От того, чтобы запустить выданными инструментами ему в лицо, Изуми удержала только мысль, что подобная выходка может закончиться уроками по изящному бросанию банок с краской. Чтобы при падении выплеснувшееся пятно имело высокохудожественные очертания и глубокий философский смысл.
Хьюга скрипнула зубами и принялась тщательно выписывать нужные иероглифы. Охватившая её злость была настолько сильна, что рука подрагивала, смазывая четкие линии.
— Плохо, — Учиха, чтобы его биджу драли, стоял рядом и сверлил лопатки Хьюги активированными шаринганами. — Иероглифы смазаны, линии кривые, а надпись в целом вообще невозможно читать. Вытирай и пиши заново, — на доски крыльца упала тряпка.
— Саске, ты не против, если я все пирожки скушаю? — женская ипостась вечноголодного джинчурики выпрыгнула в окно, так как дверь в данный момент прихорашивалась. — Ой, здравствуйте, Хьюга-сан. Так это вы написали? А почему вы считаете нас извращенцами?!
— Ешь, конечно, — отозвался Саске, мягко улыбаясь.
Хьюга тем временем пошла пятнами и так стиснула кисть, что крепкое дерево в ее ладони жалобно затрещало. Но повторить Наруко те самые ядовитые слова, которыми не так давно Изуми буквально плевалась в Учиху, женщина не могла. Не потому, что тот самый Учиха стоял рядом и коршуном следил за происходящим. Нет. Дело было в широко распахнутых голубых глазах, губах, словно готовых каждую секунду изогнуться в улыбке, чистом и открытом лице. Осыпать такое создание язвительными ругательствами все равно, что в родник помочиться.
— Молчите, — разочарованно вздохнула Наруко, осторожно откусывая пирожок. — А почему молчите? Я вас чем-то обидела? Ой, наверное, я повела себя бестактно. И вообще смущаю. И правда, я бы не хотела, чтобы кто-то наблюдал за тем, какие у меня кривые иероглифы получаются от такого непривычного инструмента… Я, наверное, пойду, да?..
Легкую неловкость почувствовал даже Саске, хотя разговор его никоим образом не касался. Хьюга же покраснела уже полностью и уперла взгляд в землю, решив, что и дальше отмалчиваться — не такая уж плохая тактика.
Наруко вздохнула, уселась на траву, маленьким, но о-о-очень быстрым хомячком уничтожая пирожки. Она была рада, что её наконец-то признали, что Сакура-чан больше не будет на неё кричать и пытаться уничтожить… И очень вкусные оказались пирожки, когда ешь их сама — и не спеша! — а не когда вспоминаешь их вкус потом.
Хьюга оттёрла написанное, снова взялась за кисть, постаравшись успокоить нервы. Чем быстрее она закончит, тем быстрее сможет пойти домой…
— Третий иероглиф слишком сильно выдается вверх, — педантично сообщил Саске, который садиться на траву не стал, но переместился так, чтобы стоять между Хьюгой и Наруко.
Ну а вдруг он её все-таки доведет, и та бросится на него с кулаками, а то и кунаем?
— Но всё же, почему? — продолжала спрашивать Наруко. — Мы вас чем-то обидели? Или… — техника, на минуточку, соблазнения, залилась краской и продолжила громким шёпотом: — Вам самой извращений в жизни не хватает?
Хьюга, только начавшая успокаиваться, снова вспыхнула. Все-таки сломала кисть, слишком сильно сдавив, отшвырнула обломки… и что-то швырнула в Наруко.
— Не хватает? Да что ты вообще знаешь, особенно о Хьюга!
Саске покрутил перехваченный «снаряд», оказавшийся небольшой, но толстой книжицей карманного формата. Вчитался в название, хмыкнул. Додуматься же носить такое с собой!
— Что это? — Наруко аж привстала от любопытства.
— «Приличий, человеку благородного рода полагающихся, и должного поведения указания, потомку великого клана Хьюга направленные», — с выражением зачитал Саске.
— А? — Наруко хлопнула большущими голубыми глазами, без тени мысли в них. — Я не поняла-а-а…
— Это свод правил поведения, которому должен следовать каждый Хьюга, — буркнула Изуми.
— Ой, а можно почитать? — раскрыла ротик Наруко, а затем добавила самокритично: — Если я что-нибудь пойму, конечно.
Хьюга вздохнула и отвернулась к двери, на которой пламенели алым два ровно выписанных иероглифа и чуть уползший вверх третий. По всему выходило, что его нужно стирать, а потом искать где-то новую кисть и пытаться дописать проклятое слово.
— Изуми-сан, — окликнул ее Учиха.
— Что? — недовольно буркнула.
— Не возражаете, если Наруко все же почитает?
— Как будто вас в самом деле волнует мое мнение, — Хьюга резко повернулась и застыла. Потому как Саске не передал книжку Узумаки, а стоял совсем рядом и протягивал ее женщине вместе с новой кистью.
Глаза Изуми расширились, будто она увидела нечто совершенно невозможное. Шаринган не зря называют копирующим глазом. Саске очень быстро отметил, как милота может выводить людей из равновесия.
— А… спасибо, — поблагодарила она. — Да, можете почитать, это общеизвестная информация.
— Спасибо, Изуми-сан! — счастливо разулыбалась Наруко, возникая за спиной Учихи и протягивая руку к вожделенной книге.
Девушка вернулась на траву, открыла книгу и сосредоточенно засопела. Саске продолжил бдеть за процессом вырисовывания иероглифов, но Хьюга больше не торопилась закончить неприятную повинность как можно быстрее, а косила взглядом на Наруко и водила кисточкой больше для вида. Саске тоже поглядывал в ту сторону, но по другой причине — уж он-то прекрасно знал, как тяжело Узумаки дается письменная наука. На его памяти это был, пожалуй, первый раз, когда джинчурики сам изъявил желание что-то прочитать.
— Это так сложно! — застонала Наруко, дойдя до двадцатой страницы. — Саске, ты должен вернуться назад во времени и научить того Хьюгу грамотно выражать свои мысли! Это ж надо! «При месяце весны, когда цветёт сакура, чёрный гнёт мыслей нечестивых пора приходит»! Весна — период размножения! Просто весна — период размножения! Почему нельзя было написать так про-о-осто?
— Ты понимаешь высокий слог Хьюг? — удивился Учиха. — Хотя нет, стоп. Ты нашла в кодексе клана Хьюга что-то про секс? Как?
— Ну вот же! — Наруко продемонстрировала страницу. — Тут ещё сказано, что рукоблудить нельзя, сексом заниматься — только в определённой позе, с официальным супругом, только в определённый день месяца, когда больше всего вероятность забеременеть, — говоря это, Узумаки перелистывала страницы, где об этом было написано. — И вообще плотские желание — это фу и гадость, недостойные шиноби. Надо посвящать себя клану, а не эгоистичным радостям, вот.
Саске проследил за иероглифами в тексте. Ну, с некоторой натяжкой можно сказать, что там именно это и написано. С натяжкой — потому что высокий слог Хьюг требовал вдумчивой расшифровки и просто так не читался даже со скоростью Учих.
— Собственно, на первых страницах было про верность клану, — Наруко вздохнула, потёрла переносицу. — А потом началось перечисление всего, что может эту верность разрушить. Я не понимаю… кланы ведь создавались, чтобы защищать своих? Зачем их надо при этом пытать? Знаю, есть некоторые правила, которые реально обеспечивают безопасность, но это… Это похоже на то, чтобы жизни и вовсе не было. Тогда и умирать не жалко.
Наруко опустила книгу и грустно вздохнула:
— Бедная Изуми-сан… О! Я знаю, что делать!
Узумаки сложила печать клонирования, и прежде чем Саске успел что-то спросить, десяток клонов умчались в сторону центра деревни. Дальнейшим расспросам помешал вид Наруко: та светилась так отчаянно и радостно, что сюрприз портить не хотелось.
— Надеюсь, это будет не что-то опасное? — с опаской уточнила Хьюга.
— Хм…
Если приколы Наруто ещё можно было предсказать… ну, хотя бы примерную область действия, то по Наруко статистики пока не было. Оставалось только надеяться, что блондинистая красавица не станет приставать ко всем Хьюгам с объятиями и предложениями себя не мучить.
— Наруко-чан очень добрая, — вступилась за честь Узумаки Сакура, выглядывая из окна кухни. — Да и Наруто опасных шуток не выкидывал. Саске, вы скоро? Скоро все готово будет.
Учиха пожал плечами:
