Какую роль во всем этом выполняет Рябина — ведь этот бездушный киборг оказался куда более хитрым, расчетливым и предусмотрительным, чем можно было от него ожидать!

Вопросов было больше, чем ответов, но теперь совершенно не хотелось думать — течение мысли было вялым, какие-то незначительные детали воспоминания проплывали на поверхности: неприятные, тонкие, ломкие, переливчатые, как радужная бензиновая пленка по Москве-реке.

Максим включил компьютер, уселся, поставив рядом с клавиатурой пепельницу. Он совершенно не хотел думать, но мысли упорно возвращались в прежнее русло.

Нашел нужный каталог, ввел пароль — перед глазами поплыли строки меморандума — Нечаев ужа знал его наизусть.

Потребление «русского оргазма» делает человеческую психику предельно неустойчивой и аморфной, позволяя манипулировать поступками и даже мыслительными процессами. Человек, регулярно потребляющий даже небольшую дозу наркотика, перестает контролировать свои действия. «Р. о», способствует появлению заниженной самооценки, патологической потребности подчиняться любой команде, практически не задумываясь о последствиях, подавляя способность даже простейшего анализа. Налицо стопроцентная психокоррекция…

В справедливости этого утверждения Нечаеву пришлось убедиться воочию сутки назад — перед мысленным взором невольно возникли рваные куски той страшной видеозаписи зомбированной Наташи Найденко, беспрекословно выполнявшей команды Митрофанова.

Размытые радужные пленки размышлений поплыли дальше, по течению, растворились в мозгу.

Стоп!

Ведь там, в заброшенном ДОТе, когда неизвестные, но такие предупредительные бандиты на «рэнджровере» зачем-то попросили Коттона подняться наверх, он насильно влил в Митрофанова минералку, заряженную препаратом!

Где теперь Заводной, чьи команды он выполняет? Ведь Прокурор наверняка знает все о Митрофанове!

И тут в голове неожиданно родилась мысль — настолько дикая и неправдоподобная, что Лютый, сразу же бросив компьютер, нервно заходил по комнате.

Бороться с «русским оргазмом» можно лишь при помощи «русского оргазма»!

Теперь Заводной ни что иное, как управляемая на расстоянии бомба. Его можно отправить к Сухому, ему можно приказать совершить что угодно — и Митрофанов сделает, не задумываясь.

Максим закурил, еще раз перечитал меморандум.

Да, сомнений быть не могло: Заводной — его тайное оружие; о котором никто не знает. И если бы его время от времени поить препаратом, этот человек…

…дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!..

Неожиданно зазвонил телефон — настырно и въедливо, начисто разрушая все логические построения.

Метнув в аппарат полный ненависти взгляд, Лютый вышел на кухню — поставить кофе, но и туда доносилось это пронзительное, прерывистое «дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!.» Более того, через несколько минут запищал сотовый телефон: видимо, и по городской связи, и по мобильной звонил один и тот же абонент.

Телефоны трезвонили, не переставая — как ни пытался отрешиться Максим от этих звуков.

Лютый лениво цедил кофе, затягивался сигаретным дымом, таким сладким после первого глотка, и думал: как должно быть, счастливы были люди до изобретения этой проклятой штуки, телефона. Провода — точно проводка электрошока к душам абонентов; аппарат со своим омерзительным «дзи-и-и-инь!.» — оголенный конец медной проволоки, по-садистски воткнутый заостренными контактами в нежный человеческий мозжечок. Максим не ждал никаких звонков, не хотел никого видеть и слышать — он хотел хоть на несколько минут принадлежать только самому себе.

…дзи-и-и-и-и-и-и-и-и-инь!..

Нечаев, с силой затушив окурок, прошел в комнату, взял трубку и, маскируя недовольство, произнес:

— Алло…

Никогда нельзя открыто высказывать своего недовольства — этому он научился еще за время службы во 2-м Главупре КГБ. Все — на улыбочке, легко и свободно. Высказать недовольство — значит, дать фору противнику. А ведь по телефону противник не виден — звонящий всегда имеет преимущество перед слушателем.

— Слушаю вас…

— Зря вы трубку не берете, Максим Александрович, — послышался знакомый голос Прокурора — с явно ироническими интонациями. — Я ведь знаю, что вы теперь дома. Наверняка курите, кофе пьете и мысленно посылаете меня подальше.

Лютый невольно кашлянул, но никак не выдал своего удивления.

— А я ведь вам по делу… Максим Александрович — мне кажется, мы все немного запутались.

Утверждение не могло не удивить Лютого.

— В чем же?

— Я абсолютно уверен, что вы считаете меня не тем, кем я являюсь на самом деле. Давайте встретимся и все обсудим. Согласны?..

Нечаев всегда отличался образностью и масштабностью мышления — часто, размышляя над какими-то событиями, он проводил в уме самые немыслимые сравнения и параллели; как ни странно, но это помогало ему найти единственно правильный выход.

Вот и теперь, анализируя свое нынешнее положение, Максим почему-то — кстати или некстати — подумал: все это напоминает какой-то фильм из дешевого видеопроката. Нажал кнопку — лента мотается быстрей, нажал другую — кадр замер, нажал третью — и наблюдаешь события в обратном порядке…

И действительно — сравнение странное, но на удивление верное.

Когда любитель домашнего просмотра видеофильмов смотрит на экран телевизора, то наблюдает сюжет в обычном темпе: герои движутся, разговаривают, действуют примерно так же, как и в реальной жизни.

Фредди Крюгер методично преследует очередную жертву, бедра проституток в немецком порнофильме двигаются с равномерностью топора рубщиков мяса на Центральном рынке, хороший ковбой Джо стреляет в плохого шерифа Билла именно с той скоростью, на которую способен его винчестер или кольт, а великий каратист Брюс Ли молотит многочисленных врагов закона со скоростью пусть тренированного, но все-таки живого человека.

Нормальная кинематографичская скорость: двадцать четыре кадра в секунду.

Если любитель видеофильмов нажмет на кнопку перемотки ленты, то жесты и движения героев ускорятся.

Персонаж популярного видеоужастика будет гоняться за очередной жертвой с резвостью гоночного болида из «Формулы-1», скорость вибрации бедер героинь порнофильмов будет напоминать быстроту работы электрокайла для крошения старого асфальта; кольт или винчестер хорошего ковбоя Джо, убивающего в салуне плохого шерифа Билла, превратится в скорострельный пулемет, а герой фильмов-каратэ будет крушить негодяев, подобно валькам комбайна «Нива» в горячую августовскую страду.

Ну, а ежели любителю домашних видеосеансов придет в голову поставить перемотку на вовсе ускоренный режим, то на телевизионном экране замелькает одна сплошная разноцветная полоса, в которой невозможно будет разобрать: кто герой, а кто жертва, кто прав и кто виноват.

Именно в таком вот, чрезмерном, фантастическом, невероятно ускоренном темпе замелькала жизнь Максима после возвращения из ИТУ.

Десятки событий, сотни фактов, переплетенных между собой самым что ни на есть загадочным образом. Странная, невероятная мотивация поступков всех без исключения героев. Разобраться во всем этом самостоятельно не представлялось возможным. Наверное, один лишь Прокурор понимал и переплетения, и мотивации. Но верить Прокурору Лютый не мог: слишком жутким казались конечные замыслы этого страшного человека.

Тем не менее Нечаев согласился на встречу — не мог не согласиться: номинально этот человек был его непосредственным начальником. К тому же, последнее утверждение «вы считаете меня не тем, кем я являюсь на самом деле» прозвучало на редкость загадочно и потому — многообещающе.

Может быть, Прокурор сумеет замедлить ход этого сумасшедшего фильма?!

Встреча состоялась в придорожном кафе в подмосковном райцентре. Типовое двухэтажное здание, обложенное кафельной плиткой вроде той, которой принято облицовывать общественные туалеты; грязные столики, несвежие скатерти и портьеры — короче говоря, место не вызывающее подозрений и потому подходящее для доверительной беседы. И лишь черная тридцать первая «Волга» с национальным триколором на номере да две машины охраны, стоявшие неподалеку, свидетельствовали о серьезном статусе одного из посетителей.