— Господин инженер, — заговорил он, подкрепляя слова энергичными жестами, — я так больше не выдержу! Меня как назначили десятником, так за все годы ни одной жалобы на меня не было. Но теперь… скоро я уже не смогу справляться с этой работой. На сегодня мне было обещано пять плотников, новеньких. И не явился ни один. Вся работа бы остановилась, если б я не взял людей у других десятников. Но, господин инженер, нельзя же от меня требовать, чтобы я просто-напросто побирался в поисках рабочих. А Бетраю хоть бы что. Ведь это уже не первый раз он вместо плотников посылает каменщиков, а вместо каменщиков — разнорабочих. Спросите других десятников — у них дела не лучше.

— Хорошо, — сказал Хольтер, которому жалоба на Бетрая пришлась весьма кстати, — он сегодня же вылетит отсюда.

— М-м-м, — промычал Вихалек, задохнувшись от своей длинной речи. Но тут же вспомнил, что проблема этим не решается. — Да, но ведь нужные нам люди все равно не появятся!

— Я уже сказал, что это моя забота, — вмешался молодой инженер, который привел Вихалека и остался в комнате на случай, если надо будет умерить его пыл.

Но Вихалек, игнорируя слова молодого инженера, продолжал взывать к Хольтеру.

— Вы не должны этого недооценивать, — сказал он предостерегающе, — люди видят, что дело идет к увольнениям, но, с другой стороны, они видят, что рабочих не хватает. У нас сейчас не очень-то спокойно, господин инженер. И если кого-то будут увольнять, а через неделю начнут набирать новых рабочих, помоложе, то разговоров не оберешься. Вот что я хотел вам сказать.

— А вы сядьте, — предложил десятнику Секанина. — Наконец-то нашелся человек, правильно оценивающий нынешнее положение.

Это тоже был камешек в огород Хольтера. Но инженер Хольтер не придал этому никакого значения. Он все больше убеждался, что Секанина, в общем-то, верно оценивает создавшееся положение.

— Мне хотелось бы еще кое-что с вами обсудить, — сказал Секанина. И сказал так, что не оставалось никаких сомнений в том, что именно он намерен вести разговор с десятником и никому не стоит вмешиваться.

— А я пока улажу дело с Бетраем, — заявил Хольтер.

Он выставил из комнаты молодого инженера и Рехбергера, а сам направился в соседний кабинет.

Там Хольтер попросил секретаршу соединить его с Бетраем. Хотя отнюдь не был уверен, что тот дома. Он подозревал, что Бетрай еще в Бургенланде.

— У телефона его жена, — сказала секретарша, передавая трубку Хольтеру.

Фрау Бетрай спросила, очень ли это срочно, так как муж еще спит. Должна ли она разбудить его?

— Нет, нет, пусть спит, — сказал Хольтер. Ему было даже на руку, что Бетрай не взял трубку. В конце концов, это он, Хольтер, сделал Бетрая вербовщиком и использовал его в своих целях. И потому он добавил: — Ничего спешного. Скажите только, что ему не нужно больше являться в фирму. Мы не потерпим, чтобы он непрерывно посылал нам ненужных людей. Документы мы ему вышлем. Всего наилучшего!

Жена Бетрая хотела еще что-то сказать, но Хольтер повесил трубку.

Глава четырнадцатая

Опять ситуация, в которой лучше держать язык за зубами

Бетраю удалось заснуть по-настоящему только под утро. Всю ночь его мучил вопрос, знает ли Мария, что он убил Своссиля и бросил тело в деревенский пруд.

Вчера вечером он предупредил жену, что у него важное совещание с людьми, которых он хочет перевербовать для своей фирмы и с которыми может встретиться только в воскресенье. На самом деле он поехал в Сент-Освальд, поскольку не мог больше выносить неизвестности. Ему никак не удавалось отделаться от мысли, что его арестуют.

Однако в Сент-Освальде не только не возникло подозрений в убийстве, но никто даже не заметил исчезновения Своссиля. Кому этот Своссиль нужен?

Он жил у своей старухи матери, и та уже давно привыкла, что сын целыми днями не показывается дома, когда у него начинается запой. Иногда он подолгу пропадал у одной вдовы в Маттерсбурге.

Значит, пока еще никого не может удивить, что Своссиль не вышел на работу.

Конечно же, вчера Бетрай говорил с Марией о Своссиле. он внимательно следил, как она себя поведет. А ночью снова и снова перебирал в памяти каждое ее словечко. И пришел к выводу: Мария все знает.

Бетрай почувствовал, что он у нее в руках.

Еще бы, ведь он обещал на ней жениться да к тому же посулил, что, если «Окружное строительство» будет строить в Маттерсбурге силосные башни, она будет ведать всеми закусочными и буфетами фирмы. А потом они вместе откроют самостоятельное дело.

Бетрай не принимал все это всерьез. Влюбленные вроде них всегда строят воздушные замки.

А что, если Мария всерьез да еще ультимативно заговорит о браке? Что, если захочет поскорее открыть собственную гостиницу?

Когда жена его разбудила, он не сразу сообразил, где находится. Так как заснул он лишь под утро, голова у него была мутная. Но жена не стала с этим считаться, она должна была немедленно сообщить ему то, что сказал ей по телефону инженер Хольтер.

Бетрай отнесся к ее словам с полной апатией.

Жене это показалось странным. Она решила, что он, вероятно, недоволен этой фирмой и уже имеет в виду что-то другое, не менее выгодное. Дело, которым занимался ее муж, было выгодным. Он приносил домой куда больше денег, чем раньше, когда был крановщиком. И страстное увлечение ралли уже не заставляло его влезать в долги.

Бетрай сел в неналитую ванну и подставил голову под душ. Мало-помалу он приходил в себя.

«Наверно, это уже попало в газеты, — подумал он, — Хольтер прочитал и сразу же меня уволил».

Но вскоре в голове у него прояснилось.

«Глупости, — сказал он себе, — в таком случае полиция уже давно была бы здесь».

Он позвал жену. Пусть повторит, по какой причине его уволили.

— Ты посылал не тех людей, — повторила она.

— Именно так он и сказал?

— Да. Непрерывно посылал ненужных людей, именно так он сказал.

— Ладно, — пробормотал Бетрай.

Он задумался. Если он действительно уволен, то, принимая во внимание его планы с Марией, это катастрофа. Но звонок Хольтера показался ему сейчас просто первой гневной реакцией на то, что сегодня вместо пяти плотников явились трое разнорабочих и один каменщик.

Бетрай собирался еще до обеда поговорить с Хольтером, заодно и о своих личных делах, о двух женщинах, которые сидят у него на шее, почему он и вынужден зарабатывать как можно больше — в результате чего иной раз получаются неувязки. Он был твердо уверен, что после краткого разговора с Хольтером конфликт будет исчерпан.

Позвонив в два места, Бетрай узнал, что инженер Хольтер на стройке в Зиммеринге. Он собрался уже ехать туда, как раздался телефонный звонок. Звонила секретарша, с которой он только что говорил.

— Господин Хольтер велел вам сказать, чтобы вы себя не утруждали, если намерены были приехать сюда. Его решение окончательно.

Вот тут Бетрай пришел в ярость.

Со всеми формальностями было покончено в четверть часа. Теперь Франц был официально связан с этой фирмой.

Молодая приветливая секретарша, выдававшая ему анкеты и помогавшая заполнять их, извинилась и на минуточку вышла: она должна дать на подпись шефу удостоверение фирмы.

Францу казалось смешным, что каких-нибудь два часа назад он был всем на свете недоволен и больше всего хотел вернуться к подрядчику Хёльблингу. То, что напугало его поначалу — гигантские масштабы стройки, огромное количество рабочих, — уже почти не смущало его. Просто здесь были другие порядки, совсем не те, которые он знал по стройкам в Сент-Освальде и его окрестностях. Здесь даже в конторе обхождение было мягче и корректнее, чем иной раз Шмидраднера, канцелярской крысы фирмы Хёльблинга. Вернулась секретарша с удостоверением и вложила его в прозрачную обложку.

— Большое спасибо, — поблагодарил Франц, продолжая сидеть.

— Это все, господин Вурглавец, — сказала секретарша.