- Это Аделаида Ребер! Дочь художника! Откройте пожалуйста, это очень срочно!
Звякнул засов. Сонный слуга, недоуменно моргая и покачивая головой, все-же согласился проводить девушку в комнату к барону.
Дверь отворилась прежде, чем она успела постучать. Он стоял на пороге, обнаженный по пояс, со свечой в руке.
- Что случилось? - в его голосе звучала неподдельная тревога.
- Нужно поговорить - задыхаясь от волнения, сказала Аделаида.
- Проходи - он посторонился. Выдернул из ее руки ножницы и стал задумчиво их рассматривать.
Аделаида ступила внутрь, некоторое время молча озирала маленькую, тонущую в темноте комнатку, собираясь с мыслями.
- Это правда, что вы были женаты четыре раза? - выпалила она наконец.
Его лицо, единственное освещенное пятно в комнате, застыло.
- Правда - сказал он.
- И... почему? То есть... как это случилось? То есть... они все умерли?
- Одна... умерла в родах... Другая - от чахотки... Еще одна - от сердца...
- От сердца? Да?
- Да.
- Одна - в родах, а другая от сердца? Скажите!
- Да!
- Неправда... - прошептала Аделаида - Неправда... У вас голос другой, и глаза по-другому смотрят, когда вы врете... Я не могу ошибиться... это всегда очень заметно, когда пытаются соврать... Пожалуйста, скажите мне правду...
- Это единственная правда, которую я могу вам сказать.
- Пожалуйста... - шепнула Аделаида умоляюще.
- Вы не находите, что ваше поведение несколько неуместно, мадемуазель? Устраивать сцены еще до того, как на вас успели жениться...
- Вы совершенно правы. У меня больше нет никаких прав вас допрашивать. Прошу прощения за мою... эм, импульсивность - сказала Аделаида спокойным, хоть и несколько надтреснутым голосом.
Он поймал ее за руку у двери.
- Подождите, я оденусь, я должен вас провести.
- Не утруждайте себя, вы ничего мне не должны.
- Мне не нравится ваш тон. Я надеюсь, вы не собираетесь отменить наше соглашение?
- Я надеюсь, вы не думаете, что мне настолько обрыдла моя жизнь, чтобы стать вашей женой?
- А жизнь ваших близких? Как насчет нее?
- Что?
- Признаться, я слышал имя вашего отца и раннее... Правда другое имя, не то, под которым он скрывается сейчас... Знаете, его до сих пор не забыли некоторые высокопоставленные особы и до сих пор за его голову значится награда... Эти господа будут очень рады...
Свеча расплылась перед глазами, дыхание замерло, Аделаида схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть.
- Даже сейчас... даже только что... я считала вас способным на что угодно, только не на такую подлость... - пробормотала она, когда тишина трескающейся в свече лучины стала невыносимой.
- Вероятно, вы не настолько хорошо понимаете в людях, как воображали, и это послужит вам хорошим уроком. Отучит доверять.
- Не-еет... Вам я никогда не доверяла - скрипуче усмехнулась Адель.
- Да?
- Не думайте, что вы меня слишком испугали - сказала она, изрядно кривя душой - Мы спаслись один раз, выживем и теперь.
- О-о нет, от меня еще никто не уходил - даже засмеялся барон - Вы узнали о моих четырех браках, так неужели сплетникам, кроме этого, было нечего обо мне рассказать? Не верю... Я могу отдать вашу семейку герцогу, но это далеко не все, что я могу... Скажите, кто из вашей семьи вам наименее дорог, чтобы я мог взять наименьшую плату за ваш отказ? Отец, ваша благоразумная маменька или кареглазая птичка Бьянка? За чью смерть вас не будет слишком мучить чувство вины?
- Вы этого не сделаете. Существуют же еще в нашем мире законы... И дом наш завтра же освятят, придет священник, Кликуша...
Он тихо смеялся.
- Кликуша ваша - это страшная защита, конечно же! Страшнее только закон...
- Не надейтесь меня запугать!
- О да, я уже понял, вы на редкость бесстрашны. Прийти ночью, в одиночестве, к мужчине, чтобы сообщить ему о своем отказе... - Барон отставил подсвечник и подошел так близко, что Адели в попытке отступить пришлось вжаться в стену. Коснулся пальцами Аделаидиной щеки, губ...
- И часто вы таким образом навещаете знакомых мужчин?
- Да, часто! - дерзко сказала Адель - Как видите, я слишком испорчена, чтобы быть вашей женой!
- То есть, вам уже нечего терять?
Его дыхание касается лица. Его пальцы уже расплетают шнуровку на платье, скользят в вырез корсажа, под нижнюю рубашку, Адель шипит, пытается вырваться, отпихнуть дерзкую руку - все-равно, что биться в железном капкане. Кричать бесполезно, сбегутся местные - позора не оберешься, брыкаться бы, кусаться, но наползает мерзкое, парализующее бессилие загнанной волком овцы, выходит только жалкое:
- Пожалуйста... Я вам верила...
Хватка мгновенно слабнет, Адель бросается к заветной двери, но ее вновь сцапывают. Притягивает к себе так плотно, что она утыкается носом в его голую грудь. От него пахнет кожей, железом и еще чем-то терпким. Держит долго, гладит по голове, перебирает волосы - успокаивает?
- Вы мне нужны. Я не могу вас отпустить. Простите.
- Зачем вам я? Почему именно я?
- Вы похожи на ту, кого я давно ищу. И я вас удержу любой ценой. Не заставляйте меня делать вам больно. Вам и вашей семье. Я это умею.
- Почему они умерли?
- Просто будьте хорошей женой и с вами ничего не случится. Верность и послушность - вот все, что я прошу.
- Выпустите меня!
- Не надо бояться. Ничего не случится. Вы ведь будете верной женой?
Да, мрачно подумала Аделаида, буду очень верно раз в год приносить на вашу могилку цветы и ставить за упокой свечечку в церкви. Но только одну, чтобы ни в коем случае лишнего гроша на вас не потратить.
- Пойдемте, вам пора домой. Завтра у вас очень важный день и вы должны выглядеть самой красивой, а для этого надо хорошенько выспаться.
