– Дорогие родственники, я хочу вам представить мою подругу, ее зовут Суламифь.

Возникла пауза. Родственники молчали, словно им было недостаточно этой информации. На самом деле они просто не знали, что сказать. Пауза становилась суровой.

– Послушайте, ну что вы застыли. Отомрите. Я пришел на день рождения к своему любимому восьмиюродному племянчатому внуку, или кто ты мне, Сень? И, между прочим, принес неплохой подарок. Вот. Если тебе неинтересно, что там, то пусть твоя жена распотрошит этот сверточек. Сима, ты где? Здравствуй, дорогая! С именинником тебя! А это Суламифь, моя подруга. Прошу если не любить, то жаловать!

Надо отдать Симе должное – она улыбнулась – «милости просим, проходите, пожалуйста».

Народ постепенно пришел в себя, все расселись, «Ну, Сеня, хоть ты и повзрослел на год, но все равно мальчишка по сравнению со мной. Позвольте сказать». Вскоре тосты пошли один за другим, языки развязались, вечер прошел даже весело.

В целом, первое явление Суламифи народу прошло благополучно. Мужчины нашего семейства отнеслись к ней вполне дружелюбно. Даже пытались «пушить хвосты», как сказала бы бабушка Ангелина, – острить, шутить и показывать себя с наилучшей стороны. Как же – появилась новая женщина, и надо, чтобы она видела, что кроме Бори здесь есть еще мужчины хоть куда! Женщины демонстрировали осторожность и значительно меньшую готовность к общению.

Постепенно все начали привыкать, что Борю теперь надо приглашать с подругой по имени Суламифь. Надо признать, что Суламифь вела себя очень скромно, с достоинством и, я бы сказала, со спокойной уверенностью. Как-то одна из племянниц попыталась выпустить коготки: «Суламифь – это ведь одна из многочисленных наложниц царя Соломона?» «Это самая любимая из всех его женщин», – спокойно ответил Боря. «Но ты не царь Соломон». Боря уже открыл рот, чтобы ответить, но его опередила Суламифь. «Видите ли, мое имя – довольно редкое, но все же оно встречается – одно на тысячу. Поэтому неразумно ассоциировать любую женщину по имени Суламифь с конкретным библейским персонажем. Вот вас, например, зовут Софья. Но это вовсе не значит, что вы ассоциируетесь…» – «С мудростью!» – перебил ее Боря, и все рассмеялись. «Я вообще-то хотела сказать – с Софьей Ковалевской». – «И этого нет!»

Думаю, наши дамы уразумели, что Борина подруга отнюдь не овечка, но это не прибавило им благосклонности к ней. Хотя внешне вроде бы все уже признали ее «ради Бори», но за спиной давали себе волю всласть позлословить. Как вам это нравится? – Интересно, где она его подцепила? – Борька такой доверчивый, вот она его и прибрала к рукам. – Воспользовалась тем, что он один. – Бедная Бетти, всего год прошел, как она умерла. И тут такой подарок! – И ведь сначала молчала, тихоней прикидывалась, а уже начала себя показывать. Вон Соньке нахамила… – Ну, Сонька сама нарвалась. – Все равно. Понимаешь, Сонька – родня. А эта кто? Она должна сидеть и молчать, если хочет стать членом семьи. А она рот открывает. – Да-а, Боря с ней еще намается. Это тебе не Бетти. – Как он мог! Променять Бетти на такую! А ведь так любил! – Вот что такое мужчина! – Эта Суламифь намного моложе его. Я думаю, ей нет шестидесяти. – Но все равно не молодушка.

Я слушала, слушала – и выступила против хора.

– Послушайте, вы чего хотели бы? Чтобы он был один, неухожен, заброшен и страдал над могилой? Мы хорошо знаем Борю, он действительно любил Бетти, и не забыл ее, и ни на кого ее не променял. Но он, по-вашему, должен теперь перестать жить? У нас у всех свои семьи, и мы бы не смогли осуществлять ежедневный уход за ним. Даже Валя.

– Ну, можно было бы найти кого-то…

– Кого? Женщину? Так он сам себе нашел. Она за ним ухаживает, заботится, и, судя по всему, его вполне устраивает. Он, что, спрашивать у кого-то должен был?

Она совсем не такая уж плохая. Молодая, старая – какая нам разница? Это не наше дело. И неважно, нравится ли она тебе, мне или Соне. Главное, чтобы она ему нравилась. И оставьте ее в покое!

Родственницы поджали губы и больше при мне разговоров на эту тему старались не заводить. Я думаю, что их афронт Суламифи объяснялся тем, что Боря показал плохой пример их мужьям. Всю жизнь считалось, что пара Боря и Бетти – идеальная, что это пример вечной любви, воплощенной в браке. И если после стольких лет такой любви, всего через год после смерти жены, вместо того, чтобы страдать или принять яду – он продолжает жить и, что еще хуже, – с женщиной, то что тогда говорить об обычных отношениях?

Дочь Валя отнеслась к ситуации рационально. Она выяснила, что отец не собирается жениться на Суламифи и что Суламифь, следовательно, не будет претендовать на наследство. Кроме того, у Суламифи была собственная двухкомнатная квартира, она работала и получала приличную зарплату, – другими словами ей не нужно было от Бори ничего, кроме него самого. А поскольку Валя с мужем часто уезжали на несколько месяцев в Германию, где учился их сын Максим, то Валю вполне устраивало, что Боря будет под присмотром любящей женщины. А то, что женщина любящая – не вызывало сомнений. Достаточно было слышать, как Суламифь произносит «мы», «у нас», «с нами». Она смотрела на него так, как он в свое время смотрел на Бетти. Она беспокоилась, не устал ли он, не голоден ли. Ей было интересно все, что интересовало его. У них были схожие взгляды. Короче, Боря попал в хорошие руки. Ценил ли он это? И что для него значила Суламифь?

Как-то я разговорилась с Борей на эту тему. Мы с ним всегда были откровенны, а с годами, когда разница в возрасте перестала быть очень заметной – мне было пятьдесят, а ему – под семьдесят – тем более.

– Борь, мне нравится Суламифь. Она интересный человек, и интересная женщина. Ты давно с ней знаком?

– Если честно… Да, давно. Больше десяти лет.

– Ничего себе! А Бетти знала?

– Нет, конечно. Хотя, ей и нечего было знать.

– То есть?

– Ну, мы не были так близки. Просто были хорошо знакомы.

– Ты был верен Бетти? Не изменял ей?

– Представь себе, дорогая, не изменял.

– И даже не думал об этом?

– Думал. Но не изменял.

– Никогда?

– Мила!

– Ага, понятно!

– Что тебе понятно?

– Что с Суламифью – не изменял!

– Каким образом из чудной девочки выросла змеюшка?

– Боречка, я на твоей стороне! А Суламифь тебе нравилась уже тогда?

– Нравилась.

– А она была замужем?

– Была. Она разведена. Детей у нее нет. Еще вопросы будут?

– Борь! Будут. Ну, мне важно знать это. Скажи, только не обижайся…когда Бетти умерла, ты… уже предполагал…

– Мила, это плохой вопрос. Бестактный. Жестокий. Но я отвечу. Нет, не предполагал. Вообще не думал. Мне было очень тяжело. На самом деле. Но Суламифь – как это говорят? – вернула меня к жизни.

– Знаешь, она, мне кажется, жутко в тебя влюблена.

– Не смеши.

– Нет Борь, правда. Она тебя любит. Она смотрит на тебя такими глазами…

– И что она видит, интересно?

– Это другой вопрос. Я вот тоже не понимаю, что она в тебе нашла…

– Тебя давно не пороли?

– Борь, а где ты с ней познакомился?

– Милка, какая ты любопытная! Она была моей пациенткой.

– A-а, не зря значит рассказывали…

– Не знаю, что там кто кому рассказывал…

– Среди твоих пациенток о тебе легенды ходили. Некоторые даже симулировали, чтобы к тебе на прием попасть лишний раз.

– Да, действительно, ходили такие дамочки. Я еще удивлялся – говорю им «у вас все в порядке». А они мне – «нет, тут колет, там режет».

– А Суламифь тоже симулировала?

– Нет, у нее был панкреатит.

– Ты ее любишь?

– Знаешь, в моем возрасте полюбить… Я очень хорошо к ней отношусь. Но я не знаю, можно ли это назвать любовью. Наверно, можно.

– Но не так, как Бетти?

– Не так. Но она и не Бетти. Но ты знаешь…

И тут Боря произнес фразу, расставившую все в его жизни по местам, прозвучавшую, наверно, неожиданно для него самого, как ответ на вопрос, который он старался никогда не задавать себе.