– Оруженосец – это хорошо. Спасибо, малыш, – улыбка из очаровательной сделалась неприятной, а лицо девицы неуловимо изменилось, словно она в одно мгновение постарела на десять лет. – Я тебя запомню, – сообщила она, тыкая Тэруко растопыренными пальцами куда-то ниже солнечного сплетения.

Тело кольнуло болью, потом оно онемело, и земля вывернулась из-под ног, чтобы ударить по лицу.

***

Она не теряла сознания. Просто тело внезапно стало непослушным, забыло как двигаться. И из горла, сколько Тэруко ни напрягала связки, не вырывалось и звука.

Лежа ничком много не увидишь. Сперва перед глазами мелькнули ноги девицы в стоптанных башмаках, а потом ничего. Только пожухлый лист, по которому медленно ползла зеленая гусеница.

Тэруко лежала бездвижно, но внутри принцессы все кипело от бешенства, обиды, злости на себя и проклятую шпионку. Наверное, так же ощущает себя девушка, поверившая ласковым словам, все позволившая любимому до свадьбы, когда наутро он со смехом ей говорит: “Да кому ты теперь нужна, потаскуха?”.

Будь девица сейчас перед ней, Тэруко бы ее убила! И ни секунды бы потом не стала сожалеть!

Время тянулось и тянулось. Уже спала дневная жара, легкий ветерок обдувал тело. В травах пели сверчки, а Тэруко снова и снова пыталась пошевелить хотя бы мизинцем.

И не могла.

Она надеялась, что кто-нибудь пройдет мимо. Заметит ее, поймет, что оруженосец принца не по своей воле прилег отдохнуть. Но никого не было. Тэруко не зря выбрала именно это направление, в стороне от жилых палаток. Она помнила, что сюда редко кто-то заходит.

А потом с другой стороны лагеря что-то громко бабахнуло, послышались встревоженные крики и немного спустя потянуло гарью. Если бы принцесса могла, она бы застонала от досады, унижения и злости на саму себя.

Проклятая шпионка все-таки подожгла горшки с земляным маслом!

А если задуматься: кто помог ей? Кто оглушил часового и разрезал веревки?

Вместе с этой мыслью пришел страх. Не страх наказания, о нет. Страх разочаровать Джина.

Она представила на миг, как сбивчиво оправдывается, пытаясь объяснить, что не хотела ничего плохого, а на лице принца появляется равнодушие с легкой ноткой презрения. Опять. Как было в тот раз, когда она его опоила.

Нет, конечно, Джин ее не убьет и даже не обидит. Он же думает, что Рю – брат его жены. Просто отправит куда подальше.

И правильно! Поделом ей, если она такая никчемная!

Поток самоуничижения прервало появление прямо перед глазами чьих-то ног в стоптанных сапогах. Тэруко снова дернулась и, о чудо, у нее получилось. Совсем чуть-чуть, слегка, но получилось. Онемение медленно проходило.

– Что с тобой, Рю? – раздался над головой знакомый участливый голос.

Она жалобно замычала.

Подошедший мужчина перевернул ее, и Тэруко увидела над собой нахмуренное лицо сотника Реншу.

– Сильно она тебя приложила, – озабоченно пробормотал он, проверяя пульс. А потом повеселел. – Ничего, жить будешь.

Принцесса ответила ему полным ужаса взглядом.

Он сказал “Она тебя приложила”, значит знает про лазутчицу, которую выпустила Тэруко. Это конец. Конечно, Реншу все расскажет Джину, с чего бы ему молчать?

– Да, я все видел, – безмятежно откликнулся сотник, подтверждая ее мысли. – Ты выпустил лазутчицу. Это очень, очень плохо, Рю, – он осуждающе покачал головой. – Как бы ни пришлось занять ее место…

– Она меня обманула, – прошептала Тэруко. Голос еще отказывался повиноваться.

Прошептала и замолчала. Как жалко это прозвучало. Лазутчица обманула? А что, своей головой думать не надо?

Может, хватит придумывать оправдания?

– Понимаю, – сочувственно протянул Реншу. – Ты не виноват, но остальные в это ни за что не поверят. Ни Цао, ни его высочество. Сам посуди, Рю, как это все выглядит. Ты явился непонятно откуда, втерся в доверие, а потом отпустил опасную преступницу. Теперь у его высочества больше нет земляного масла, а он так рассчитывал на него при осаде города. Он, конечно, пошлет за новыми кувшинами, но до ближайшего источника ехать через три провинции, да и мало ли что с ними по дороге случится? – сотник вновь покачал головой.

Тэруко опустила голову, придавленная грузом вины и ощущением собственной никчемности. Видимо, Такеши Кудо был прав: женщинам надо сидеть дома и не лезть в дела мужчин.

– Боюсь, его высочество отдаст тебя Цао, – продолжал Реншу.

Не отдаст. Он же думает, что Рю – брат его жены…

Но что если Джин решит навести справки и узнает, что никакого Рю Ясукаты никогда не существовало? При мысли об этом Тэруко бросило в холодный пот.

Реншу задумчиво улыбнулся:

– Но, кажется, никто больше кроме меня и хромого Лю, не видел, как ты выводил лазутчицу.

– Вы видели? – хрипло переспросила принцесса. – Почему вы меня не остановили?

Сотник доброжелательно улыбнулся и развел руками, но глаза у него не улыбались. Оставались холодными и внимательными. Неприятными.

– Я же не знал, что она лазутчица, дружок. Я прямо как ты. И Лю убедил не поднимать шум. Лю мне должен. А оно вот как оказалось, – несмотря на сочувственный голос, у Тэруко появилось навязчивое ощущение, что Реншу очень доволен тем, как все сложилось. – Стоит мне шепнуть пару слов, и все, – он сделал выразительный жест, словно затягивал петлю вокруг шеи. – Но ты не бойся, малыш. Я тебя не сдам. Если, – тут его лицо придвинулось ближе, а голос упал до вкрадчивого шепота. – Ты окажешь мне одну небольшую услугу.

Тэруко невольно отшатнулась и уперлась спиной в телегу. Она ощущала себя птицей, попавшей в силки.

– К-к-какую услугу?

Неужели Реншу тоже из этих? И потребует, чтобы оруженосец принца ублажал его в ответ на молчание?

При мысли о том, чтобы хотя бы дотронуться до сотника в подобном смысле, Тэруко затошнило.

– Ничего серьезного или сложного, малыш. Просто у тебя же есть доступ в палатку принца? Вчера его высочество получил письмо. Я хочу, чтобы ты принес мне его, – четко выговорил Реншу, не отрывая от нее пристального взгляда.

В первое мгновение Тэруко испытала облегчение: речь не шла о сексе. Но затем пришла в ужас.

– Вы тоже лазутчик? – спросила она у Реншу. У милого, доброго, рыхловатого балагура Реншу.

– Ну что ты, малыш? Какой я лазутчик, скажешь тоже? Просто хочу прочесть одно письмо.

– Я не сделаю этого!

– Какая жалость, – мужчина фальшиво вздохнул. – Мне бы так не хотелось, чтобы тебя пытал Цао, малыш Рю. Говорят, его палач – настоящий изверг.

– Если вы меня выдадите, я все про вас расскажу.

– Правда? – деланно изумился Реншу. – Приблудный мальчишка, который выпустил лазутчицу, еще и пытается оговорить верных офицеров его высочества? Слово одного предателя, против двоих честных и заслуживающих доверия воинов? – он осуждающе покачал головой. – Нет, малыш, ты конечно можешь попробовать. Но я бы на твоем месте не стал рисковать. Раскаленное железо – это очень, очень больно.

Мужчина широко улыбнулся. Сейчас его улыбка напомнила Тэруко волчий оскал, и она удивилась, как раньше могла считать Реншу милым.

– Всего одно письмо, малыш Рю. И целая жизнь. Ну, решайся! Я хочу услышать ответ от тебя прямо сейчас.

Принцесса тяжело молчала, не зная, что на это ответить.

– Очень жаль, – сотник вздохнул и поднялся. – Видимо, мне придется пойти и сообщить обо всем господину Цао.

Он уже отвернулся и сделал шаг, когда Тэруко окликнула его.

– Стойте!

Реншу с готовностью остановился.

– Ты хотел еще что-то сказать, малыш Рю?

– Хорошо, – выдавила она. – Я принесу.

***

Как во сне она добрела до палатки Джина. Остановилась у входа, почти желая, чтобы ее кто-то окликнул, спросил: “Рю, что ты здесь делаешь?”.

Но никого не было. На другом конце лагеря, возле маслобойни, Цао вовсю вел дознание, а у палатки принца было тихо и пусто. В сгустившихся сумерках Тэруко резко ощутила себя бесконечно одинокой и беззащитной. Осколок Оясимы, крохотный камушек, затерянный в человеческом море чужого и недоброго Самхана.