— Угу. А цвет глаз меняла?

— Н-нет…

— И почему ты до сих пор не висишь у меня на шее? — Орочимару вспомнил, как при первом применении Узумаки этой техники при нём он оказался зверски затискан. И отбиваться-то жалко было!

— Н-ну… не хочется?

— А теперь изволь сосредоточиться и посмотреть состав собственной чакры.

— О… Я в сен-моде!

— Пофяму она не факая непфопфребная?! — вскочил её брат, возмущённо размахивая руками.

— А это нам ещё предстоит выяснить, — покачал головой Орочимару. — Наруко, ты понимаешь, какую именно сен отхватил твой брат?

— Да, — девушка неловко хихикнула. — И, кажется, понимаю, почему его так корчит. Но, братик, в этом же нет ничего плохого!

— Ф фсём? — подозрительно спросил Наруто.

— Ну… — девушка стеснительно ковырнула пальцем столешницу, быстренько подбежала к Орочимару и что-то прошептала ему на ушко.

— Эй! Фекрефы от мефя?! — возмутился Узумаки. — Тфы мой флон!

— Хм… Логичное предположение, — протянул Орочимару, не обращая внимания на возмущения.

Сакура вздохнула. Возмущение джинчурики она понимала и в некотором плане разделяла — разве что ей хотелось прижать к стене Орочимару как более информированного. Наверняка ведь к информации Наруко у него были и свои догадки…

Другое дело, что куноичи отлично понимала, что не ей и не сейчас чего-то требовать от змеиного санина. Выглядит-то он спокойным, но мало ли…

— Орочимару-сан, а что с Джирайей-сан?

— Полагаю, он выпал из течения времени, — пугающе безмятежно отозвался Змей. — Разбудить известными мне способами не вышло. Остаётся только ждать или пытаться что-нибудь придумать. Так, Наруко. Постарайся не развеиваться хотя бы дня два.

— Хай! — серьёзно кивнула девушка.

— Наруто… Предлагаю тебе один ритуал… Как минимум, он увеличит твой контроль, и ты сможешь нормально прерывать сен-мод. Как максимум… Он будет проходить так же естественно, как у Наруко.

— И в чем подвох? — подозрительно прищурился Саске, паранойе тоже учившийся у змеиного санина.

— Хм… — задумался Орочимару о том, как бы выразить помягче, что выживаемость после ритуала достаточно низкая. — Это неприятно. Больно даже. И может плохо сработать на джинчурики. Однако если возникнут проблемы, ритуал можно будет прервать. Или… Я могу прямо сейчас сказать, какой именно сен-чакры коснулся Наруто. Успокаивать выйдет дольше.

— Я нифего не боюфь! — возмутился Узумаки.

— И что, этот ритуал так уж необходим? — взгляд из-под прищура стал более пристальным. — Или просто интересно, что выйдет?

Саске понимал, что, возможно, обижает Наруто столь явным задвиганием себе за спину — но чуть ли не впервые защищать кого-то было настолько естественно, что Учиха не мог и не хотел этому сопротивляться. Причем защищать не от физических ран.

— Это ритуал принятия. Принятия себя, — ответил Орочимару задумчиво. — Полагаю, Наруко не испытывает никаких проблем с сен-чакрой, потому что принимает её полностью. Вероятность того, что Наруто её отвергает — девяносто процентов. А та и мстит…

— Да фто это за фен-чакра тафая?! — возмутился Узумаки.

— Хотя, возможно, дело в умении Наруко подавлять чакру биджу.

— Я могу прекратить, посмотрим, что выйдет! — тут же отозвалась девушка.

— Давай.

Наруко зажмурилась, вздохнула… Открыла глаза. Ничего не изменилось.

— А сенмод точно был? — на всякий случай уточнила Сакура. — То есть именно сенмод, а не, скажем, немного сенчакры от Наруто. Когда он терял контроль над чакрой биджу, клоны говорили, что горячо, и развеивались.

— Ну… А как проверить? — уточнила Наруко.

— Ррррр… — отозвался её брат. — Я спросил, какая у меня сен!

— Слушай, подожди немного, а?

Но Наруто ждать не желал и бросил в неё тарелкой в надежде развеять. Наруко увернулась и, проскользнув под столом, кинулась прочь из кухни. Следом за ней выход заблокировал Орочимару.

— Ты точно хочешь узнать?

— Дра!

— Точно-точно?

— Дра!

— Тогда подождём, пока из тебя остатки сен-чакры не выйдут, чтобы ты не натворил глупостей большого масштаба.

— Орррочимаррру!

Наруто не выдержал и исполнил мечту Сакуры: взял змеиного санина за грудки и начал трясти. Тот такое обращение не стал спускать, и джинчурики упал на землю с поломанными шипами.

От Учихи полыхнуло Ки — резким, направленным и острым, как отточенное лезвие. Говорить Саске ничего не стал, остатками здравого смысла понимая, что Наруто и в самом деле повел себя несколько неадекватно, но полыхающий алым взгляд яснее ясного давал понять, что Учиха запомнит. И если такого запомненного окажется больше некоего минимума, выздоровление Орочимару не спасет.

Просто потому, что именно в безумии Учихи становились пугающе сильны и непредсказуемы. Настолько, что их стремлению к разрушению мало кто мог противостоять.

— Ты как? — Сакура опустилась на колени рядом с Узумаки, окутывая ладони шосеном. — Очень больно?

— Ш-ш-ш… странно. Пощему оно болит? — Наруто тупо посмотрел на сломанный шип. Часть, казавшаяся донельзя чужеродной, болела, как реально сломанная кость.

Орочимару скользнул в сторону под пристальным взглядом алых глаз. Ему нестерпимо захотелось обнять разозлённую няшечку, но Змей классифицировал это как суицидальные наклонности и не стал вестись. Вместо этого он сложил печати звуковой техники.

— Его сен — смерть, — раздалось чётко в ухе Саске. — Родная, созвучная с его собственной сутью. Уверен, что он на это нормально прореагирует, и обойдётся без прорыва биджу?

Томоэ шарингана закрутились, почти сливаясь в черное кольцо. Учиха медленно моргнул, пытаясь осознать услышанное.

Слово, которым можно охарактеризовать Наруто, чтобы не потребовалось никаких уточнений — смерть? Да ну, бред полный. Потому что… Это же Узумаки. Который раз за разом будет бросаться на врага, выдирать чакру у Кьюби и пробивать лбом стены, чтобы спасти своих друзей. Чтобы спасти вообще всех.

Но в одном Орочимару был все-таки прав — говорить об этом Наруто без подготовки не стоило.

Саске не боялся прорыва биджу и не боялся Кьюби в целом. Но… Наруто так долго пытался доказать, что он не монстр. Почему-то вспомнилось, как мелкий пацан яростно кричал: «Меня зовут Узумаки Наруто!», словно в отчаянной попытке втиснуться, вломиться, вжаться в пространство людей, из которого его все время выталкивали.

С него ведь станется убежать ото всех, чтобы защитить от себя. А потом выть от тоски или вообще додуматься до сдачи Акацки, чтобы они его, такого опасного, уничтожили…

На этой мысли Саске скрипнул зубами, невольно жалея, что все клыки достались Руту. Ему бы тоже не помешали…

Но все равно, Наруто — смерть? Откуда вообще такие бредовые выводы?

Поднять взгляд, выплеснуть чакру, заставляя шаринган на долю мгновения блеснуть ярче.

Гендзюцу.

«Не слишком-то похоже на шинигами. Доказательства?»

— Вообще-то, похоже, разве что шинигами не доводят себя до такого непотребства и выглядят немного поприличнее. Или скрывают шипы под рукавами, хм… — раздалось в ухе. — Доказательства. Слова Наруко. Связь клана Узумаки с шинигами. Совпадение парадигмы. Смерть — это не только то, что причиняет боль живым. Это принятие всех, несмотря на все поступки. Это изменение, непоправимое, резкое, корневое. Парадоксально, но это похоже на правду.

Накладывать еще одно гендзюцу Саске не стал, равно как и продолжать переговоры за спиной Наруто. Он погасил шаринган, присел рядом с Узумаки, касаясь плеча в жесте поддержки. Поднял глаза на Орочимару:

— Что это за ритуал, и кто его проходил? Какие итоги? Какова статистика неудач?

Орочимару постарался незаметно глубоко вздохнуть. «Серьёзный разговор, серьёзный разговор, — напомнил он себе. — Не лезть с обнимашками к пусе. Свидетели. Прилетит ведь сразу с трёх сторон… и Кабуто ещё обидится».

— Ритуал принятия. Полежать на камешке, попринимать себя, — косо усмехнулся Змей. — Кроме первых испытуемых, проходили я и Джи. Итоги — стремительное увеличение контроля. Статистика неудач — один из семи. В случае неудачи — мучительная смерть.