- Думаешь, я нагнетаю?

- Не знаю. Наверное, стоит посоветоваться с отцом. Мы же все равно встретимся, заодно и обсудим.

- Олан… об отце: может хоть немного расскажешь? Должен же я о нем хоть что-то знать! Или ты нас знакомить не собираешься?

Такое тоже может быть. Я все время чувствовал некоторую недоговоренность и это, в свете происходящих событий, несколько напрягало.

Олан мягко улыбнулся, а меня начали одолевать «сумеречные» мысли.

Иногда, ночью, просыпаюсь, а потом не могу заснуть, все размышляю - что я делаю? Бросил без оглядки, почти не задумываясь, все — стабильную работу, отдал квартиру…

Сбоку от меня ворочается и сопит любовник, а я лежу и изумляюсь сам себе. Не ожидал такого. Я не ищу приключений. Не рвусь покорять вселенную. Меня вполне устроила бы тихая, дремотная жизнь родного городка. Наверное, все дело в том, что я не способен проигнорировать подначку. Когда судьба предлагает мне шанс, возможность, надежду на лучшее, я вцепляюсь в этот шанс зубами. Рву жилы и бегу за мелькнувшей вдали целью, не жалея усилий.

Сначала подвернулась возможность, и я покинул родную планету, привлеченный перспективами карьерного роста. Потом — появился Праби, и я до сих пор не жалею о проведенном с ним времени: это были хорошие годы, не смотря ни на что. А сейчас? Зачем и куда я движусь? Ответ только один: за Оланом. Я иду за ним. Он тащит, я плетусь следом.

В темноте меня часто одолевают сомнения, но стоит посмотреть в его лучистые глаза, как я понимаю — хрен со всем! И не то готов кинуть. Подумаешь, работа… все равно она была не ахти. И планета отсталая. Ради яркого, живого и теплого Олана все можно отдать.

- Я очень хочу вас познакомить! - громко воскликнул Олан в ответ на мои слова.

- Ага. И?

- Только… ну, тут немного странно…

Запинаясь и периодически надолго замолкая, Олан очень подробно описал мне свою семью. И я понял, почему он не говорил об этом раньше — шокирующие факты надо выдавать дозировано. А теперь — чего уж! Все равно в космос я не убегу. Хотя, когда я узнал про «незначительные» отличия Олана от человека, то очень захотелось. У меня нет детей. Я даже как-то никогда не рассматривал такую возможность. Олан нежно улыбнулся и сообщил, что не позже чем через год собирается выродить спиногрыза.

- А… зачем так торопиться? - хрипло выдавил я: что-то горло пересохло.

- Не знаю, что получится.

- В смысле?

- Ты Рунако видел? Скажи, похоже, что мы — братья?

- Совершенно нет! Ты такой… а он… ну… погоди-ка! А наши дети они будут… здоровые и зубастые?

- Надеюсь, что нет. Но я даже не об этом: Рунако вылупился почти сразу, а я и остальные гораздо позже — кажется через полгода. Не знаю точно. Шыкх говорил, что в норме икра зреет несколько лет. Так что я понятия не имею, как оно выйдет…

- Погоди, а медики что говорят?

- Ничего. О хвырах сведений нет. Они живут очень далеко.

И все. Умеет Олан успокоить: теперь я не волновался о возможных последствиях пробуждения древней расы и даже знакомство с родственниками юноши почти перестало нервировать. Я приучал себя к тому, что стану отцом. Скоро. Или не очень. Но, судя по всему, если Олан что-то хочет, он это получает. Да и как я могу ему помешать? Не уверен, что на него подействуют контрацептивы, созданные для женщин. Скорее всего - не подействуют. Отказаться от секса? Серьезно? Хватит меня ненадолго. А если Олан прижмется и обмажет той штукой, что у него почти всегда выделяется — я гарантированно потеряю всякое соображение и концентрацию. Может, купить что-нибудь для себя? Вроде, есть какие-то таблеточки… или инъекции? Стоп! А ведь через некоторое время я, вероятно, стану… уже не совсем человеком. Подействует или нет? А если лекарство, созданное для людей, меня отравит? Вилка. Отказаться от прекрасного юноши из-за глупых страхов, смешанных с банальным эгоизмом? Абсурд! Выходит, отцовству быть…

***

- Пап! Знакомься, это Герхард! - Олан натянуто улыбался и крепко прижимал меня к себе за талию, будто боялся, что я сбегу, или хотел защитить от чего-то.

Отец Олана оказался крепким мужчиной с подозрительными колючими глазами. Мне показалось, что мы с ним — одного возраста. А еще человек чудился смутно знакомым. Он сухо кивнул мне, окинул взглядом невозмутимого Праби и блаженно улыбающегося детину, а потом снова перевел взгляд на Олана:

- Пойдем в мой корабль. Шыкх сейчас перетащит контейнеры, заправит ваше корыто и присоединится к нам. Сколько, ты говоришь, вы за него заплатили?

- Я не говорил, что мы за него платили, - улыбнулся Олан.

- А! Сперли? Тогда ладно. Я волновался, что вы за это ржавье деньги отдали.

Я все ломал голову над тем, как Олан собирается говорить о маонцах, если Праби стоит рядом. Потом подошел второй родитель — Шыкх - и заполнил собой всю кают-компанию. На его фоне крепкий брат Олана казался мелким, сам же Олан — и вовсе тростиночкой. А еще я вспомнил, где встречал Ксана: много лет назад именно он доставил мне прекрасную маонскую статую. Забавно, что теперь эта самая статуя улыбается, прижимаясь бедром к его сыну.

Черты лица человека за прошедшие годы стерлись из памяти, и я его не узнал, но партнер-инорасник был незабываем.

Значит, родители Олана — весьма известные в узких кругах личности. Криминальных кругах. Может, они сменили род деятельности? Вряд ли. Наверное, молодой человек решил не акцентировать внимание на способе заработка, принятом в семье. Какой предусмотрительный юноша — скармливает мне сведения частями.

Выбор своих сыновей Ксан никак не прокомментировал, хотя я периодически ловил на себе его задумчивые взгляды.

Несколько суток корабли продрейфовали, сцепившись. Ксан полушутливо жаловался, что боится подцепить от нашего корыта ржавчину.

Разговор с отцом у меня все же состоялся. Я ждал этого. Не мог такой человек пустить все на самотек. Я полагал, что он станет выспрашивать о моих чувствах к Олану или, как сделал бы нормальный родитель, интересоваться местом работы, может, намекнет на то, что не стоит причинять боль его ребенку (как будто это и так непонятно), но Ксан протянул мне толстостенный стакан с чем-то алкогольным и повел речь совсем о другом:

- Олан говорит - тебя беспокоит сама идея пробуждения маонцев. Интересно слышать подобные опасения. Ты же жил с представителем этого народа многие годы, разве нет? Или мы чего-то не знаем о ваших отношениях?

Он вперился в меня тяжелым взглядом, я задумчиво поболтал обжигающую жидкость в стакане, формулируя ответ:

- Праби всегда был очень скрытным. Едва ли можно сказать, что я хорошо его изучил: я знаю, какой температуры салаб он предпочитает. Знаю, что он любит красные подвески и скорее наденет платье нежели брюки, но о его планах, о его прошлом, о его целях и желаниях — я не знаю почти ничего. Это первое. А второе — он же не может отвечать за других разумных!

- Парочка убийц среди них точно затесалась, - повторил мои мысли Ксан.

Мы помолчали, доцедили выпивку, Ксан, исполняющий роль хозяина, налил нам по второй. Так и пили — в полутемном помещении кают-компании, в тишине — только что-то тихо гудело и шуршало в глубине корабля. Когда бутыль опустела, Ксан поставил свой стакан на столик, звякнув донышком, и решительно поднялся: