Хорошо, что Мэтт ничего этого не слышал.
Сидя за угловым столиком в «Каберне бистро», Мэтт увидел, как Джилли вошла в зал и обратилась к метрдотелю. Этот одетый во фрак джентльмен кивнул и повел ее к столику.
Глядя, как она идет по залу, Мэтт чувствовал, что все, что было в нем мужского, встало по стойке «смирно». Свои темные волосы Джилли снова уложила в знакомый ему пучок. Простое черное платье с воротником-«хомут» и с длинными рукавами закрывало Джилли от подбородка до колен, не скрывая, однако, очертаний ее фигуры. Стройные ноги Джилли в черных чулках и сверкающих лаковых туфлях на шпильке казались бесконечными. Никаких украшений, кроме маленьких бриллиантовых сережек, на ней не было. Выглядела она загадочно, стильно и ужасно сексуально.
Мэтт сделал глубокий вдох. Как только Джилли удается выглядеть одновременно такой сдержанно-прохладной и соблазнительно-жаркой? Да еще в платье, которое закрывает все, кроме кистей рук? Но дело в том, что это платье закрывает все, не скрывая ничего, и Мэтт заерзал на сиденье, чтобы избавиться от дискомфорта. Женственные изгибы, утонченное изящество черного цвета, классическая прическа — от нее невозможно было оторвать взгляда.
Поблагодарив метрдотеля, который выдвинул ей стул напротив стула Мэтта, Джилли грациозно опустилась на сиденье и одарила своего визави быстрой улыбкой.
— Привет.
Мэтт вдохнул исходящий от Джилли аромат свежевыглаженного белья. Вот чертовщина. Казалось бы, откуда в этом запахе столько чувственности, чтобы затуманить ему все оставшиеся мозги? Джилли оставила очки в номере, наложив дымчатые тени, отчего ее глаза стали еще больше и притягательней. Но губы подчеркивать не стала, лишь нанесла на них бесцветный блеск.
Мэтт тяжело сглотнул. Пока Джилли шла по залу, она уже выглядела потрясающе, но сейчас, сидя напротив него на расстоянии вытянутой руки… Да он собственное имя забыл. Только через несколько секунд он услышал внутренний голос: «Тебя зовут Мэтт. А теперь поздоровайся, а то она решит, что ты тут мебелью работаешь».
— Привет.
Оглядевшись, Джилли спросила:
— А где Джек?
— Он не придет.
— А в чем дело? Надеюсь, ничего не случилось?
— Пока он плавал в бассейне, подцепил женщину. Когда я вернулся в бар, она уже уселась с ним рядышком. Так что Джек решил, что ужин на двоих в номере — это лучше, чем ужин на троих в ресторане. — Мэтт пожал плечами. — С одной стороны, у нас меньше времени для непосредственного общения, с другой — если он хорошо проведет время, то никуда от «Максимума» не денется.
Джилли кивнула:
— Согласна.
Ее взгляд упал на белую льняную скатерть, хрустальные бокалы, фарфор, расписанный золотом, столовое серебро и хрустальную чашу, в которой плавали свечи и лепестки алых и белых роз. В мраморном камине, украшенном миниатюрными белыми светильниками, горел огонь, наполняя зал мягким золотистым светом. Из невидимых колонок лилась негромкая музыка. Одним словом, обстановка была самая романтическая.
Их взгляды встретились, и Мэтта поразило, какие они глубокие, эти бархатистые золотисто-карие глаза. Мужчине ничего не стоит в них утонуть. Джилли смотрела на него напряженно, словно хотела найти ответ на невысказанный вопрос. Она хочет знать, о чем он думает? Уж не о поцелуе ли? А думает ли об этом сама Джилли? К собственной досаде, за последние несколько часов Мэтт раз двести прокрутил этот поцелуй в уме.
— Ты выглядишь сногсшибательно, — не удержался Мэтт.
Джилли наклонила голову, ее губы дрогнули.
— Что ж, спасибо на добром слове. Но хочешь совет на будущее? Не делай даме комплиментов с таким выражением лица, как будто тебя шокируют собственные слова.
Прежде чем Мэтт успел заверить ее в своей искренности, Джилли спросила:
— Так ты не против, если мы отужинаем вдвоем?
Мэтт постарался, чтобы его ответ прозвучал как можно более беззаботно.
— Почему бы и нет? «Каберне бистро» — это пятизвездочный ресторан, думаю, кормят здесь неплохо.
— Хорошо. Только надеюсь, ты не очень голоден. Я недавно узнала, что «бистро» по-французски означает «крохотная порция вкусной еды за большие деньги».
Джилли улыбнулась и открыла меню. При виде этой улыбки сердце у Мэтта подпрыгнуло — ну просто как у подростка.
— У тебя еще есть мармелад в шоколаде? Можно будет подкрепиться им.
Изящная бровь взметнулась вверх.
— А какие у тебя основания полагать, что я поделюсь с тобой?
— Потому что девиз сегодняшнего дня — «Господь велел делиться», разве нет?
— Хм, странно. Я бы сказала — «считай мармелад по осени».
Мэтт поморщился:
— Да, это так же неприятно, как тот снежок, которым ты залепила мне по скуле, — и осторожно потер щеку.
Джилли посмотрела на его щеку, и глаза ее расширились.
— Кажется, тут осталось красное пятно…
Она протянула руку и кончиками пальцев погладила больное место. Мэтт замер под этим прикосновением.
— Извини, пожалуйста. Я целила не сюда.
— А куда? Ты мне что, глаз подбить хотела?
Джилли рассмеялась и убрала руку.
— Нет, конечно. Болит?
Мэтт махнул рукой, с некоторым испугом заметив, что рука у него слегка подрагивает. Проклятье, это уже слишком.
— Не беспокойся. — Мэтт внимательно посмотрел на Джилли. — Кажется, тебе наша перестрелка не повредила.
— Ну, мне досталось меньше, чем тебе. — И Джилли широко улыбнулась.
Тут к столику подошел сомелье, избавив Мэтта от необходимости придумывать ответ. А думать ему было и впрямь сложновато — по той причине, что вся кровь опять отхлынула от мозгов. Наверное, не самая удачная мысль была ужинать вдвоем с Джилли. Но назад пути нет. Да Мэтт и не хотел ничего менять: ему хотелось сидеть здесь с Джилли, смотреть на нее, вдыхать ее удивительный запах, любоваться ее глазами и губами, говорить с ней — и узнать больше об этой удивительной женщине. Джилли поразительно легко совмещала холодный профессионализм с выраженной сексуальностью, которая кажется тем более соблазнительной, что присутствует лишь как намек. С другой стороны, Мэтт не хотел всего этого хотеть, потому что ни к чему хорошему это привести не могло. Но он уже не мог остановиться.
После непродолжительного обсуждения и ознакомления с винной картой они заказали местное шардонне. Когда сомелье ушел, Джилли сказала:
— Нет, чудесная идея. Можем сидеть здесь и пить вино, пока как следует не узнаем друг друга. Пары дюжин бутылок должно хватить!
Озорно улыбнувшись Мэтту, она погрузилась в меню.
Мэтта охватило раздражение. Пара дюжин? Подумать только, она только что казалась ему восхитительной и соблазнительной! Да она просто циничная колючка! Как только она ухитряется спокойно острить, пока Мэтт чувствует себя дураком, усевшимся на муравейник?
Он, Мэтт, всегда считал, что умеет держать себя в руках, сохранять бесстрастие. Так оно и было, пока он не увидел Джилли в этом чертовом шелковом дезабилье. Пока она не одолжила ему свой чертов компьютер. И не поцеловала его в этом чертовом сугробе. И не надела это чертово платье, похожее на блестящие чернила, стекающие по ее телу.
Ладно. Сексуальная неудовлетворенность тоже любит компанию, а он устал страдать в одиночестве. Нет, не может быть, что Джилли в самом деле так спокойна и холодна, как хочет казаться. Хватит, он уже по горло сыт тем, что она все время берет верх.
— Лично мне незачем столько пить, — спокойно сказал Мэтт. — Ты мне и так нравишься.
И с удовлетворением заметил, что Джилли вздрогнула и напряглась. Хорошее начало.
— А сколько ты уже выпил? — скептически поинтересовалась Джилли.
— Одно пиво.
Так, она заглотила наживку, теперь надо ее поводить. Не дав Джилли времени собраться с мыслями, Мэтт спросил:
— Скажи, у тебя кто-нибудь есть?
— В каком смысле — кто-нибудь?
Ага! Не хочет отвечать, делая вид, что не поняла вопроса. Отлично.
— Мужчина.
Судя по выражению лица Джилли, этот вопрос выбил ее из седла. В полной уверенности, что взял ситуацию под свой контроль, Мэтт откинулся на спинку стула и улыбнулся. Но вместо того, чтобы ответить на его вопрос, Джилли задала свой:
