товарищей Франц произвел впечатление довольно рассеянного человека. И если бы он не работал быстро и безукоризненно, его бы уже через час выгнали из этой бригады. В конце концов, они ведь работают сдельно!

Мысли Франца и вправду были далеко. Он то и дело вспоминал все, что произошло перед инженерным бараком. Во всяком случае, он понял, что Бетрай вылетел из этой фирмы, и ему казалось странным, что именно тот человек, который привел его сюда, больше здесь не служит.

К полудню он достаточно устал и проголодался, чтобы вспомнить и о другом: о завтраке, лежащем в сумке. Когда в обеденный перерыв можно было наконец взяться за еду, он подумал, что пока еще очень мало общался со своими новыми товарищами. И решил наверстать упущенное. Но сделать это было не так уж просто.

У остальных рабочих, разумеется, сложилось свое мнение по поводу странного поведения Франца. А Бенда к тому же направил эти мысли в определенное русло.

— Наверно, это шпик, которого к нам подсадило руководство. И чтоб не сразу провалиться, он предпочитает помалкивать.

Так как Бенда сразу же после разговора с обоими десятниками, Вихалеком и Мершнигом, рассказал своим товарищам, какие меры против него собирается принять руководство фирмы, то его подозрение не показалось нелепым. И потому, когда Франц во время обеда пытался заговорить то с одним, то с другим, они отворачивались.

Бенда внимательно наблюдал за происходящим. Он видел, что новичок настойчиво искал контактов, но все ему давали отпор. Тут Бенда усомнился в своих подозрениях. Под вечер эта двусмысленная ситуация так ему опротивела, что он решил внести ясность. Прервал работу и спросил новичка:

— Ну, так кто ж ты на самом-то деле? Шпик или нет?

Франц своим ушам не поверил. Он подошел к Бенде, больше всего ему хотелось сгрести в охапку этого коротышку и сбросить с лесов.

Бенда заметил, что Франц побагровел от гнева, и, когда тот к нему приблизился вплотную, Бенда схватил его за руку не для того, чтоб защититься, а чтобы его утихомирить.

— Не дури, — проговорил он. — Сперва выслушай меня.

Бенда увел его с лесов и рассказал ему все, что счел необходимым, чтобы Франц понял, почему в нем заподозрили шпика. Стычку с Рехбергером и всю эту профсоюзную канитель, о которой ему поведал Бенда, Франц, конечно, не совсем понял.

Кто-то из рабочих свистнул Бенде, так как они отсутствовали больше получаса.

— Пойдем, — сказал Бенда, — остальное я доскажу за работой.

Бенда попросил каменщика, работавшего с ним рядом, поменяться местами с Францем, так как им надо поговорить. Услышав несколько раз имя Секанины, Франц спросил:

— Это такой высокий, толстый?

— Да.

— Значит, я его видел, — сказал Франц, — и сразу же подумал, что именно он подрядчик, а не второй.

— Какой подрядчик? — удивился Бенда.

— Наш, какой же еще! — взволнованно произнес Франц.

Бенда рассмеялся.

— У нас акционерное общество.

— Ах вот как, — сказал Франц, сделав вид, что теперь-то ему все ясно.

— А кто же был второй? — спросил Бенда.

Франц описал человека, который выгнал Бетрая.

— А, это Хольтер, — ответил Бенда. — Одно время он был довольно популярен здесь. Но он, пожалуй, самый опасный — сначала действует тихо-мирно, а потом вдруг переходит в наступление.

Франц выложил все, что произошло возле инженерного барака между Хольтером и Бетраем.

Бенда был поражен. С его точки зрения, это настоящая сенсация. Он открыл бутылку пива, подозвал нескольких рабочих, и Францу пришлось повторить эту историю. Сенсационным для них было только то, что дело вообще дошло до конфликта. А ведь Бетрай славился как абсолютно надежное орудие в руках инженера Хольтера.

Для Франца еще многие вопросы оставались открытыми. Бенда поведал ему, как Бетрай профессию крановщика сменил на торговлю живым товаром. Затем Бенда, исполненный презрения, описал, как Хольтер пользовался Бетраем, чтобы склонить коллектив на свою сторону.

Ведь именно Хольтер выдвинул идею премиальных под лозунгом: «Высокая плата за высокие достижения»; само по себе это было неплохо, пока люди на собственной шкуре не почувствовали, как им приходится надрываться, чтобы эту премию получить. Но молодых рабочих все же прельщала возможность таким образом заработать больше, чем обычно зарабатывают на стройках в Вене, и прежде всего потому, что тем, кто уже попал в эту систему премий, подбрасывали еще и сверхурочные.

Того же, кто не мог приспособиться к ней по состоянию здоровья или по какой-нибудь другой причине, в полном смысле слова брали измором. Ему не давали сверхурочных, зарабатывал он все меньше и меньше и в конце концов уходил из фирмы.