— В конечном счете… если у тебя нет силы, ты ничего не можешь сделать! Из-за того, что у меня нет силы, все были убиты!
Интонации мальчика не соответствовали словам и позе, в которой он стоял. Если судить по вцепившимся в руки волосам, ребенок должен был быть напуган, потрясен, находиться на самой грани истерики… Но голос был слишком спокоен, словно ребенок играл нужные эмоции, а на самом деле испытывал совсем другие чувства. Их даже можно было уловить — легкое презрение и насмешка над тем, ради кого разыгрывается этот маленький спектакль. Впрочем, Саске было не до анализа несоответствий — сказанное отдавалось эхом в ушах и словно бы стегало по воспаленной ране. Когда сквозь золотисто-лиственную ширму проступили темная комната в кровавых разводах и тела мертвых родителей, Учиха даже не удивился.
— Нет… ты позволил им умереть, — ребенок вскинул голову, заставляя Саске вздрогнуть.
Не настолько он изменился с возрастом, чтобы не узнать собственное лицо. Только вот такой улыбки у него никогда не было. И такого вкрадчивого тона — тоже.
И этот жест, словно его детская копия пытается содрать кожу с собственного лица — как Орочимару. Жест — и голос, так похожий на голос Итачи…
— Развейся!
— Все, что ты делал — только смотрел… Если бы у тебя была сила…
При виде желтого глаза с вертикальным зрачком Саске испытал даже некоторое облегчение. Равно как и от того, что слова теперь звучали хрипловатым голосом змеиного санина. Все-таки не сумасшествие, а какая-то вражеская техника. С этим можно бороться. Учиха сосредоточился, нагнетая чакру в шаринган. Иллюзии… иллюзии всегда были бессильны перед владельцами додзюцу!
— Ху-ху-ху… Какая интересная… жертва, — картина перед глазами смазалась и поплыла. Вместо одной комнаты проступил весь квартал Учих, вместо ребенка с поврежденным лицом — высокий бледный мужчина со змеиными глазами. — Я смогу дать тебе силу, необходимую для того, чтобы стать хищником…
— Заткнись, даттебаё! — звонкий голос Узумаки был совершенно неуместен здесь и сейчас, но от него по фигуре Орочимару словно бы пошли помехи.
— Видишь, как они цепляются за тебя? Как панически боятся остаться одни… потому что еще слабее, — вкрадчивый шепот словно бы вползал в уши. — Они хотят контролировать тебя… подчинить… использовать в своих целях…
— Каждый судит по себе? Саске, если ты сейчас ему поверишь, я обижусь. И внушением Орочимару не отмажешься, — на плечо легла маленькая девичья ладошка. — Потому что ты сильнее какой-то там печати!
— Наруто. Сакура. Откуда вы здесь? — мимолетный взгляд через плечо позволил убедиться, что его команда и впрямь присутствует в полном составе. Узумаки сжимает кулаки и готов броситься на противника, Сакура сосредоточенна и изогнула правую руку в каком-то странном жесте. Нестандартная печать?
— Мы же обещали, что не бросим тебя, теме!
— Шаринганом затянуло, — более информативно отозвалась куноичи.
— Так это гендзюцу? — нахмурился Учиха. То, что иллюзию не получалось сбросить, напрягало.
Сакура медленно качнула головой:
— Не думаю. Никогда не слышала о том, чтобы можно было наложить одно гендзюцу на троих одновременно. Если только не накладывать на местность… Больше похоже на ментальную технику вроде тех, что используют Яманака. Говорят, шаринган вполне мог проникать в чужое подсознание и ставить там закладки.
— Видишь? Они уже пробрались в твой разум… Как скоро ты полностью оставишь собственную месть ради их целей?
— А раз это твой разум, ты здесь дайме и ками, — глаза Сакуры блеснули нехорошим огоньком. — И ты можешь сделать с теми, кто в него влез, все что угодно. Поймать, пленить, стереть память, уничтожить… Пусть это не сам санин, а его слепок, но он тоже может многое знать. А здесь ты имеешь над ним не меньшую власть, чем если бы поймал его в Тсукуеми, — куноичи самым натуральным образом облизнулась.
— Ано, Сакура-чан, ты меня пугаешь…
— Он только что нас чуть по деревьям не размазал, а теперь еще и к Саске в сознание залез. Я должна предложить его простить и отпустить? — возмутилась куноичи. — И потом, если хоть что-то из этого дубля вытрясем… это же уникальные знания!
—Ху-ху-ху! Как скоро эта девочка захочет к уникальным знаниям уникальное додзюцу?
Саске настороженно покосился через плечо — если Наруто сомнений в своей подлинности не вызывал, то Сакура вела себя как-то странно. Мысль, что это очередная обманная техника Орочимару, отчего-то не казалась верной, а вот то, что сокомандница сама может находиться под влиянием… чего-то… Саске предпочел поверить интуиции. И, поймав глаза Харуно взглядом, «толкнул» шаринганом желание развеять чужеродное наслоение, как «толкал» накладываемые с помощью додзюцу иллюзии.
Сакура вздрогнула, на миг закрывая глаза, ладонь дернулась к появившемуся на плече ранению. Когда веки поднялись, неприятный блеск из глаз исчез, а губы куноичи изогнулись в знакомой легкой полуулыбке:
— Спасибо. Перестаралась с маской восприятия… И, Саске… То, что я говорила насчет абсолютной власти — меня с Наруто тоже касается. Мы ведь здесь тоже чужаки. Так что поосторожнее со случайными мыслями, ладно?
Рука, накрывшая ссадину на плече, окуталась зеленым светом ирьедзюцу. Учиха сглотнул, пытаясь уложить в голове эту огромную, невероятную истину. Ему доверяли. Доверяли полностью, отдав в его руки жизнь, память, личность. Да, пусть сокомандников затянуло сюда шаринганом, но та же Сакура наверняка должна уметь бороться с ментальными техниками — с такой-то подругой, как Ино. В груди стало горячо-горячо, и этот огонь выплеснулся наружу, захватывая и уничтожая слепок змеиного санина прежде, чем он успел сказать еще что-то. Призрачно-алое пламя покатилось дальше, сжигая и квартал Учих, и валяющиеся на улицах тела. Добралось оно и до почти неразличимой темной фигуры вдалеке — уходящего Итачи. Тогда Саске не видел этого, пойманный в Тсукуеми, но в его кошмарах картина оставалась неизменной — разрушенный квартал, гибнущие соклановцы и неторопливо уходящий Итачи, которого, как ни пытайся, не удается догнать и ударить. Правда, почему-то брат не сгорел сразу — сначала огонь слизнул форму АНБУ, потом стер из глаз трехлучевый рисунок Мангекю Шарингана… И Саске вдруг увидел, что напротив него стоит ровесник с хмурым лицом и безумно усталым взглядом. А потом Итачи улыбнулся и рассыпался ворохом пепельных лепестков.
Огонь ласково лизнул руку самого Учихи и потух.
— Круто! Саске, а что это за техника была? — Наруто чуть ли не подпрыгивал на месте, победно вскинув кулак. А под ногами у него была зеленая трава вместо покрывшего все красноватого пепла.
— Я же говорила, что ты сильнее какой-то там печати. Но все равно… мы гордимся, что ты из нашей команды.
— А как же уникальные знания, которые можно было вытрясти из дубля? Сгорели ведь, — криво усмехнулся Учиха, не спеша поворачиваться.
Показывать неожиданно скатившиеся по щекам слезы очень не хотелось.
— И биджу с ними, — отмахнулась Сакура. — Орочимару ужасно изворотливый тип, вдруг освободился бы, как только ты отвлечешься? Так надежней. Ведь, пока ты не следишь, можно воздействовать на сознание изнутри… и перекроить мысли, чувства… подменить то, что тебе дорого, на что-то неважное…
— Ты знаешь, как прервать эту технику? — Учиха обвел рукой пепельную долину.
— Бака, Сакура же говорила, что это твоя техника! — Наруто шагнул ближе, чтобы ткнуть Саске пальцем в грудь, пятно травы расползлось вслед за ним.
— Вообще-то да, тебе нужно просто пожелать отпустить нас и самому проснуться. Но пока ты здесь — не хочешь создать что-нибудь более жизнерадостное?
— Создать? — недоуменно нахмурился Учиха.
— Твой мир, — Сакура подняла раскрытую ладонь, и налетевший порыв ветра собрал на ней цветок, через несколько секунд снова обратившийся пеплом. — Тебе решать, что здесь будет.
— Круто, даттебаё! — Наруто тут же попытался тоже что-то создать.
Получилась большущая тарелка с раменом. Сакура прыснула, прикрывая рот ладошкой, Узумаки принялся пробовать свое творение. Саске наконец обернулся. Губы дрогнули в невольной улыбке. Итачи говорил, что для получения Мангёкю нужно убить лучшего друга… К биджу его тогда. Он найдет другие пути для обретения силы.
