ЕВРОПЕЙСКИЙ АЭРОБУС нового поколения поднимется в воздух летом 2005 года. Он сможет брать на борт сразу до 650 пассажиров — вдвое больше, чем нынешние самолеты. А в грузовом варианте новая машина поднимет 150 т груза.

ГРЯЗНАЯ ВОДА СТИМУЛИРУЕТ ПРЕСТУПНОСТЬ. К такому оригинальному выводу пришел американский исследователь Роджер Мастерс. Проанализировав отчеты ФБР и Агентства защиты окружающей среды, он и пришел к заключению, что больше всего преступлений случается в тех регионах, где в водопроводной воде содержится повышенное количество марганца и свинца. Вот бы теперь найти вещества, которые бы, напротив, людей умиротворяли…

ПОЧЕМУ ЖУК САМ НЕ СВАРИЛСЯ? Уникальную фотографию удалось получить исследователям Корнуэллекого университета (Великобритания). Они запечатлели жука-бомбардира в тот самый момент, когда тот пользовался своей «химической пушкой». Надо сказать, что природа снабдила насекомое оригинальным инструментом для защиты. Когда на жука нападают, он выстреливает по противнику залпом едкой жидкости. Все это сопровождается громким хлопком, и пока ошарашенные враги пытаются прийти в себя, жук расправляет крылья и… улетает.

Непонятно только одно: как при использовании своего «оружия» не страдает жук сам? Дело в том, что смесь, применяемая им для защиты, содержит бензохиноны — соединения, применяемые в ряде современных отравляющих веществ. Их использование сопровождается экзотермической реакцией, протекающей при 100 °C. Вот и удивительно — как при этом жуку удается не свариться в собственном соку?..

Петр ЛЕБЕДЕВ

Профессор Скарабеев поднял трубку и прижал ее к уху плечом, продолжая делать пометки в бумагах.

— Алло!.. Частное бюро техногенного сыска? Федор Петрович, оперуполномоченный Кураев беспокоит, — донеслось из трубки.

— А, это вы, инспектор, — оживился профессор. — Ну, с чем пожаловали?

— Есть одно дельце, Федор Петрович, очень странный случай… Как бы вам объяснить?

— Если можно, покороче.

— Извольте: дело в том, что… кто-то нарушит законы природы.

— Что? Как вы сказали? — переспросил профессор. — Нарушили что?

— Пожалуй, я неправильно выразился, — замялся Кураев. — Извините за профессиональный жаргон. Пусть вам объяснят специалисты. Дело очень срочное и находится под высочайшим контролем. Ваше присутствие может оказаться полезным.

— Под высочайшим контролем, говорите? Заманчиво. Но не знаю, смогу ли…

— Я выезжаю за вами немедленно, — отозвался Кураев.

Вскоре профессор техногенного сыска уже ехал вместе с инспектором Кураевым в автомобиле с мигалкой.

— Объясните мне наконец! — не выдержал Скарабеев.

— Физические константы словно взбесились, — начат Кураев. — Скорость света теперь зависит от движения наблюдателя Обнаружены теплород, флогистон и эфирный ветер — понятия, давно, казалось бы, сданные в архив науки, — так говорят специалисты. Вселенная идет вразнос. Прогнозы самые печальные.

Скарабеев внимательно поглядел на собеседника. Тот казался взволнованным и обескураженным, но на сумасшедшего все же не походил.

Машина остановилась возле Центра контроля физических констант.

Их облачили в форменные белые халаты и провели в лабораторию фундаментальных процессов, где уже поджидал глава Центра академик Петреев-Птаха.

Здесь проводились непрерывные измерения гравитационных, электромагнитных и других констант для поддержания точности эталонов и систем единиц. За толстыми стенами, исключающими помехи и вибрации, под надежной охраной спецподразделений ученые колдовали над самым современным оборудованием, чтобы немедленно узнать, если в сложных механизмах Вселенной произошли какие-то непредсказуемые перемены… Человеческая деятельность на Земле и в космосе превратилась в фактор космического масштаба, влияющий на ход основных процессов в природе. Но того, что произошло, никто не ожидал…

— Здравствуйте, Порфирий Петрович, — поприветствовал Скарабеев академика. — Наслышан: трагедия шекспировского масштаба. Расскажите, что же происходит в нашем королевстве?

Петреев-Птаха коротко кивнул, жестом пригласил Скарабеева и Кураева присесть.

— Не скрою, — сухо начал он, — что привлечение, так сказать, неспециалистов к этому делу лично я считаю нежелательным, но вынужден внимать рекомендациям, полученным в самых высших кругах, и, кажется, не без вашей помощи, — он взглянул на Кураева.

— Федор Петрович одинаково хорошо владеет познаниями в области фундаментальной науки и методами криминального сыска, — заметил тот.

— Вы переоцениваете мои скромные возможности, — не без ложной скромности потупился профессор.

— Опасность привлечения неспециалистов состоит в их обыкновении все пугать, — упрямствовал Петреев-Птаха.

— В сложившейся ситуации мы не в праве пренебрегать ничем, — парировал Кураев, — а профессор уже не раз оказывал нам помощь, когда все другие, включая и специалистов, потерпели фиаско.

Петреев-Птаха иронически возвел очи и развел руками.

— Ну что ж. Тогда к делу.

Он провел Скарабеева в зал, в центре которого размешался лазерный интерферометр, способный зафиксировать малейшее отклонение скорости света от постоянного значения.

— Ну вот, полюбуйтесь. Меряем скорость света с востока на запад…

А теперь — с севера на юг. Вы видите? Получаем два разных значения. Прежде все подобные опыты давали одинаковый результат… Похоже, что теория относительности больше не подтверждается. Мы регистрируем эфирный ветер, давно отвергнутый наукой.

— Может быть, прибор неисправен, — предположил Скарабеев.

— Исключено. Это самый точный и надежный прибор в мире, — не без вызова отрекомендовал Петреев-Птаха свое детище. — Результат подтвержден другими лабораториями. Есть, однако, странность: некоторые измерения, процентов тридцать, дают прежний результат, но все чаще мы получаем то, что вы только что видели… На привычную нам Вселенную накладывается какая-то искаженная картина, в духе устаревших представлений XIX века.

— Вот как? — изумился Скарабеев.

— Если динамика аномалий сохранится, то примерно через неделю эта картина полностью восторжествует.

— «Теория абсолютности»?

— Вот именно. И это чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Расчеты говорят о возникновении дополнительных факторов неустойчивости планетных орбит и звездных оболочек и даже атомов и ядер. Все живое погибнет. Еще три дня назад ничего подобного не регистрировалось. Это как гром среди ясного неба.

Скарабеев задумался.

— Могло ли это произойти… самопроизвольно? — спросил он. — В силу естественных причин?

— Этого не могло произойти вообще. Фундаментальные законы природы нерушимы; ничто в самой природе не может их поколебать, потому что все существует благодаря этим законам и управляется ими.

— Но это произошло, а значит…

— Я боюсь даже вообразить, что это значит, — сказал Петреев-Птаха. — Мы столкнулись с явлением, выходящим за пределы нашей Вселенной. Только извне можно менять правила игры. Ведь физические законы и есть в определенном смысле правила игры, данные нам именно такими, какие они есть, и влиять на них никто во Вселенной не может…

— Но все же кто-то повлиял, — заметил Скарабеев. — Да, интересненькое дельце…

— Вы называете это дельцем? Вся Вселенная летит к чертям! — не сдержался академик.

— К чертям? Интересная гипотеза, — пробормотал Скарабеев, раскрывая блокнот. — Действительно, на первый взгляд только черту выгодна эта путаница.

— Признаться, я опасался услышать от вас нечто подобное. Вы еще можете шутить! А привычный нам мир вытекает неизвестно куда, как вода из раковины.