Annotation
Молодая художница выходит замуж по большой любви к приключениям. Ее ожидает мрачный замок в сердце северных лесов, зловещие тайны, темные видения и натурщики один страннее другого - что может быть лучше для вдохновения?
Нехищная Алена
Нехищная Алена
Синяя Борода, или Хуложница и Чернокнижник
Такого не бывает почти - ночная бабочка под солнцем. Золотые, серые, синие блестки - полупрозрачные капельки акварели, Аделаида роняла их торопливо, дрожащей от напряжения рукой. Одна неверная капелька испортит все, а мотылек вот-вот улетит.
И конечно же он улетел, и конечно, с кисточки сорвалась безобразная клякса, когда Аделаида вздрогнула от грубого мужского голоса:
- Эй, красавица!
Встряхнув кистью и печально проследив, как на испорченный рисунок лег веер серых точек, Аделаида неспешно отложила палитру, дощечку с альбомом и только тогда подняла глаза.
Незнакомец был не более уместен под ярким солнцем летнего утра, нежели ночной мотылек. Герой мрачного предания, рассказанного где-то в полуразрушенном древнем замке под предательским лунным светом - таким впервые увидела его Аделаида. Высокий мрачный мужчина, с головы до пят одетый в черное, даже на пальце блестело кольцо с черным камнем, пол-лица закрыто иссиня-черной короткой бородой, и из глаз смотрела тьма. Черты лица настолько правильные, что так и просится на холст этот высокий лоб, прямой и строгий нос, резкий изгиб бровей...
Некоторое время они беззастенчиво разглядывали друг друга.
- Я ищу селение Дерику, - наконец сказал незнакомец. - До него далеко?
- Нет, совсем нет. Идемте, я проведу вас, - Аделаида деловито собрала рисовальные принадлежности.
Незнакомец, однако, не спешил.
- А разве подобает приличной девушке бродить одной по столь безлюдным местам? Говорят, здесь водятся разбойники...
- Вы не бандит, - уверенно сказала Аделаида.
- С чего вы в этом так уверены? - усмехнулся мужчина и свистнул наконец своему спутнику, стоявшему неподалеку и державшему под узды двух коней. Они медленно двинулись вниз по тропинке.
- Я всегда вижу, что у человека на душе, - заявила Аделаида.
Незнакомец хмыкнул.
- Ведьму, что ли, я повстречал?
- Нет, всего лишь художницу.
- И что же вы увидели в моей душе?
Аделаида даже остановилась, чтобы посмотреть на него внимательней.
- Вы не злой. Вы всего лишь... темный.
- А это не одно и то же?
- Не знаю...
Откуда-то сбоку, из кустов, выскочила собака, большая, черная и курчавая, виляя хвостом, ткнулась носом в руку мужчины и стала внимательно обнюхивать Аделаиду.
- Сино, ко мне! Как вас зовут?
Вопросы он задавал резким, властным тоном господина, разговаривающего с холопом, или судьи, допрашивающего подозреваемого. Грубиян, даже не соизволивший представиться первым, как того требовала вежливость!
- Вот Дерика, - вместо ответа сказала Аделаида - Доброго пути.
И свернула на боковую тропинку. Дом ее отца стоял на отшибе, у самой реки, маленькой и прыткой, но не сказать, чтоб чистой - вверх по течению меньше чем в получасе пути раскинулся шумный городок Прува. Отец часто рисовал на берегу, Аделаида и сейчас углядела меж ив ярко-белое пятно его рубашки. С парадного входа дом приветствовал гостей роскошным цветником. Само крыльцо обрамляли кусты сирени и роз, а дальше пестрым многоцветным одеялом расползлись маки, ирисы, гвоздики и все-все-все другие цветы, саженцы которых только смогла добыть мама. По вынесенной из детства привычке Аделаида оглядела цветник придирчиво, тщась найти необычную расцветку, или форму лепестка, что-то такое, что захотелось бы зарисовать...
- А-аа, хитрюга! Прямо к обеду явилась, - закричала с крыльца сестра. - Как всегда, от готовки сбежала, а кушать - так тут как тут!
- Вы сами не хотите есть то, что я готовлю, - напомнила Аделаида, ныряя в блаженную прохладу передней комнаты. Пахло свежим хлебом и грибной похлебкой, заставив Аделаиду вспомнить, что у нее с самого утра крошки во рту не было
Сестра расхохоталась:
- О да! В прошлый раз твою стряпню смог сьесть только Нил и, по-моему, это был подвиг, достойный рыцарского звания...
- Давно я не пользовалась своим правом старшей сестры поколотить языкастую младшенькую!
Сестра показала язык и бросилась бежать по лестнице.
- Я тебя нарисую, - угрожала Аделаида - и это будет такой страшный портрет, такой страшный, что любой, кто его увидит, при одном упоминании твоего имени будет закрывать глаза и плакать, и вся женихи за пять миль станут обходить наш дом...
- Они уже за десять миль его обходят, учуяв запах твоей каши!
- Девочки, не ссорьтесь, лучше позовите папу! - закричала с кухни мать.
Когда обед уже подходил к концу, в дверь постучали.
Бьянка вскочила первая:
- Я открою!
Вернулась сестра как-то робко, бочком, на ее лице было смущение и растерянность, а следом вошел давешний незнакомец в черном.
Он умел производить неприятное впечатление, этот человек. Отец медленно поднялся из-за стола, его глаза расширились, а рука крепко, до набухших вен, сжала, как оружие, ложку. Мамино лицо сделалось неподвижным, со сжатыми губами, что значило тревогу, папин подмастерье Нил попятился на заскрипевшем стуле и даже у старой служанки Надин недоуменно оплыла вниз толстая нижняя губа.
- Я прошу прощения за столь неурочное вторжение, - первым заговорил незнакомец, отдав легкий поклон. Извинения в его басистом голосе не было, скорее снисходительная уверенность в оказываемой чести. - Я слышал, здесь живет художник Теодор Ребер?
- Это я, - наклонил голову отец. - Чем могу быть полезен, милостивый сударь?
- Я хочу заказать портрет.
- Что ж, что ж... - несколько растерянный, отец вышел из-за стола, сделал приглашающий жест - прошу в мой кабинет, там мы сможем обсудить детали... хм...
- Кто это? Он какой-то... страшный... - жалобно сказала Бьянка, глядя на закрывшуюся дверь.
- А по-моему, симпатичный.
- Никогда не понимала твоих вкусов. И что же в нем симпатичного?
- Ты заметила, какие у него яркие глаза? Ровный нос, вообще черты очень правильные, гордая осанка, сильные плечи... мне кажется, этот человек знаком с воинским искусством не понаслышке. Любопытно было бы посмотреть... Я хочу его нарисовать!
- А по-моему, ничего особенного, - поспешил высказать свое мнение Нил, папин подмастерье.
- Похоже, знатная птица, - сказала мама. - И одежда, и как держится... И не местный, судя по акценту. Видите, девочки, имя вашего отца уже известно даже за пределами Прувы...
Спустя довольно долгое время отец вышел с озабоченным лицом, отозвал Аделаиду в соседнюю комнату.
- Ты с ним знакома? - спросил тяжелым злым тоном, какой от него слышали редко.
- Сегодня утром мы встретились у Птичьего холма, он спросил, как добраться до Дерики, - пожала плечами Адель. - А что?
- Сколько раз тебе говорить, не смей одна ходить так далеко! Дома запру! Он хочет, чтобы его портрет писала ты!
Аделаида расплылась в улыбке и захлопала в ладоши, не обращая внимания на папину мрачность.
- Ты что, совсем дура? - спросил он - Или тебе мать плохо обьяснила, с какой целью знатные господа могут заинтересоваться хорошенькой поселяночкой?
- Отец, ну ты что? Я же буду работать в твоей мастерской, Бьянку приглашу для компании или Нила, если так боишься...
- Ненавижу эту сволочь титулованную, - прошипел отец.
Аделаида наклонила голову. Она хорошо поняла, о чем это он. Мама рассказала ей, когда она подросла, почему отец, знаменитый художник, был вынужден с женой и двухлетней дочерью бежать из столицы, из страны, прятаться, сменить имя... Нельзя бить морду герцогу. Даже если он пытается снасильничать твою жену.
