– Что?

– Ничего…

Опьянение навалилось на Рустама резко, толчком погрузив в туман. Мысли перестроились, дрожь рук унялась, но и в таком состоянии общение с «тем светом» выглядело абсурдным. Страх не исчез. Наоборот, под действием алкоголя, кошмар стал еще более диким.

После следующей стопки на Рустама накатила злость. На себя. На Волну. На Антипа, что не верит до конца словам приятеля. На дурацкие шторы, что превращают яркий день в зеленое болото. На глупые вазы. Снова на себя… Обида подступила к горлу и вырвалась на свет горьким рыданием.

– Э, приятель, так дело не пойдет! – вскочил на ноги Антип.

– Извини… Говорил же не надо пить.

– Знаешь, что… Давай еще по одной и поехали!

– В Херсон?

– Для начала на могилу!

Старое кладбище пряталось в тени деревьев. Листва обильно падала, но дворники старательно шаркали метлами по дорожкам, оставляя лишь надгробья желтыми от осеннего стриптиза берез. Рустам привычно подошел к могиле Алексея и разгреб листья.

– Твою-то!.. – испуганно вскрикнул Антип.

Глиняный холм покрывали буквы. Небольшие, но яркие символы множеством крошечных зеркал отражали солнце. Каждый сантиметр блестел информацией; каждое слово, цепляясь за следующее, выдавало путанную инструкцию: фото, Херсон, церкви, возможно, потребуется съездить и в другие места. Ясно, что написанное очень важно для Волны, но ясно и то, что он не до конца уверен в правильности выбора пути. Многое планировалось выяснить во время путешествия.

Недоверчивый Антип ткнул пальцем в одну из букв. Жидкий металл колыхнулся, но границ символа не покинул, а холод вещества заставил отдернуть руку. Мог ли кто-то подшутить? Нет ли здесь розыгрыша? Анти-поэт пытался найти разумное объяснение: кто-то пришел, проследил за Рустамом, и теперь посмеивается из-за угла? Не подходит! На похоронах больше никто не видел злополучный «Привет», хотя стояли рядом. Выходит, это что-то предназначенное только для них?

Что за металл? Ртуть? Нет, ртуть не стала бы спокойно лежать – утекла бы со склона. Других «жидких» металлов он не знает. Антип потер виски, пытаясь собрать мысли. Опьянение моментально испарилось, появилась головная боль. Выход один – поверить в «потусторонность» явления, признать, что происходит что-то мистическое.

Рустам оторвал взгляд от могилы; на лице читался застывший вопрос: «ты видишь?». Антип кивнул в ответ, и приятель облегченно вздохнул. Бандит больше не был готов высмеивать чужие страхи, теперь ужас подступил к нему самому. Любимая защита – пистолет, столько лет верно служивший хозяину, здесь беспомощен. Все, что нельзя застрелить, пугало Антипа.

– На фига ты ко мне пришел, а? – тихо произнес Анти-поэт.

– Извини… больше не к кому…

– Спасибо… за доверие!

– Не злись. Что скажешь?

– Ничего!

Взгляд снова пробежался по словам. На мгновение Антип зажмурился, надеясь, что видение растает, но перед открытыми глазами по-прежнему горели пугающие буквы. Рустам достал фото Волны и пробежался пальцами по лицу друга; вздохнул, и карточка снова отправилась в карман.

– За что? – вскрикнул Антип, обращаясь взглядом к небу.

– Не знаю… Так, что насчет… Украины?

– С ума сошел? Какая еще Украина? Нам нужен психиатр, уфолог, экстрасенс… кто угодно, только не Украина!

– Но… Волна же просит!

– Какой еще Волна? Это чертовщина какая-то! Это не может быть он. Он умер, блин, УМЕР! По-твоему, Леха сейчас сидит под землей и слушает, о чем мы говорим? А потом вылезет и нарисует еще несколько букв? Такого не может быть!

– Почему?

– Потому что… потому. Не знаю!

– Смотри! – резко вскрикнул Рустам, указывая на могилу.

Холм потемнел. Буквы стали прозрачными. Едва заметный металл потек в центр могилы, где образовалась небольшая ямка. Тонкой струйкой, вздрагивая и пузырясь, вещество исчезло под землей. Ушло словно вода из ванной через открытую пробку.

– Все? – со смесью тревоги и радости спросил Антип.

– Смотри!!! – завизжал Рустам.

Из могилы вырвался фонтан сверкающего вещества! Блестящие роднички забили вокруг, с шипением извергая серебристые искры. Пузырящаяся амальгама, на мгновение подлетевшая в воздух, упала на глину и словно живая поползла в разных направлениях, сливаясь и образуя символы. На холме вспыхнули буквы, складываясь в новые слова.

– Что там? Что написано? – от испуга Антип не мог сосредоточиться, буквы разбегались перед глазами.

– Это… это тебе, – заикаясь, ответил приятель.

– Так, стоп! – попытался успокоить сам себя Анти-поэт, делая глубокий вдох, – Читай!

– «Фото не убирайте! Антип, если не веришь, что это я, могу рассказать о наших детских шалостях в деревне, когда нам было по 14 лет. Ведь больше никто этого знать не может, верно?» – прочел Рустам, – О чем это он?

– Я тебе расскажу! – крикнул кому-то Антип, и принялся засыпать буквы листвой, – Не о чем он. Врет он все!

– Кто он-то? – невольно улыбнулся Рустам.

– Волна это, Волна. Теперь верю, – бормотал Анти-поэт, увеличивая гору листьев, – Другого такого хама нет. Шантажист!

– Успокойся.

Антип выпрямился, разминая плечи. Страх происходящего не исчез, но сказка наполнилась новыми, приземленными, деталями. Шутка с того света чуть успокоила, вернула мысли на место, и, если окружающая мистика и попахивала бредом, то теперь стало ясно, что он не только в голове: все действительно происходит. Это вокруг.

Понять – часть дела. Поверить – часть пути. «Что делать дальше?» – этот вопрос безостановочно пульсировал в голове Анти-поэта. К странным ощущениям добавилось и новое: сопричастность, избранность! Никому в целом мире не известно о происходящем здесь и сейчас. Только они, друзья почившего, обладают возможностью «говорить» с покойником. Что это, честь или наказание? Кара или огромное, сводящее с ума, доверие?.. Антип не знал.

– Слушай… – вздохнул он, – Кроме всех ужасов, в этой истории есть и хорошее!

– Что же?

– Волна! Он не пропал бесследно. Он где-то в другом месте, и, если мы не знаем в каком, это еще не повод думать, что мы психи. А друг он и на том свете друг, как говорит народная мудрость.

– Нет такой мудрости, ты все придумал, – улыбнулся Рустам.

– Есть-есть. Просто ты не все русские пословицы и поговорки знаешь.

Антип умолк. Глаза приятелей встретились, передавая друг другу недосказанные мысли. Страх Рустама, лишь чуточку притупленный, столкнулся с готовностью Анти-поэта. Эта решимость испугала не меньше писем с «того света»: одно дело размышлять, а совсем другое помогать мертвецу. Взгляды разошлись, потупились, скользя по вездесущей листве.

– Если Лехе нужна моя помощь – он ее получит, где бы ни находился!

– То есть, едем в Херсон? – промямлил Рустам.

– Пойми, ему больше не на кого рассчитывать. Волна не стал бы смущать нас просьбами, если бы не крайность. Только нам он может доверять. Только мы сможем помочь!

– Значит, в Херсон… – обреченно выдохнул Рустам.

– Начинай тихо, да заканчивай лихо.

– Что? Что за лихо?

– Это поговорка такая…

– Нет такой поговорки.

– Есть-есть.

В зеленоградской кассе билетов не оказалось. Можно отправиться через несколько дней, но хотелось быстрее выполнить поручение. Решили ехать в Москву, в кассы Киевского вокзала, попытать счастье там.

Заходящее солнце отражалось в окнах медленно текущих авто. Засыпающие лучи лениво перешагивали с блестящих машин на витражи вокзала, но светило все дальше валилось за дома, и разумная автоматика раскрасила фасад электричеством. Холод возвестил о наступлении субботнего октябрьского вечера.

В кассах многолюдно. Очереди тянулись от входа до окошек через весь зал. Мягкий южнорусский говор наполнял помещение хором утомленных голосов. Приглушенное освещение вызывало желание спать. Сесть в поезд, заснуть под мерный стук колес и выспаться, не думая ни о чем.