— Дорогой мой, тебе лучше ответить. Мне наплевать, мстить я тебе не буду, — всё так же равнодушно продолжила она. Её короткие пальцы цинично перебирали звенья браслета, который Эс подарил ей буквально пару недель назад.

— Зачем тогда ты хочешь от меня признания? — спросил он, а Джил подумала: «Неужели все человеческие чувства такие? Неужели всё между нами закончилось?» Думать об этом было поздно, но она думала.

— Я хочу знать правду. И хочу знать ещё одну вещь. Ты говоришь мне правду — я выдаю тебя комитету, идёт? Сегодня глава комитета та-ак просил меня об этом, но увы. Расследование есть расследование.

Эс вновь хмыкнул: он не верил ни одному её слову.

— Ми-илый, — сказала она совсем разочарованно, отвратительно растянув первый слог, — ты что, так хочешь сдохнуть? Прямо сейчас.

Эс поднял глаза и уставился на бывшую девушку. Он впервые видел её такой. Он никогда не думал о Джил в таком ключе. Недалёкая девочка, полноватая и с огромными запросами, она в своём полубезумном гневе казалась ему теперь точной копией отца. И он не знал, как можно было не замечать в ней этого прежде.

Эс впервые всерьёз задумался о том, что смерть его может быть несколько более мучительной, чем та, что предусматривалась для преступников мировыми гуманистическими стандартами.

— Говори, что хочешь знать, — процедил он сквозь зубы.

— Я хочу узнать, кто, чёрт подери, такая Эмри, почему Гений сходит с ума по ней, что с ней не так.

На самом деле её не слишком интересовали подробности личной жизни Гения, но увиденное на камерах, а также памятная встреча на балконе просто не могли не привести к этим вопросам. И если Джил уже поняла и смирилась с мотивами, двигавшими Эс, то поступки Эмри были для неё до сих пор совершенно неясны. Несомненно, она сыграла во всей истории какую-то роль, но какую? Джил не имела никаких, даже смутных, догадок. Если она сообщница Эс, почему она оставила в живых Гения? Если она на другой стороне, зачем она приходила к Эс? О чём таком они говорили, что Эс встретился с ней чуть ли не в единственном месте в здании без камер?

Эс выглядел удивлённым.

— А с чего ты взяла, что я знаю?

— Допустим, я знаю всё, — раздосадованно ответила ему Джил, — и если ты не скажешь сейчас же… ты правда хочешь знать, что будет?

Эс позволил себе помолчать секунд десять, мысленно оценивая масштабы этого «всё».

— Ну да, я понял: ты считаешь, что, раз она пришла ко мне вчера, мы с ней лучшие друзья, что ли? Это из-за неё я сегодня здесь. Из-за неё всё пошло не по плану, между прочим. Ты могла бы сейчас стать единоличной наследницей корпорации, а я был бы свободен, не так ли?

— Меня не интересует, что могло бы быть, — отрезала Джил, продолжая крутить браслет, — а ты говори всё, что знаешь о ней. Ты ведь знаешь.

— Ну-у, она лет двадцать как замужем, двое детей, столько же работает в комитете, живёт на задворках первого сектора, где-то рядом с Новым Орлеаном, что ли, — в общем, ничего особенного, — ровным тоном сообщил Эс.

— Да чтоб ты сдох, Эс, разве об этом я тебя спрашивала?!

Джил чуть не сорвала голос и зло прищурилась, пытаясь показать, насколько разгневана. Да, до отца ей было очень далеко.

— А о чём?

— Что. В ней. Особенного, Эс? Что было между ней и Гением?

— А, ты хочешь знать, от чего у него крыша поехала, — удовлетворённо сказал Эс, но вдруг осёкся. — Ну, э… я не знаю. Правда, не знаю. Они вроде были женаты несколько месяцев, она его бросила. Скучно, банально. Он, ну ты знаешь, просто такой урод, что другие женщины на него и внимания не обращали никогда.

— Мне так не кажется, — возразила Джил, вспоминая Гения. Он и впрямь был каким-то странным, и странность эту нельзя было назвать ни харизматичной, ни привлекательной: у него были слишком крупные черты лица и вечно растерянный вид. Но положение, которое он занимал, должно было притягивать сотни женщин куда более интересных во всех смыслах, чем Эмри…

Эс что-то не хотелось ей возражать.

— Ну зациклился он, тоже мне редкость. Тебе-то это зачем? Претендуешь теперь на красавца?

Он мысленно проклял себя за то, что не удержался от сарказма.

— А ты претендуешь на то, чтоб остаться без жизненно важных органов? Могу устроить. У наших сотрудников большая практика.

— Ладно-ладно. В общем, он совсем пропил остаток здравого смысла за последние годы. Не знаю, как Мел мог оставить всё ему. Забей на него и постарайся скорее слить, иначе окажешься в соседней клетке. А ведь я буду ждать тебя тут, — он улыбнулся, и его улыбка будто осветила всё вокруг. Эс и в нынешнем своём положении был почти совершенством, не считая слишком густых бровей и гадкого взгляда из под них. «Я задушу тебя, дай ты мне хоть малейший шанс», — вот что читалось в этом взгляде.

— Это мне от тебя, что ли, слушать советы? Заткнись и продолжай. Все знают, а я не знаю.

— О боже мой, ну она сбежала от него кучу лет назад, прихватив практически все алгоритмы корпорации.

— Прихватив что?

— Всё, что составляло военную и коммерческую тайну. Вот он и тронулся. Оправдывает её. Мел после этого держал его только на вторых ролях на всех проектах, а я бы на его месте вообще уволил бы этого придурка или расстрелял: это всё по его вине произошло.

— И зачем она это сделала? — озадаченно спросила Джил. Эта странная история всё больше увлекала её, хоть и против её желания. Женщина в бесцветном пиджаке с усталыми глазами и заурядной внешностью была способна на такое масштабное предательство. Интересно, как минимум.

— Это была возможность уехать из сектора. И от этого болвана тоже, разумеется, — с удовлетворением в голосе ответил ей Эс. — Она замечательный человек, и этим поступком она остановила не какую-то одну войну, она вернула Третий сектор в разряд третьесортных и вечно отстающих, а значит, лояльных линии комитета. А комитету, как ты понимаешь, нужны союзники в борьбе за хотя бы какой-то мир…

— Не отходи от темы. Что ты говорил по поводу её замечательности?

— Она, ну, занималась такими вещами, которые ни у кого не вызывают негатива. Гуманитарные программы, экология там. В общем, врагов у неё нет, насколько я знаю. Она не ввязывалась в споры, не была миротворцем. Она хороший человек, в общем-то.

Джил словно пропустила его слова мимо ушей.

— Кажется, я начинаю понимать. Она хотела уехать из сектора. Но почему?

Эс подумал, что женщины беспросветно глупы.

— Ты серьёзно не понимаешь, как можно хотеть сбежать от этого нудного психа? Тогда у тебя проблемы, дорогая моя. Мне жаль тебя.

— Она что, сама получила доступ ко всем алгоритмам?

Эс замялся.

— Не знаю таких подробностей, дорогая.

Джил продолжала сверлить его взглядом, а интонация её стала какой-то спокойно-угрожающей. Но лицо Эс просияло. Он не верил своему счастью.

— Но самое главное, что я хочу сейчас знать, почему это Эмри притащилась к тебе первым делом, как попала в сектор, — Джил не сводила с него взгляда, продолжая крутить браслет. — Вот что меня сейчас интересует. В каких вы отношениях?

— В достаточно близких, — ответил ей голос из-за спины.

Джил вздрогнула, а Эс с облегчением выдохнул. За спиной Джил стояла Эмри, удивительно невозмутимая и удивительно обыкновенная. Эмри, словно бы рассеянно улыбающаяся, скрестившая руки на груди и не отрывающая взгляда от заключённого в стеклянную камеру Эс.

Джил должна была, наверно, подумать, чем ей грозит это неожиданное появление, но вместо этого она широко раскрытыми глазами уставилась на пришедшую, силясь понять, какой сверхспособностью обладает эта женщина.

Эмри улыбалась одними губами, но её улыбка не была напряжённой или насмешливой, скорее она казалась снисходительной. Во внешности Эмри не было ничего странного или выдающегося, и всё же чем больше Джил вглядывалась, тем больше ей становилось не по себе: она могла бы списать это на миф, плотно, как мрачное облако, окружающий фигуру Эмри, но уже и сама, кажется, начала понимать, что именно не так, правда сформулировать это ей удалось гораздо позже.