— Русь, а почему, если мы в Джиннистане, домов не видно? Разве это не город? — спросил я, чтобы отвлечься от панических мыслей.

Действительно — кругом только песок и ничего больше. Даже ни одного кактуса не видно. Солнце обжигающим шаром висит высоко в небе, а укрыться негде.

— Да, это город. Но дворец отца не в нем. Он находится здесь и в то же время не здесь. В другом измерении.

— Ой, как домики домовых, да? — обрадовался я.

— Примерно, — проворчал джинн недовольно.

Он все вглядывался куда-то, щурился и некрасиво изгибал рот, весь такой напряженный как струна, даже не посмотрел на меня, отвечая. Отрядовец тоже выглядел сосредоточенным и серьезным, я старался не поддаваться всеобщему настроению — чего хорошего, когда все психуют? Тем более, что мне ничего не пояснили, даже не знаю, чего бояться, вот и буду получать от происходящего удовольствие! Правда, это будет сложновато. В принципе, из положительных моментов пока только солнышко, которое, как известно, у нас гость нечастый, тем более глубокой осенью. И то — здесь оно слишком уж печет. И пейзаж унылый, глаз остановить не на чем. А еще за то время, что мы околачиваемся на дюне, мелкий песок успел набиться мне в рот и нос. Охохонюшки, я ведь солнцезащитным кремиком не успел намазаться, и инкубьей силушки маловато, так что теперь наверняка нос облезет. Или нет. Если папенька Руслана поторопится объявиться.

Не успел я так подумать, как бархан тряхануло, я чудом удержался на ногах; а потом гулко грохнуло, на прозрачных небесах откуда ни возьмись сгустились тучи, заслоняя солнце, и перед нами вырос большущий джинн. Лицо его было искривлено от гнева, он злобно потрясал кулачищами и что-то орал на неизвестном языке.

В отличие от меня, Руся и Федор отлично понимали слова разозленного гения, они быстро сориентировались и включились в перепалку, шумя ничуть не тише джинна. Крик подняли до небес! Неизвестный, предположительно папочка Руси, начал к нам приближаться. Вместо ног у него был дым, который бешено крутился, словно маленький смерч, мне в лицо полетели мелкие песчинки. Н-да, неласково нас встречают. Руся из-за болезни не мог превратиться в великана, чтобы остановить недружелюбно настроенного гения, спас нас отрядовец. Он обернулся драконом и весьма невежливо дохнул на оппонента огнем.

Потом они с гением немножко потолкались — я отбежал подальше, чтоб не затоптали, а затем гиганты еще чуть-чуть поорали друг на друга, заставляя меня морщиться от силы звука и прикрывать уши ладонями. Джинн попытался что-то такое с отрядовцем сделать — ручищу свою вытянул в его сторону, повел ею, колдуя, но отрядовец у нас мужик не промах — из его груди, жутко воя, вырвались тени. Полупрозрачные темные силуэты ударили гения в солнечное сплетение, и тот согнулся, уменьшился и даже оперся рукой о землю. Его зашатало, а тени закружились вокруг, подвывая так тоскливо и жутко, что дрожь пробила меня с ног до головы.

Некоторое время картина оставалась неизменной, наконец, гений с видимым трудом распрямился и что-то вполне мирно сказал отрядовцу, тот ответил, Руся постоял немного на месте, вслушиваясь, потом подошел и тоже присоединился к разговору. Я же переминался с ноги на ногу, чувствуя себя невероятно глупо: в переговорах поучаствовать не могу, ибо не понимаю ни словечка, в драке от меня тоже толку нет, то есть просто околачиваюсь неподалеку от Руси и не знаю, куда себя девать. Ну, вот и зачем Руся меня с собой потащил?

— Зарик! Идем! — позвал меня Русик.

Я проморгался, выплыл из задумчивой заторможенности, в которую успел погрузиться, и с удивлением увидел, что пейзажик сильно изменился — песок под ногами совершенно незаметно для меня превратился в светлые каменные плиты, из них вырастал поребрик, за которым плескались струи небольшого фонтанчика, миленькие кустики с ярко-розовыми и белыми цветами зеленели в вазонах, а прямо напротив нас оказались приоткрытые ажурные ворота.

Папин домик произвел на меня впечатление, не зря Русик его все время дворцом именовал. У меня самого обстановочка не дешевая, но тут прямо настоящая восточная роскошь — и ковры, и изразцы с элементами позолоты, и инкрустированные столики, и изящные расписные вазы, и сияющие идеальной полировкой мраморные плиты пола. Именно подобные образы всплывают в мозгу обывателя в связи с восточным колоритом. Я бы с удовольствием порассматривал узоры на стенах, любопытно же, как настоящие джинны живут, но Руся тащил меня куда-то вперед, не позволяя даже замедлиться, не то, что остановиться. Лицо у него было хмурое и недовольное, руку сжимал как клещами, до боли, и я не решился возникать со своим недовольством. Сначала надо выяснить, до чего они там с папочкой договорились. Кстати, а куда это подевался наш не очень любезный хозяин? Оглядевшись, заметил отрядовца, задумчиво бредущего вслед за нами, и — больше никого. Опять эти джинновы шуточки с невидимостью, небось!

Руслан остановился внезапно, я налетел на его спину и громко выругался от неожиданности.

— Руся! Ну, куда мы так несемся! И вообще — объясни мне уже наконец, что тут происходит!

— А что происходит? — хмуро переспросил джинн, явно не испытывая желания ничего пояснять, но я не отстал.

— Почему вы с папочкой — это же был он, да, твой отец? — дождавшись подтверждающего кивка, я продолжил вопрос: — Вот, чего вы там собачились? И если у вас с ним отношения не очень — зачем мы здесь?

— Я же сказал — мне нужно вылечиться. А отец… Ну, он несколько огорчен нашим с Таа-Нуш расставанием и моим э…

Руслан замялся, пытаясь подобрать верное слово, и я поспешил ему помочь:

— Твоим грехопадением?

— Отец выразился несколько резче.

— То есть он кричал из-за меня?

— Не только. Сам понимаешь, после того, как человеческая женщина, которую я считал бабушкой, меня крестила, правоверным я быть перестал. Слухи об этом дошли до отца. Кроме того, он еще и с матерью поссорился. Сказал ей в сердцах трижды «уходи» и с тех пор никак не может отыскать, дабы возвратить в семью. Вот теперь и бесится. Если мама сама не захочет, отец ее не найдет — джинния она сильная. А мама, видимо, дюже на него осерчала, и теперь как отец ни бьется — нигде ее нет!

— Понятно. Русь, а Русь! А твой отец — сильный джинн?

— Весьма.

— А тогда почему Федор так просто его победил? — я вспомнил наш давний разговор, Руся еще тогда с жаром доказывал, что отрядовец ничего ему не сделает: де даже кольцо Соломона не поможет, вот и возник у меня вопрос. — Ты же говорил…

— Мало ли, что я говорил! — перебил меня Руслан с досадой. — Ну, ошибся в оценке. Бывает. Эти неупокоенные много сил придают. Так, Зарик, давай сосредоточимся на том, для чего мы сюда приперлись. Вот, видишь?

Руслан повел рукой, и я наконец-то обратил внимание на то, куда мы попали. Это был большой зал с высоким сводчатым потолком. Джинн подошел к окну и отдернул занавеску, я заморгал, потому что за оконным стеклом стояла непроглядная мгла, хотя только что я сам жаловался на солнце. Между тем, Руслан подошел к другому окну, и я снова удивился — перед окном качались ветви с такой густой листвой, что ничего более не удалось разглядеть. За следующей занавесью мела метель, а в другое окно было видно лишь чуть розоватое от лучей заходящего солнца небо.

— Это особый зал, — проговорил Руслан, в глазах его медленно разгоралось пламя, — именно здесь я родился и здесь же должны были родиться мои дети. И дети моих детей. Место сосредоточения многих знаний и тайных умений, скрытое от посторонних взглядов за семью дверями, запрятанное в другом измерении, куда могут проникнуть лишь джинны. Мудрецы из рода человеков ведают о таких местах, они же подсказали, как провести ритуал, что поможет мне исцелить ужасные раны, нанесенные сокрушительной силой, с которой нам пришлось столкнуться.