— И какой план? — поинтересовался Учиха, тоже впечатленный масштабами контрабанды. — Спалить все это к биджу?

— Такие таланты, такие таланты, — сокрушался Змей. — Как приказываю, так то жопа торчит, то волосы в траве видать, а как самим надо — порнуху на секретную базу протаскивают!..

— Нет гарантии, что снова не притащат, — перевёл Кабуто философски. — И что к соседям не уйдут, которые размножаться не мешают.

— Никакого размножения, пока своего первого джонина не прибьют! — возмутился Змей. — В одиночку! Твою ж мать, кто же это всех надоумил и научил-то?..

— Кхе-кхе… Вы, Орочимару-сама?

— Хм… а ведь верно. Палить на тренировках попы и волосы — это тоже часть скрытности, — Орочимару забегал по кабинету. — Ох, ещё окажется, что они не идиоты, и это будет так!.. Так!..

— Я бы особо на это не рассчитывал, Орочимару-сама. Новый год ещё далеко.

— Так, может, сделать обязаловкой? Сразу станет в три раза менее интересно, — предложил Учиха. — Особенно если заставить теорию сдавать и зачеты по технике.

— Чувствуется большой опыт, — протянул Орочимару. — Заодно и выговорюсь, ты что-то теорию не любишь.

— Тогда мы пошли составлять расписание? — улыбка вышла довольно кровожадной.

— Прощай, репутация… Это что же с моими учениками будет, если они такое на регулярной основе практиковать будут… Что-то воображение пасует. Давайте попробуем и посмотрим!

Змей коварно потёр ручки.

Кабуто вздохнул. Давно он Орочимару-сама таким счастливым не видел.

— Не кисни, — Учиха толкнул его локтем в бок. — Думаю, будет весело. Я в первый раз готов был сквозь стену просочиться, только бы сбежать.

— В первый раз что? Когда лекция началась?

— Ага. Правда, на тот момент я был зафиксирован дотоном и немного языком.

Не сказать, чтобы Кабуто так уж поддавался влиянию Учихи, но постоянные вопросы и реплики в его адрес Якуши все-таки понемногу раскачивали. Теперь со стороны их вполне можно было посчитать приятелями. И сработались они неплохо.

Орочимару сам не ожидал, что у него в голове накопилось столько материала для передачи следующему поколению. В конце концов, он не Джирайя, чтобы по баням да тавернам опыт собирать, а гляди-ка!

Начать он решил с техники безопасности. Как возбуждение влияет на внимание, как легко убить партнёра в процессе, какие болезни передаются половым путём, включая те, что могут повредить даже шиноби… Кража генетического материала и прочие прелести неразумного тыкания куда не надо.

Потом он перешёл на безопасный секс. Тот самый, что творится в одну харю. Методы, разница для мужского и женского организма, дополнительные материалы и изготовление их из подручных средств, специализированные техники для увеличения возбуждения или онемения руки без потери контроля… Учиха честно выдержал всю лекцию с привычной мордой-кирпичом, но вот потом без всякого зазрения совести принялся дразнить Змея старым онанистом. Да еще и чересчур осторожным, раз уж при полной базе симпатичных молодых шиноби предпочитал собственную руку. Тот с достоинством отвечал, мол, зачем ему рука, у него язык есть, и вообще, не заткнулся бы некий Учиха с аналогичными повадками?.. Саске весело парировал тем, что у него организм только-только гормонов до нужного уровня добрал, и в целом, оба получали искреннее удовольствие от этих перепалок, пока очередную колкость в адрес Змея не услышал Кабуто.

Он замер, будто жабу проглотил. Не возмущался, не лез защищать Орочимару-сама… Потому что Орочимару-сама улыбался. Орочимару-сама был счастлив. И не было никаких поводов возмущаться.

А вот Учихе это почему-то не понравилось. Нахмурился, дернул за рукав:

— Эй, чего молчишь?

— М? Ты о чём? — склонил голову Кабуто. — Тоже хочешь, чтобы я назвал Орочимару-сама старым онанистом?

— Скорее, чтобы ты выразил свои мысли словами, а не только куриную попку на лице изображал.

Орочимару-сама прыснул. Кабуто засмотрелся. Змей совершенно не выглядел на свой возраст, даже близко. Скорее, он выглядел счастливым мальчишкой, с удовольствием проводящим время с друзьями. Как?..

— Я рад, что Орочимару-сама смеётся.

— А ты? — Саске вдруг оказался совсем рядом, внимательно вглядываясь в глаза. — Улыбнись, Кабуто.

Якуши радостно и широко улыбнулся. Учиха покачал головой, коснулся рукой губ. Провел ладонью, будто стирая:

— Не надо… Не веди себя так. Почему ты меня вообще слушаешься? Улыбаешься не потому, что хочется, а потому, что я попросил?

— Но ты же попросил… Всё хорошо, я улыбаюсь и счастлив, что вы счастливы.

— А ты? — Саске не спешил убирать руку. Даже чуть заметно погладил по щеке.

— Тоже.

Кабуто так же едва заметно двинул головой, усиливая прикосновение.

— Точно? И сбежать не хочется? — медленный, почти текучий шаг.

— Куда мне бежать?..

Еще один шаг. Прижать Кабуто к стене, почти прижаться к нему самому, все так же гипнотизируя взглядом.

— А сейчас?

— Нет, — Кабуто сглотнул.

— Хорошо… — Саске улыбнулся уголками губ, привстал на носки, чтобы сравнять рост. Прижался щекой к щеке. И прошептал на ухо, почти задевая губами: — А теперь попробуй представить, что мы тоже этого не хотим. Ни я. Ни Орочимару.

— Вам не стоит этого опасаться, — проговорил Кабуто. Он прекрасно умел контролировать реакции своего тела, недаром же медик… да и достаточно опытные шиноби так тоже могут.

Но ему нравилось это горячее щекочущее чувство, которое охватывало его рядом с Саске. Тогда, когда Учиха его к себе под бок подгрёб, он не просто сидел, а наслаждался им. Сидел рядом, не смел коснуться и кайфовал.

— Не в этом дело, — Учиха досадливо поморщился. Кабуто упирался до последнего, а он не был настолько хорош в словах, чтобы подобрать их правильно. — Ну. Сделай то, что хочешь. Хочешь ведь?

Дыхание перехватило.

— Я…

Быстрый взгляд на Орочимару. Тот смотрел довольно, сложив ручки на коленях и сверкая искорками в глазах.

Саске вздохнул, чуть отстранился, заставив качнуться за собой. Развернулся, оказываясь за спиной Кабуто и легонько подталкивая.

И снова — шепотом на ухо. Тихим, шелестящим:

— Когда я спросил, почему Орочимару не выбрал тебя, он сказал, что не любит безвольных кукол в постели. Смелее.

Кабуто снова сглотнул. Демон, как есть демон… Только не кровавый, нет. Искуситель, всегда искушает… Красотой, силой, собой… другими. Так просто сделать шаг. Посмотреть в смеющиеся, сытые глаза Змея… И не суметь прикоснуться. Орочимару-сама сейчас казался даже младше его самого, легкий и счастливый, разнеженный, зацелованный, поднятый порывом вдохновения.

Разве он… может быть частью этого вдохновения?

Не любит кукол… но разве можно к этому чуду прикоснуться иначе, чем к чуду?.. К болеющему, страдающему, кашляющему, убивающему от боли… или, как сейчас, сытому, но в любом случае, чуду. Только ласково, словно молясь, коснуться кончиками пальцев щеки, прикрыть глаза и содрогнуться от собственного кощунства.

И пальцев не отнять.

— Смелее, Кабуто… — горячие пальцы, скользящие вдоль его руки. Не направляющие, но будто подсказывающие, куда и как. Прижавшееся к спине тело.

Прижавшиеся к шее губы.

Якуши вздрогнул всем телом, впитывая прикосновение. Руки подрагивают, но взгляд, напротив, выжидающий, спокойный. Ждёт. Чего ждёт? Инициативы. Проявить инициативу, показать, на что готов… а какой приказ? Проявить инициативу. Замкнутый круг.

Кабуто коснулся уха, провёл пальцем по щеке, глядя на этот довольный прищур сытой змеи. Бережно, осторожно коснулся щеки. Можно? Можно. Но это не главное. Главное — он сам решился.

Для него секс всегда был очень обыденным физиологическим процессом. Как человек, с детства занимающийся медициной, он прекрасно знал все аспекты этого действа и ничуть не стеснялся. Когда его загнала в угол одна деятельная куноичи и сказала: «Еби», — он ответил только: «Ну ок», — и показал класс…

Но Орочимару-сама… нельзя к нему так, насколько бы прекрасен физически он бы ни был. Только Саске… Саске показал, будто вывел на новую волну… что прикосновение — не только физика, это сообщение. Слова, сказанные движениями.