Или, если до 20 лет – он не начнёт мечтать, увлекаться чем-то и не иметь друзей – то время опять замедляется, жизнь становиться в тягость, не приносит ощущение радости.

Если до 30 лет – не переболеть романтикой, любовными свиданиями или вообще не женится – то жизнь снова становится обузой, время замедляется, как будто вместо автомобиля несущего тебя по дороге жизни – ты начинаешь идти пешком, или вообще – ползти по ней на четвереньках…

Если тебе уже за 30-ть а у тебя нету детей – то время снова остановится. Каждый новый день – не будет приносить радость. А лишь список проблем изложенных на бумаге – которые надо решить сегодня. И ничего более. Лишь по ночам – тебе будет страшно. Почему-то…

Если после 50-ть лет – у тебя нету внуков – жизнь снова замедляется. Перестает приносить радость а начинает пугать тебя. День становится не в радость.

Что будет после 70-ть? Я не знаю ещё.

Мне надо дожить. Может тогда – в сознании запрограммированы проблемы со здоровьем? Или склероз? Подагра? Провалы в памяти?

Не знаю… лишь одно наверняка – как только попадаешь в правильное русло – жизнь летит вперёд. Как самолёт.

Верный признак – ты не ошибся!

А если не попал в русло – то она тянется едва лишь. Тускло и серо.

Это и есть – кнут.

Ну ладно.

Разоткровенничался я с Вами сегодня.

Пойду лучше снова туда, на пары – в 1978 год. Посижу там.

Ведь знаете… там хорошо!

Там солнце светит за окном – ярко. Там запах сирени.

Там моя парта – в последнем ряду.

И серая муха – снова летает под потолком.

Даже звук отбойного молотка что доносится издалека – я люблю его.

Потому что знаю – так будет всегда.

В той комнате – вечность.

И тихо шепчу, когда возвращаюсь оттуда – Спасибо тебе за то – что тогда, в 1978 году – ты сделал это.

Оставил тот миг – в своём сознании.

Таком ещё – детском.

Но непонятном… ни для тебя самого… ни для современной науки.

Да черт с ним, что я не понимаю. Что не знаю сам – что тогда случилось.

Просто… спасибо тебе за это.

Потому что знаю, однажды – этот миг спасёт меня.

Я даже знаю – как это произойдёт.

Придёт время – пора мне будет умирать.

Все будет как у всех стариков, кто уходит навсегда. Сначала – тревожный звонок… взволнованный голос в трубке… скорая помощь… белые стены в больничной палате.

Медсестра со шприцем – склонится надо мной.

И я вдруг приду в сознание. Оглянусь. Ужаснусь.

Как же мерзко тут и страшно. Кто-то воет на соседней койке.

Кто-то стонет – с другой.

Молоденький врач – Как Вы сегодня? – Спрашивает. А в глазах его – плохо скрываемая скука

Вонь. Смрад. Смерть. Боль.

– Как я? – Улыбаюсь ему. – Сегодня ещё не моя очередь… может завтра…

Рука немеет от укола шприца… в груди немеет – от безысходности.

– Что? – Не понимает он.

Дурак ты врач. Не понимаешь. Думаешь – выхода отсюда у меня нету.

А он есть. В виде старой застывшей картинки.

Смотри, как я исчезну.

Вынимаю её из подсознания.

И вставляю себе в душу.

Голос врача, теперь доносится как будто из далека… – Что с Вами? Вы меня слышите?

– Да какая тебе разница?

Я уже далеко. Снова там, в солнечной комнате. Сижу за партой.

Я знаю там каждую мелочь. Каждую пылинку.

Все тот же звук ударов из окна.

Все там же преподаватель, стоит у доски. Что-то пишет.

Все та же муха – над потолком.

Только теперь, я вдруг встану из-за парты. Спрошу его – Можно выйти?

Он обернётся и кивнёт головой.

И я наконец – выйду наружу. На улицу. Вздохну полной грудью. Улыбнусь солнышку.

Достану мелочь из кармана, что дала мне мама. Пойду в магазин. Куплю мороженное. А потом – поеду домой. На трамвае номер 2.

Я знаю, там, дома – меня ждёт моя комнатка. Моя приятели. Моя мама. Книги.

И снова время побежит… быстро быстро…

Потому что буду я в русле -в том самом, правильном.

– Прощай доктор! – Крикну я напоследок. Может услышит. А может нет. Какая разница теперь

Я просто улыбнусь.

И уйду – в другую жизнь.

Навсегда теперь.

Все совпадения с реальными событиями и историческими персонажами – чисто случайны и не имеют к данному произведению никакого отношения

****

– А-а-а-а! – Закричал он и выгнулся всем телом чувствуя как в задний проход ему запихивают что-то большое – грубо и сильно.

Я видел его другим – на старых, пожелтевших фотографиях.

Там он, идёт по улице с высоко поднятой головой, а за ним – свита, человек двести. Гордые, сильные, красивые. Не только взрослые но и дети

У всех – мундиры с саблями, награды на груди – ордена, кресты, медали… высокомерный взгляд, уверенность в жизни.

Это – сливки общества, элита.

Склонись и ты перед ними – читатель.

Потому что за ними – история насчитывающая столетия. Страна, армия, народ.

Как они скажут – так и будет.

На всей планете.

Их охраняют полиция и законы…

Вот они останавливаются, поворачивают головы к фотоаппарату.

Щёлк.

И готово фото.

Сегодня он – в белом мундире с огромной золотой звездой на кителе.

Красивый, высокий, стройный, с аккуратно подстриженной бородкой. Жена и дети стоят рядом – как ангелы, в белых платьицах.

Он – тут главный.

Он символ империи.

И в глазах его светится – так будет всегда!

Только… ой, всегда ли?

Знает ли он, как бывает изменчива судьба?

Что завтра – он может ошибиться. Принять одно неправильное решение и затем… не пройдёт пять лет как:

– А- -а-а-а! – Кричит он истерическим голосом в каком-то грязном подвале старого дома. И в этом крике будет всё – что его сейчас поставили на карачки, сдирают с него одежду… трогают грязной рукой промежность между ног.

– Ты ошибся парень. – Шепчет ему на ухо усатый мужичок стоящий сзади – Слышь, Волдамиром меня звать. Не помнишь чай поди?

Бывший символ империи с трудом поворачивает голову – смотрит на незнакомца.

У того – серое измождённое лицо, жиденькая бородка, усики. И злые глаза – Слышь, брата моего, Алексиандрона, сука замочил…

– Помилуйте, милейший – Шепчет стоящий на карачках символ – Да я в глаза не видал Вашего брата!

– Ну, тогда твой папаня, какая разница. – Из рота незнакомца раздаётся противный смешок с мерзким запахом от гнилых зубов.

Бывший символ империи торопливо вспоминает… да, что-то такое было… покушение на его папашу… но как же давно это было! Гражданин!

Папаня давно умер а у меня – всё по другому… дочки подрастают, сынок, жена красавица. Посмотрите на них – они же ангелы! Не обижайте их! Давайте всё забудем… простим… папаша мой хоть конечно виноват был, но понять его можно – ведь мятежников всегда казнили… при любой власти… вот и при новой власти – тоже так будет… не правда ли?

Незнакомец, стоящий сзади, медленно обходит стоящего на четвереньках символа и становится спереди – только сейчас символ может разглядеть его внимательно – какой-то невзрачный, серый, неприметный, низенького роста, в помятой кепке и сером стареньком пальто. Смотрит в глаза символу а затем – громко, издевательски хохочет. И проверяет – надёжно ли связаны руки у него и ноги.