- Пап, уже очень поздно. Наш гость прибыл издалека и, наверное, устал. Давай не будем его больше задерживать и позволим наконец отдохнуть?
- Да... конечно... позволим отдохнуть... - поднимаясь, Теодор пошатнулся, Аделаида успела его подхватить и они оба едва не рухнули.
- Спокойной ночи, мадемуазель, - сказал барон. В отличие от отца он показался Аделаиде совершенно трезвым.
***
- Что за наважденье, он опять пришел, - чуть не плача сказала мама. Она уже понадеялась избавиться от неприятного знакомства - два дня барон ничем о себе не напоминал, хотя оставался жить в деревне. Надин донесла, что в трактире он встречался с каким-то монахом.
Отец хмуро молчал. Он вообще мало говорил с тех пор, как проснулся на следующее утро после пьянки. Адель понимала, почему, но не знала, как его утешить. Она чувствовала себя виноватой. И... с надеждой вскидывалась на каждый стук в дверь. Не то, чтобы она на что-то надеялась или о чем-то мечтала - наивной Адель никогда не была, да и не сказать, что поведение барона тем вечером пришлось ей по душе. Но запретить себе хотеть его увидеть снова она не могла.
- Доброе утро, - сказал Теодор тем тоном, которым обычно кричат "пошел вон!"
- Срочные дела заставили меня вчера пропустить сеанс, но сегодня я пришел требовать выполнения обещания.
- Ваша милость, я думаю, мы погорячились тогда и моей дочери недостанет умения для столь сложной работы...
- Как так? Вы же сами давеча мне сказали, что мадемуазель Аделаида превзошла в мастерстве даже вас...
Теодор до скрипа сжал зубы. Адель торопливо выступила вперед:
- Для меня большая честь писать ваш портрет, ваша милость, и хотя мои умения, увы, действительно далеки от уровня мастерства моего отца, я постараюсь выполнить работу как можно лучше...
Теодор молчал, опустив глаза. Адель еще сильней почувствовала свою вину. Но грубо выгнать барона теперь, пожалуй, могло быть просто опасно.
- Мастерская слишком скучна и тесна для вас. Может, лучше выйдем на улицу?
- Как скажете.
Они устроились на берегу реки. Аделаида попросила барона усесться на траву в небрежной позе, перекинуть руку через колено. Черный пес радостно носился вокруг и норовил утащить у Аделаиды палитру.
- Может, и Сино возьмем в картину, а?
- Пожалуй.
- Вы грустны сегодня, ваша милость. Что-то случилось?
- Нарисуйте веселого.
- Это будет неправда. А в искусстве нельзя лгать... Вы надолго в наши края?
- Теперь это зависит от вас.
- Каким образом? - растерялась Адель.
Барон промолчал. Он был хорош, ярчайший мазок на полотне бытия, самый яркий из всех, кого Адель в своей жизни встречала. Ему шел черный цвет. Он сидел на траве, как огромный, грациозный черный кот, черная грива волос прямо-таки сверкала на солнце синим, тьма глаз затягивала. Смуглые пальцы неспешно перебирали шерсть на холке пса, который вовсе не желал позировать и то и дело норовил перекинуться на спину. Аделаида думала о том, что у профессии художника много преимуществ. Например, можно беззастенчиво рассматривать мужчину в упор и даже не краснеть, как подобает благовоспитанной девице. Или еще можно...
Она подошла, наклонилась и решительно расстегнула три верхние пуговицы его рубашки. Подумала и расстегнула еще и четвертую.
- Так лучше. Ну, общая небрежность образа и все такое...
Уши у нее все-таки слегка покраснели.
- Как вам будет угодно, мадемуазель.
- Мне угодно, чтобы вы улыбнулись. Как можно быть таким пасмурным, когда так светит солнце?!
- Мое солнце давно угасло.
- Я нарисую вам новое!
Он как-то так взглянул на Аделаиду, что она умолкла. Зачем-то поднялся, подошел. Адель попятилась, нервно брякнула первое, что на язык пришло:
- А еще вам надо сбрить бороду, она вас старит и мрачнит!
- Выйдете за меня замуж - сбрею, обещаю.
- Что?
Барон Себастьян д"Анвен медленно, торжественно опустился на одно колено перед растерявшейся Аделью.
- Мадемуазель Аделаида, согласны ли вы стать моей женой?
- Вы что, серьезно? - ошеломленно пробормотала девушка.
- Совершенно серьезно.
- Но... как же так? А как же... долгое знакомство, присматривания там всякие, спор с родителями о приданном... мое незнатное происхождение, кстати...
- Для меня это все не имеет значения.
- Но мы же вообще почти незнакомы! Как можно принять такое серьезное решение о человеке, которого видишь второй раз в жизни?!
Он поднялся с коленей, стряхнул со штанины прилипшую травинку.
- Признаться, я уже был женат на женщине, которую знал очень хорошо... думал, что знал. Это меня ни от чего ни уберегло... Вы - именно та, которую я хочу видеть рядом с собой. А чего хотите вы?
- Я не знаю... - пробормотала Аделаида - Вы для меня - темный лес... От вас никогда не знаешь, чего ждать... И я все-таки не понимаю ваших мотивов...
- Чувство для вас - не мотив?
- О чувствах говорят как-то по другому...
- Ах, вам не хватило комплиментов и серенад? Простите, совсем не умею петь и давно не читаю поэзию, но могу попытаться: О, прекрасная Адель, свет души моей, magnum opus сердца моего...
- Заткнитесь! Не смейте надо мной смеяться!
- Даже и не думал! Вот видите, совсем не умею говорить комплименты. Аделаида, подумайте: я могу предложить вам совсем другую жизнь, положение в обществе, любые капризы, которые только можно удовлетворить за деньги, я ведь отнюдь не беден...
- О чем я и говорю. О чувствах вам сказать нечего.
- А вам? Вам не надоело... все это? - он широким жестом обвел окружающий пейзаж - Вам никогда не хотелось уехать? Увидеть мир, других людей, другое общество, столицу, королевский двор? Море, горы, огромную южную луну на полнеба, чудеса архитектуры? Вы ведь художник, вы живете зрительными впечатлениями, а их источник так скуден...
- Зачем это мне, я понимаю. Я только понять не могу, зачем вам я?!
- Адель... Да, я тебя люблю! Ты это хотела услышать?
- Нет! - закричала Аделаида. Это "люблю", оно прозвучало пощечиной - Не смейте разговаривать со мной таким тоном!
- Каким тоном?!
- Как-будто деревенской дурочке милость оказываете! Я правду хочу услышать - или вон отсюда!
- Ого! А вас паршиво воспитали!
- Вы даже не представляете, насколько!
- Ну все, хватит. Давай поговорим разумно. Аделаида, подумайте, какие мне выгоды жениться на вас, кроме личной симпатии? Ваши родители настолько богаты, а я об этом ничего не знаю?
- Смотря что считать богатством. В конце концов, у меня нет никаких доказательств, что вы именно тот, за кого себя выдаете, а не какой-то проходимец...
- Меня не затруднит доказательства предоставить. Я признаюсь вам честно, в моей в прошлой жизни и в прошлой женитьбе не все гладко и безоблачно было... Я надолго разочаровался в женщинах... да и в людях вообще... А вы не похожи ни на одну женщину из тех, кого я знал прежде... и я хочу увезти вас с собой. Мне иногда бывает одиноко, знаете ли. Я давно не романтик и других слов для выражения чувств мне не найти, но вы же ведьма? Посмотрите мне в глаза и скажите - я был искренен?
- Я должна подумать, - буркнула Аделаида.
- Думайте. У вас еще примерно полминуты.
- К чему такая спешка?
- Сюда идет ваш отец, и я боюсь, он сможет вас отговорить - откровенно признался барон.
Теодор, кажется, что-то прочитал по их лицам, потому как заметно встревожился, но и слова не успел сказать, как Себастьян выступил вперед:
- Мне нужно поговорить с вами. Наедине.
- Как вам буден угодно - настороженно кивнул Теодор.
Оставшись в одиночестве, Аделаида прижала руки к бешено бьющемуся сердцу. Самое правильное, естественное, разумное - сказать решительное и окончательное "нет". Адель ему не верила! Он был странен, подозрителен целиком и полностью - до последнего слова, до кончиков двух седых волосин в синей бороде! Но...
