Выдохнув и набрав воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, Шайн открыл дверь и сразу, словно боясь передумать, шагнул через порог спальни. Один взгляд и он поспешно опустил ресницы, борясь с подкатившим приступом тошноты. Черт… Здесь, что, даже ничего не убирали? Радуясь про себя тому, что не позавтракал, уходя, Шайн осторожно поднял веки, стараясь смотреть через частокол ресниц. Со вторым приступом справиться было легче. В этот раз даже не пришлось закрывать глаза. Если в других квартирах то же самое, он, пожалуй, еще подумает, прежде чем идти посещать еще и их. Если не найдет здесь ничего…

С усилием оторвав пальцы от ручки двери, Шайн сделал шаг вперед, стараясь лишний раз не смотреть на залитый кровью матрас на кровати, с которой сняли все белье, и на правую стену. Искать… Что и где он должен здесь найти? Шайн остановился возле шкафа с приоткрытой дверцей и попытался припомнить, как обыскивали квартиры в фильмах-детективах. Жаль, что он раньше ими не особо увлекался. Так… Кажется, по часовой стрелке, оставляя центр на потом… Или что-то в этом роде. Шайн беспомощно оглядел спальню, с тихим ужасом понимая, что если не найдет ничего «по часовой стрелке», ему придется осматривать постель. Хотя вряд ли он что-либо найдет: полицейские там наверняка все уже излазили и проверили. Ладно, потом…

Шайн повернулся к шкафу и потянул дверцу на себя. Она открылась с противным, показавшимся ужасно громким скрипом, и Шайн невольно вспомнил какой-то просмотренный совсем недавно фильм ужасов. Там дверь скрипела точно также. Усмиряя свое не в меру разгулявшееся воображение, он оглядел внутренности шкафа. Вешалки с одеждой, коробки из-под обуви на полу, еще какое-то барахло на верхней полке. Шайн провел ладонью по висящим на вешалках платьям и пиджакам. Словно к чужой жизни прикоснулся, влез туда, куда лезть не нужно, да и просто стыдно. К черту! Хозяин этих пиджаков мертв, а та, что убила его – в смирительной рубашке теперь общается с «Наполеонами» и «пришельцами с Марса». Никто не придет, чтобы потребовать с него отчет о том, какого черта он здесь, собственно, делает.

Шайн решительно снял с вешалки первое в ряду платье. Внимательно оглядел его, повесил на место и снял пиджак. Также оглядел и даже проверил карманы. Постепенно все ненужные мысли ушли из головы, так же, как неловкость, и работа пошла быстрее. Но результатов она не принесла. Ничего интересного в шкафу не было. В коробках – новая или уже поношенная обувь, барахло было именно барахлом и ничем более. Недовольно выдохнув, Шайн закрыл шкаф и перешел к стоявшему рядом туалетному столику с большим зеркалом. Кинул в него только один взгляд и больше старался туда не смотреть. Видеть собственное лицо все в каплях потемневшей крови, которыми была покрыта серебряная поверхность … Не очень приятно.

Но и здесь его ждала неудача. В ящичках ничего, кроме женских вещичек, вроде дешевой бижутерии, косметики, а также клоков волос, старых окурков и предметов женской гигиены, ничего не было. На поверхности столика лежал толстый слой пыли, который даже пятна засохшей крови делал… Не страшными и бутафорскими. Словно все, что было – было понарошку. Шайн в очередной раз попытался избавиться от ненужных мыслей. Получалось плохо, особенно, когда до него дошло, что не осмотренных мест осталось меньше и ему, похоже, все же придется заняться кроватью. Он невольно скосил на нее взгляд и, вздрогнув, тут же отвел его. Может… ему повезет.

Тумбочка с другой стороны кровати была забита всяким хламом, девяносто процентов которого составляли мужские журналы разной степени откровенности. Хотя после того, что он видел на празднике у Сагары, это кажется уже «детским садом». Тем не менее, Шайн тщательно проверил каждый листочек, перетряс всю макулатуру, но так ничего и не нашел. Стоящий на тумбочке простой стеклянный ночник со змеящейся трещиной по правому боку ненадолго привлек его внимание, но и это оказалось безрезультатным. Поднявшись с корточек, Шайн беспомощно оглядел комнату в поисках еще неизученных мест или предметов мебели. Шагнул к зашторенному окну и, помня о том, что он здесь вроде как незаконно, осторожно отодвинул занавеску. Пыльный подоконник с засохшим кактусом, полная окурков пепельница и ничего больше. Стоявший рядом стул Шайн изучал почти с отчаянием – после него оставалась только кровать. Ковра, под которым можно было что-нибудь спрятать, в спальне не было. Нет…

Шайн на пару секунд прикрыл глаза, пытаясь пробудить в себе решимость. Кровать и что такого? Все белье отсюда уже унесли, остался только матрас и подушка без наволочки, даже одеяла нет. И что с того, что матрас буквально пропитан кровью… Она давно высохла, потемнела и уже даже не напоминает кровь. А тебе нужно еще и под кровать заглянуть. Передернувшись от омерзения, но, тем не менее, добившись нужной концентрации решимости, Шайн открыл глаза и повернулся к кровати, смотря на нее так, словно ожидал от этого образчика мебели какого-нибудь подвоха. Быстро, боясь растерять вся свою решимость, сделал четыре шага и замер, прикипев взглядом к особо выразительному кровавому пятну. Страх и отвращение немного поблекли, но зато ярко загорелось какое-то извращенное любопытство. То самое, которое заставляет собираться зевак вокруг аварии. Как во сне, Шайн протянул руку вперед, чтобы коснуться… И тут же отдернул ее. Громко выругался, наплевав на конспирацию, и, найдя относительно чистый клочок пола, опустился на колени. Но под кроватью не было ничего. Либо хозяева еще не успели здесь отметиться, либо полицейские уже все выгребли. Судя по квартире, второй вариант больше похож на правду. Стараясь не думать о том, что Сагара, похоже, обманул его по неизвестным причинам, Шайн начал выпрямляться и неосознанно для опоры положил раскрытую ладонь на матрас, соприкосновение с которым приводило его почти в ужас. Вздрогнул, отшатнулся и, не удержавшись на полусогнутых ногах, опрокинулся навзничь. Зашипел от боли в затылке, которым не очень удачно приложился об угол тумбочки, и еле сдержал порыв зарыться в волосы пальцами. Руки… были слишком грязными. Шайн повернул голову, пытаясь определить, что еще у него за спиной, и поймал краем зрения какой-то отблеск. Резко обернулся и, уже забыв о боли, стремительно поднялся с пола. Подошел к двери, потянулся вверх, а потом, покачав головой на свои мысли, решил подставить стул. Кто знает, на что он там наткнется. Проверив стул, который недавно осматривал, на крепость, Шайн подтащил его к двери и забрался на него, осматривая верхнюю часть косяка. Сначала он даже не понял, что видит перед собой. Маленькое, компактное, оно тоже было покрыто слоем пыли и с первого раза не идентифицировалось абсолютно. Шайн протянул руку вперед и осторожно стер грязь. И память сработала, как всегда, быстро.

На Шайна смотрел глазок маленькой видеокамеры.

***

День только-только перевалил за полдень, а он уже чувствовал себя, как хорошо выжатый лимон. Он мотался по городу, сам себе напоминая бешеную собаку, потерявшую всякие ориентиры и забывшую инстинкт самосохранения. Потому что в другие квартиры, в которых происходили убийства, он заходил уже откровенно плюя на то, что утро давным-давно закончилось и на дворе рабочий день. Открыто, нагло он вскрывал запертые на простенькие замки двери, иногда рвал полицейские ленты. А, зайдя, искал и всегда находил одно и тоже – видеокамеры. Уже неработающие, мертвые. За какие-то четыре часа он обошел шесть квартир, находившихся в разных концах города, а потом просто махнул на это рукой. И так было ясно, что там он найдет все то же самое.

Наскоро перекусив в какой-то забегаловке, Шайн поймал такси и вернулся в отель. Ясно, что убийства снимались на камеру. Но почему в отчетах репортеров ничего не говорится об этом, почему полицейские не сняли камеры? Не нашли? Вполне может быть. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что надо обыскать дверной косяк. Он бы до этого тоже не додумался. И если бы не случай. Сагара… Он фактически послал его в эти квартиры. Знал ли ОН о камерах? Если да, то откуда? А если нет, то что же хотел, чтобы Шайн там нашел? Если знал… Он может быть все-таки причастен ко всему этому? Да и вообще: к чему -«этому»? Зачем… С какой целью камеры были там установлены, и знали ли вообще о них хозяева?