«Здоровые синяки получатся!» — отстраненно подумал он.

Мысль бросить что-нибудь в ответ или вломить парню по репке, конечно, мелькнула в Федоровой голове, но так и осталась неосуществленной: все-таки деньги-то он занял и не принес, а до того — в дом вломился. Есть от чего разозлиться.

Матрена стояла чуть в стороне и внимательно смотрела на все это безобразие, но попыток вмешаться не предпринимала. Наконец, у хозяина кончились «снаряды»:

— Реакция отличная! — крикнул он весело жене, — посмотрим теперь другое!

С этими словами он быстрым движением скинул футболку и шорты, оставшись совершенно голым.

— Что за… — только и успел сказать оторопевший Федор.

А потом с Матвеем начало происходить нечто: сначала он как бы размягчился, раздался в размере и пошел волнами, кожа собиралась складками, как у шарпея. Линии тела потеряли четкость и начали трансформироваться во что-то иное; раздался громкий хруст — это искривлялись, становились под новыми углами кости. Розовая кожа покрылась стремительно выросшими волосами. Еще мгновение - и тело Матвея вновь «сжалось» и приобрело ясные очертания, но это был уже не человек, а здоровенная псина, больше метра в холке. Некоторые пони поменьше. И не похоже, чтобы пес был настроен дружелюбно — он скалил зубы и рычал.

Никогда раньше Федор не понимал значение выражения «волосы встали дыбом», а теперь почувствовал, как по всему телу кожу начинает слегка покалывать и все, даже самые мельчайшие волоски, приподнимаются.

— Уважаемый Матвей! — сказал он очень вежливо чуть хриплым голосом, еле заметно пятясь к двери в коридор, — я еще не успел заработать необходимую сумму, так как внезапно потерял работу. Однако, такая демонстрация силы абсолютно ни к чему, уверяю: я и так ощущаю настоятельную необходимость отдать деньги вашей супруге. Хочу также напомнить вам, что причинение мне физического ущерба может повлечь за собой продление периода погашения долга, на период, потребующийся для восстановления моей целостности, как организма. В случае же получения увечий несовместимых с жизнью, боюсь, что отдача долга станет и вовсе невозможной, в связи со смертью должника…

По предположениям Федора где-то здесь, за спиной, уже должна была нарисоваться дверь, впрочем, он не был уверен, что хлипкая преграда спасет его, выдержав удар тяжеленной туши.

«Главное — не бежать и не бояться. Собаки чувствуют страх, наверное, оборотни тоже… Ух, это же явный оборотень! Оборотень!!!»

От самой возможности существования подобного чуда-юда Федору делалось нехорошо. Однако, он сумел загнать лишние мысли на задворки сознания — сейчас все это было несущественно. Главный вопрос: это разумная собака, безумная собака или человек в собачьей шкуре? Вроде, к речи прислушивается: пес прядал ушами, но по-прежнему угрожающе ворчал и пригибался. Того и гляди прыгнет!

Прикинув варианты: в коридоре зверь настигнет одним прыжком, плюс к тому - незнакомый замок за секунду не откроешь, а там ведь может быть еще и щеколда с внутренней стороны, все это — потерянные мгновения, Федор выбрал несколько неожиданное направление отступления — через окно.

Когда делаешь что-то опасное и требующее ловкости, самое главное — не думать, получится или нет. Просто делать — сомнения заставляют тело каменеть и мешают мышцам четко выполнять приказы мозга. Федор привычным усилием воли очистил сознание от всего лишнего. Сосредоточился — пробежка в сторону окна…

Морда у псины-Матвея удивленно вытянулась, когда человек с места запрыгнул на обеденный стол и, протопав по нему, взлетел на подоконник, затем, спрятав голую кисть в рукав, разбил стекло — жаль, конечно, портить, в гостях же,.. но тут уж не до этикета, быть бы живу!

«Хорошо, что у них не металлопластик!» — промелькнуло у Федора в голове.

Этаж четвертый, но рядом с окном торчит какой-то кусок арматуры в виде кольца. Зачем он тут нужен — черт его знает. Ни секунды не медля, Федор схватился за край карниза и, опустив тело вниз, дотянулся одной рукой до этого самого кольца. Чуть не навернулся, когда попытался повиснуть на штыре - железяка нехорошо затрещала, положение спас небольшой балкончик, на него-то и спрыгнул Федор. Затем — снова арматурина и балкончик, а там уж — в сугроб, благо зима выдалась снежная.

— Да, в тапках по сугробам не побегаешь! — пробормотал Федор и оглянулся на окно опасной квартиры.

Из него как раз выглянула детская рожица:

— Дядя, лови! — крикнул пацан, и два ботинка довольно ощутимо треснули Федора по плечу.

— Скажи маме, что долг я в почтовый ящик опущу! И извините за окно! — проорал в ответ Федор, взмахнул рукой улыбающемуся во весь рот мальчику и припустил по двору на улицу.

Только пробежав несколько улиц, он остановился, чтобы натянуть ботинки, а заодно сообразить: что это было?

— Так, так… на моих глазах человек превратился в здоровую псину. Два варианта: первый — я спятил. Это даже рассматривать не буду: все в семье были нормальными, никаких симптомов, так что вариант номер два: все так и есть и, значит… значит, мир сложнее, чем я всегда предполагал.

Растерянный Федор потряс головой — в ней совершенно не хотела укладываться эта идея. Было такое странное ощущение: как будто камушек застрял под костью черепа и теперь колет своими острыми гранями. Хм,.. а собаки, между прочим, отлично чуют запахи и могут идти по следу. Эта мысль не прибавила спокойствия. С оборотнем голыми руками не справиться, если, конечно, он осмелится выйти на улицу среди бела дня. Потом Федор подумал про повышенную живучесть, огромную силу и высокую скорость реакции, которые в обязательном порядке присутствовали у киношных оборотней. Заволновавшись, припомнил мельчайшие детали поведения и немного успокоился — Матвей реагировал быстро, но не супербыстро, а так — на уровне отлично тренированного бойца-человека. С силой было сложнее — оборотень ее, по сути, не показал. Федор настолько скрупулезно восстановил произошедшее, что даже вспомнил слова, на которые сначала не обратил внимания — мужчина крикнул что-то про реакцию и проверку. Может ли быть так, что существо просто его испытывало? Зачем? Впрочем, если догадка верна, то он об этом вскоре узнает…

***

— Ух, ты! — мальчик, раскрыв рот, смотрел на разбитое окно.

— Солнце, кинь дяде за окном ботинки! — попросила Матрена сына.

— Ага, счаз! — мальчуган исчез в коридоре, через секунду вернулся с обувью и кинул их мужику в окно.

Потом он обернулся к маме:

— Ма, он сказал, что потом тебе отдаст! Что-то!

— Хорошо, спасибо, иди, поиграй.

— Ага! — мальчик попытался потрогать острый край стекла, но Матрена твердо выпроводила его из кухни.

Выбравшийся из-под стола Матвей превратился в человека и растерянно посмотрел на жену:

— А вот этого я не ожидал! Знаешь, если он согласится, то я легко тебя с ним отпущу! Какой неожиданный маневр! И — ловко! Мне он понравился!

— Ага, — Матрена прищурилась. — По-моему, ты немного переборщил. Я понимаю: отправлять родную жену на встречу опасностям непонятно с кем не хочется, но чет ты лишку дал. Теперь я не уверена в том, что ты ему понравишься… а нам же еще работать вместе. Общаться будем плотно, ну, ты знаешь. И вообще: что теперь делать с окном?