Жару и летний зной виноградные улитки переносят легко. Устье раковины они закрывают слизью, которая вскоре превращается в плотную «пергаментную» стенку, отделяющую улитку от внешнего мира и сохраняющую внутри раковины влагу. Улитка заползает в какое-нибудь укрытое от солнца место и месяцами может в летней спячке дожидаться наступления более прохладных дней.
Зима им тоже не страшна. С приближением студеных дней улитка зарывается в землю на глубину до 30 сантиметров. Снаружи вход в раковину «затыкает» известковой пробкой (чем холоднее зима, тем толще эта пробка). Внутри раковины, позади известковой пробки, воздвигает стенку из слизи. Мало одной — вторую и третью построит одну за другой. Все — немного отступя друг от друга, чтобы заключенные между ними слои воздуха служили дополнительными теплоизоляторами.
Опыты показали, что даже мороз в 100 градусов «запакованные» таким образом улитки могут переносить некоторое время без вреда для своей жизни и здоровья. Нужно ли говорить, что в местах обитания виноградных улиток таких холодов никогда не бывает. Зима там мягкая.
«Виноградные улитки… в Средней Европе — лишь как деликатес ценятся любителями. Во многих же южных и западных странах Европы они обычная пища населения и поедаются в огромном количестве» (Рудольф Килиас).
Да, виноградная улитка съедобна и питательна. Естественно, что, удовлетворяя всевозрастающие аппетиты народов Южной Европы, эти мягкотелые животные стали там редкостью. Их теперь экспортируют из более северных стран, где они еще водятся. Но за последние годы, когда вновь возник поугасший было гастрономический интерес к виноградным улиткам, экспорт стал столь велик (многие миллионы штук в год!), что и в Средней Европе виноградные улитки в некоторых местностях «близки к вымиранию». Пришлось ввести законы, запрещающие собирание улиток в месяцы их довольно растянутого периода размножения — с марта по июль.
Прежде экспортировали в основном улиток, подготовившихся к зиме (с раковинами, закрытыми пробками). Их и легче хранить, и они более полезны, так как запаслись на зиму жиром и другими питательными веществами. Сегодня предпочтение отдается улиткам, собранным весной. Их экспортируют живыми или консервированными. «Летние» улитки в пищу не годятся, так как в их тканях слишком много извести и они из-за этого невкусны.
С обычной виноградной улиткой у нас дела обстоят неплохо. Она «успешно разводится в СССР и за рубежом и служит объектом советского экспорта». Но вот виноградная улитка Буха, обитающая в Западном Закавказье (а также в Турции), — на грани исчезновения. Очень мало стало этих улиток.
«Сохранение ее популяций на территории СССР важно для сохранения вида в целом, а также в связи с тем, что виноградная улитка — перспективный пищевой объект» (Красная книга СССР).
Сейчас организовано немало специальных ферм, на которых разводят виноградных улиток. При многих фермах учреждены научные лаборатории, где изучают жизнь этих моллюсков, а студенты проходят здесь практические занятия. С каждым годом число таких ферм увеличивается.
Моллюск, который дал свое имя фарфору
Другая улитка, привлекшая особое внимание человека, — это каури. Внимание, однако, не гастрономическое, а… финансовое!
Каури — не сухопутный житель, а морской. Обитает в тропических водах Индийского и Тихого океанов, особенно в зонах коралловых рифов. Кормится водорослями, губками, актиниями, моллюсками и другими животными. Самка за год откладывает до 100 тысяч яиц: собранные в комки по 500–600 штук в каждом, висят они недалеко от поверхности. Самки охраняют свои яйца, сидят около какого-нибудь их комка, пока не выведутся маленькие улиточки с зачаточными раковинками.
Каури — из семейства так называемых фарфоровых улиток, или ципреид. Сверху их раковины почти сплошь покрыты мантией. Притронетесь к улитке — сейчас же вся мантия, стягиваясь, исчезает в устье, и под ней открывается раковина…
Каури. Вверху — монетария аккулюс, внизу — монетария монета
…В XIII веке венецианец Марко Поло совершил свое знаменитое путешествие по дальним странам Востока. Из Китая он привез на родину разную фарфоровую посуду. Когда итальянцы увидели эти фарфоровые изделия, они решили, что китайцы изготовили их каким-то хитрым образом из раковин каури, которые в Европе были хорошо известны под названиями (у разных народов) «порцелетта», «порцеллана», «порцеллан», «порселен» и т. д. Так же именуется сейчас в этих странах и фарфор: можно сказать, он получил свое имя от каури!
Марко Поло рассказал также, что в Китае и Индии эти раковины (обычно нанизанные на шнур) ценятся как деньги, то есть служат монетами.
Действительно, в Китае каури были разменной монетой в основном с середины 2-го тысячелетия до III века до нашей эры. В Тибете этот обычай просуществовал до XII века нашей эры, а в Юньнани, Бенгалии и Таиланде — до XIX столетия!
В минувшие века поток «фарфоровых» монет катился с Востока все дальше на Запад и докатился до Европы (в античное время), арабских стран и Африки (и даже, как узнаем ниже, до Америки). Роль каури как монет особенно велика была между XIII и XIX столетиями. Венецианцы, португальцы, позднее англичане доверху загружали трюмы кораблей раковинами каури и везли их из стран Востока в Африку, где они тоже стали цениться как деньги (а потом как украшения). Это приносило судовладельцам огромные барыши. Невозможно сейчас подсчитать, рассказывает доктор Рудольф Килиас, сколько миллиардов раковин каури привезли за предшествующие века в Африку. Известно, например, что только в прошлом столетии и только в Западную Африку было доставлено по крайней мере 75 миллиардов раковин. Значение этой цифры можно представить себе из такого сравнения: если все эти 75 миллиардов раковин (а они невелики: сантиметр в ширину и высоту и два сантиметра в длину) положить в один ряд вплотную друг к другу, то протянется этот ряд четырежды от Земли до Луны!
«Ценность раковины каури, естественно, колебалась в зависимости от места и времени, однако долгое время оставалась постоянной. В 1850 году, например, в Судане за одну раковину каури можно было купить полную горсть бобов или чашку питьевой воды, кусок шашлыка либо одну луковицу. В конце XIX века в Борну, стране к северу от Камеруна, одно яйцо стоило восемь каури, курица — от 32 до 160 каури, полкило говядины — 96–160 раковин, баранины — 160–224, масла — 96–160, меда — 440–570 и львиная шкура — 4000–8000 каури. Сегодня значение каури как денег почти всюду исчезло. Только у небольших и замкнуто живущих племен оно еще сохранилось» (Рудольф Килиас).
Больше того, предшественники всемогущего доллара тоже были каури! Первое время переселенцы из Европы в Северную Америку в торговле с индейцами и между собой применяли деньги «вампу»: нашитые на кожаный пояс раковины… каури. Обычай этот держался достаточно долго. Когда в 1786 году был введен серебряный доллар, то денежная единица «вампу» была официально приравнена к сорока долларам!
«Характерно, что снедаемые жаждой обогащения европейские колонизаторы попробовали подделывать ракушки. Однако они делали их слишком тонкими и отшлифовывали до такого блеска, что местное население быстро распознавало обман» (Роберт Йожеф).
Понятно теперь, почему каури получили свое научное название — монетариа монета. В качестве денег употреблялся и другой близкий вид моллюска — монетариа аннулюс. В наши дни оба они во многих странах Африки и Азии ценятся как дорогие украшения. Арабы, например, до сих пор нашивают на конскую сбрую эти блестящие белые или желтоватые раковинки, соперничавшие некогда с долларом.
