Федор, тщательно подбирая слова, поведал все, что узнал про лотос. Матрена некоторое время сидела совершенно ошеломленная.

— Но это же… Погоди, не может быть, чтобы никто об этом не знал? — жалобно спросила она.

— Сомнительно.

— Бля… это что же? Мы им, выходит, размножаться не даем?

— Думаю, это называется как-нибудь красиво. Типа: «ограничение популяции».

— И… что нам теперь делать?

— А что бы ты хотела тут сделать?

— Это же… не по-человечески. Мы должны поддерживать порядок, не давать в обиду ни тех, ни других, — убежденно произнесла Матрена и в глазах ее мелькнула упертость фанатика. — А тут… явное ущемление. Ой! А остальные? Знают? Как думаешь, мой Матвей — тоже в курсе?

— С мужем сама все выяснишь. А вот с лотосом, думаю, нужно поступить так — копать, но не слишком активно.

— Позволить ворам уйти?

— Да. Там уж они сами разберутся. Или ты имеешь в виду — глобально? Глобально, боюсь, что ничего.

— Пиздец… — грустно выдохнула Матрена, — просто в голове не укладывается. Федь, я, честное слово, не из этих. Не из тех, кто считает магических существ недолюдьми.

— Я понимаю. Не расстраивайся так, Матрен. Мир несправедлив, тебе ли не знать. Или ты все еще веришь в рыцарей без страха и упрека?

— Честно? Верю. До сегодняшнего дня я и считала отряд такими рыцарями. Блин. Без розовых очков прям больно смотреть на реальность! — женщина криво улыбнулась, пытаясь шуткой прикрыть свою растерянность.

Федору даже жалко ее стало. Может, не стоило ничего говорить? Жила бы себе дальше спокойно. А теперь ее это грызть будет, покоя не давать. Только бы глупостей каких-нибудь не наделала!

— Матрена, ты человек уже взрослый, поопытнее меня, но…

— Дурища доверчивая, — завершила Матрена, вздыхая.

— Ну, не дурища, конечно… Но если тебе вдруг придет в голову побежать к Алексею Алексеевичу, то — не надо.

— Ну, он мужик хороший… может, посоветует чего… — пролепетала напарница, покраснев до корней волос, и Федор с ужасом понял: именно это она и собиралась сделать.

— Ему все прекрасно известно!

Мужчина чуть не застонал, представив себе, куда может завести такой разговор вспыльчивую и прямую в высказываниях Матрену. С нее станется резко осудить существующую практику и потребовать у начальства исправления ситуации. В то, что призыв к совести может сработать, Федор не верил, быстрее всего неудобного сотрудника заставят замолчать, чтобы не мутил воду и не портил остальным нервы. Каким образом — дело десятое, но уж точно ничего хорошего это в их жизнь не принесет.

— Да не! Не может быть! — запротестовала женщина, из последних сил отрицая очевидное.

— Он тупой? — напрямик спросил дракон.

— Нет, но могли же его ввести в заблуждение!

— Только если он совершенно не умеет анализировать информацию и питает полное доверие к своим источникам, что приводит нас к вопросу, который уже был озвучен выше, — сухо сказал Федор.

— Эй! — вскинулась было Матрена, сообразив, что, исходя из вышесказанного, она сама не блещет интеллектом, но тут же сникла, наткнувшись на серьезный, жесткий взгляд Федора. — Блин, ты прав, наверное. Просто я столько лет уже его знаю… Но с Матвеем-то поговорить можно?

— Можно, — разрешил Федор, и на этом они расстались, пойдя каждый в свою сторону.

Когда на следующее утро дракон подошел к месту встречи, Матрена уже ожидала его, нетерпеливо притоптывая.

— Давно стоишь?

— Пришла раньше. Всю ночь спать не могла, все ходила по дому и думала. С Матвеем чуть не разругалась. Чувствую себя ужасной дурой: все вокруг знают о том, что творится, но молчат, как будто так и надо. А я… просто не замечала. Эта фигня с лотосом еще ведь не все. Таких нарушений немало наберется. Помнишь оборотня? Как его… Иворг, вот. Матвей сказал, что в подобных случаях ситуация как правило решается в пользу человека. Это обычная практика. То есть никто даже и не пытается разобраться. У меня волосы дыбом встают, когда я думаю обо всей той несправедливости, что творится вокруг.

У Матрены был такой удрученный, подавленный вид, что Федор, желая хоть немного утешить напарницу, произнес:

— Совет состоит только из людей, но так было не всегда, в давние времена существовала сила, уравновешивающая, сдерживающая желание человечков подгрести все под себя. Многие века мир балансировал, однако, произошла страшная катастрофа, уничтожившая гарант справедливости для магических существ. С той поры мир перекосило: люди начали бесконтрольно размножаться, загрязнили полпланеты, магических созданий загнали в резервации… я понимаю людей: тяжело гармонично сосуществовать льву и лани, особенно, если ты — лань. Простой человек беззащитен перед магическим существом, тем же оборотням, с их приступами ярости и боями за территорию, нечего делать в человеческом городе, правильно их в резервацию загнали. Но постепенно, по чуть-чуть, шаг за шагом, прикрываясь безопасностью и контролем, люди все сильнее ограничивают не-людей, еще немного и это превратится в притеснение, а там и в геноцид.

— Ты говоришь о людях так, будто сам не человек, — заметила Матрена.

— Так и есть. Ваши приборы — не панацея. Никакой я не «человек призванный и видоизмененный».

— Федь, ты сильно светишься. Аж глазам больно! — пробормотала Матрена.

— Прикрой их и слушай. Я наконец-то начинаю понимать, что происходит. Не будем прерываться. Итак, я — истинный дракон. Это мой вид. Думаю, что родители были приемными. Или меня подменили. В детстве драконы ничем не отличаются от людей, взрослеют… о, а тут интересно, я раньше этого не знал! Взросление зависит от неразлучников, точнее от того момента, когда они станут совершеннолетними по законам своего народа. Итак, я стал превращаться, потому что все мои суженные достигли возраста согласия. А как только у меня появилась полуформа и форма, пришли и знания. Сейчас я уязвим, так как еще не все неразлучники соединились со мной, но как только это произойдет, я стану тем, кто сможет поспорить с советом. И кому-то не нравятся те перемены, которые я принесу. Или же все эти покушения связаны с чем-то другим… тут еще нужно выяснить, с чем. Паучки-то тоже неспроста приперлись.

Договорив, Федор надолго замолчал, обдумывая только что полученную из ниоткуда информацию.

— Но ведь один дракон, пусть даже очень сильный магически, не сможет изменить существующую практику. Для этого же нужен целый аппарат! — заговорила наконец Матрена.

— Да, понадобятся единомышленники, тут ты права. Есть вакансия правой руки. Хочешь?

— О, зовешь меня на темную сторону? Печеньки есть? — усмехнулась Матрена. — Не хмурься, я прекрасно понимаю, что ты — не зло. И все же… С точки зрения большинства моих знакомых, я буду предательницей человеческого рода. Я уже старая тетенька и прекрасно понимаю, как оно будет — беспардонные вопросы знакомых, полузнакомых и незнакомых людей. Неприязнь. Кто-то наверняка попытается подловить в темном подъезде меня или моих родных.

— Тяжело будет. Тут не спорю, — кивнул головой Федор, — безопасность постараюсь обеспечить, но от тухлых помидоров и остракизма спасти не смогу.

— Федь… а может так случится, что нас… ну, просто прихлопнут? Что тебе не удастся войти в силу? Или ее, этой силы, будет недостаточно? Неужели ты припрешься такой красивый… ну, скажем, на совет, и тебя примут с распростертыми объятьями? Товарищ дракон, как же нам вас нехватало? Пажалте на ваше креслице?

— Ну, красную ковровую дорожку вряд ли постелют.

— И чего тогда? Это же получится гражданская война?

— Вообще-то даже совет обязан подчиняться закону. А моя должность там четко прописана, сейчас ее никто не занимает, так как это может быть только дракон, а их уже много столетий не рождается.