Чтобы понять, что это значит, мало представлять, что на самой шахте или вспомогательных работах было занято три четверти персонала Уксинской ГРП и много людей из близлежащего поселка Иля-Ууксу. Не менее важно, что существующая в те годы система финансирования геологоразведочных работ состояла в том, что оно осуществлялось за фактически выполненные работы. Скажем, пробурили за месяц определенное количество метров скважин, составлялись соответствующие документы, и геологоразведочная организация получала за это деньги в соответствие с расценками, заложенными в проект. Причем финансировалась не только та геологоразведочная организация, которая этот проект непосредственно реализует, но и вся огромная, бюрократическая по своей сути, надстройка в виде экспедиции (в нашем случае - это Карельская комплексная геологоразведочная экспедиция); Управление (Северо-Западное Геологическое Управление) и, наконец, Министерство геологии. Все они участвовали в разделе финансового пирога, получая премии, которые в свою очередь тоже заложены в упомянутые выше расценки на каждый вид геологоразведочных работ. При этом для получения премий необходимо было выполнение главного условия: сроки выполнения этих работ должны были соответствовать проектным. Ведь сам проект после утверждения в Министерстве геологии становился частью общегосударственного плана геологоразведочных работ (система-то в те времена была плановая). Перевыполнение плана, то есть его выполнение в меньшие сроки поощрялось более высокими премиями, а невыполнение грозило не только их лишением, но и суровыми наказаниями.
Когда же дело касалось не бурения скважин, а проходки разведочных шахт, все вышесказанное многократно усиливалось. Во-первых, сметная стоимость этих объектов соотносится примерно так же, как цена трехколесного велосипеда и лимузина, а во-вторых, проведение геологоразведочных работ с использованием шахт дело само по себе довольно редкое и все подобные объекты находились под контролем Союзного министерства.
Так что Сеня покусился на финансовые и карьерные интересы весьма влиятельных людей. Трудно сказать, понимал ли он это во всей полноте, принимая решение о закрытии шахты, но то, что он это понял спустя очень короткое время, можно сказать определенно.
Когда было подписано предписание о закрытии шахты, Миронюк находился в Петрозаводске. Сообщение о закрытии передал ему диспетчер Экспедиции после сеанса связи с Уксой. Через несколько минут Иликак уже разговаривал с Сеней. Разговаривал - слово в данном случае, конечно, условное. Примерно так же разговаривал Соловей-Разбойник, когда своим посвистом и покриком разметал вражеские рати и сносил крепостные стены. Сеню качало из стороны в сторону, трубка выпадала из рук, а звуки, вылетавшие из наушника, перемещали ее в пространстве, подобно ракете. Сеня ловил трубку, снова ее ронял, и в голове у него поначалу крутилась только одна мысль: "Зачем я это сделал?!" Однако, силы великанов тоже не беспредельны, да и сообразил Миронюк, что одним запугиванием проблему не решить, и начали сквозь громы и молнии доноситься отдельные слова, а потом и целые фразы.
-Что же ты сделал, гад?!
Сеня владел собственным языком, как после ударной дозы новокаина, введенной неопытным стоматологом
- ...Аыл ахху,- гласные давались лучше всего.
- Что!!! Ты что, скотина, издеваешься?
- ...Эт.
- Что эт?!
- Э ыэаус, - отчеканил Сеня
- Вот же, подлец, - словно бы про себя сказал Иликак, - что ты там мычишь?
- А э ычу.
Подумав, что разговор в таком стиле закончится обмороком на другом конце провода, Миронюк перешел почти на шепот - жуткий, как шелест листьев на ночном кладбище:
- Ну, зачем ты, подонок, закрыл шахту? Я же тебя..., я же тебе..., ну скажи, зачем?
Сеня попытался взять себя в руки и произнести что-нибудь членораздельное:
- Ахный ансот э едазначен э пэевозки юдей...
- Сеня, соберись! - Радостно шептал Иликак. - Давай еще раз.
- Шахный танспот не педназначен ля пеевозки людей.
- Ах вот, что! Шахтный транспорт не предназначен для перевозки людей?
- Уу, - ответил Сеня.
- А твое какое собачье дело? А Семен?
- Я отвечаю...
- За что ты там отвечаешь..., ты за свой язык не можешь ответить..., отмени распоряжение, гад, лучше сам отмени. Мой тебе совет - чтобы, когда я завтра вернусь, шахта работала.
И Миронюк положил трубку. Позже в этот день по поводу шахты был у него разговор с начальником экспедиции.
- Всеволод, что там такое? Мне уже из Ленинграда звонили. Пока до Москвы не дошло, надо, чтобы все заработало.
- Не волнуйтесь, Сергей Христофорович, все будет нормально, заработает.
- Давай-давай. Я в это дело вникать не хочу, сам справишься.
- Да конечно, Сергей Христофорович. Не беспокойтесь, завтра все заработает, да какой завтра... сегодня заработает.
Но не "заработало" ни сегодня, ни завтра.
Оказалось, что Сеня закрыл шахту из-за несоответствия типа вагонеток, используемых для перевозки людей, требованиям "Правил техники безопасности" к шахтному транспорту. Понятно, что замена вагонеток дело не одной недели. Их надо заказать, а, притом, что их поставка была внеплановой, требовались дополнительные согласования, затем привезти по железной дороге, доставить к шахте, спустить вниз...Что-то, обязательно понадобится переделать - отрезать, приварить - словом, дело небыстрое.
Поэтому, хотя требующиеся вагонетки заказали без промедления, держать до их прихода шахту закрытой, по мнению начальства, было невозможно. Однако и брать на себя ответственность, открыв шахту собственным приказом, Миронюк, не хотел. Ему казалось, что заставить Сеню отменить предписание будет делом пустячным. Но прошел день, другой, третий... Сеня приходил домой после работы зеленым - он ничего не ел, потому что после звуковых бомб, щедро сбрасываемых на него Иликаком, никакую еду протолкнуть в горло было невозможно. На Сеню было жалко смотреть, но отменять предписание он отказывался. День шел за днем, Сеня слабел на глазах.... И вот, когда он уже готов был сдаться, Миронюк все-таки открыл шахту собственным приказом - ведь невозможно было до бесконечности давать экспедиционному начальству пустые обещания. Копию приказа Сеня получил от самого Иликака, вместе с угрозой обязательно ему это припомнить. При этом он впервые обратился к Сене на Вы, чего никогда в жизни не делал в отношениях с подчиненными.
Через две недели, когда Миронюк опять уехал в Петрозаводск, Сеня закрыл шахту во второй раз. На этот раз причиной было несоответствие требованиям "Правил техники безопасности" троса для спуска клети с людьми в шахтный ствол: вместо "людского" троса использовался "грузо-людской".
Все повторилось почти в точности, как в первом случае. Звонок из Петрозаводска, пугающие вопли, телефонная трубка, вырывающаяся из рук, и открытие шахты собственным приказом Миронюка через 5 дней. Однако было и нечто новое - Сеню крепко побили в ближайшую субботу, когда он пошел баню в поселок Иля-Ууксу. Напала на него парочка местных хулиганов. Сеню лупили и приговаривали: "Не ты открывал, не тебе и закрывать..."
Уксинское общество разделилось по поводу всех этих событий на два лагеря. Одни считали, что Сеня делает все это из каких-то далеко идущих карьерных соображений. Другие, в основном, это были шахтеры и все имеющие отношение к машинам и прочей технике, в целом считали, что правила безопасности действительно повсеместно и постоянно нарушаются, и когда-то этому должен быть положен конец. Однако эти последние прекрасно понимали, что полное выполнение "Правил" приведет к снижению производительности труда, а значит, и к уменьшению заработка. Так что они поддерживали Сеню, но только до той границы, с которой начиналось уменьшение зарплаты. Пока же он эту границу не перешел, поддержка, хотя и не слишком надежная, ему была обеспечена. Даже с хулиганами, отлупившими Сеню, по слухам не слишком вежливо побеседовали. Большая часть персонала ГРП не работала: те, кто был связан с шахтой, не работали, поскольку не работала сама шахта, а остальные участвовали в постоянных дискуссиях о проблемах техники безопасности. В общем, ситуация в руководимой Иликаком организации была близка к революционной.
