Вязкие минуты ползли к трем. Оставалось полчаса. Четверть. Чем меньше времени, тем медленнее шелестят часовые колеса. Пять минут! Хочется отсчитывать про себя секунды, подгоняя время. Четыре! Ну же, часы, шевелитесь, шевелитесь… Три! Надо будить Рустама, надо быть готовым. Две! Вставай же, соня. Нам скоро… Одна! Уже две пары глаз пристально подталкивают стрелки…

– Пора! – вскочил на ноги Антип.

– А куда?

– В Рассудово!

– А как? Может, такси, – ноги Рустама быстро перебирали по асфальту.

– Нет! – Анти-поэт на секунду остановился, – Нельзя такси. С нашими светофорами за час из Москвы не выберемся, а застанут в машине… фиг знает, что будет!

– Тогда куда? Поезда не ходят!

– Пойдут. Не ходят пассажирские, а товарников полно. Деньги есть – договоримся.

– Бежим!

События завертелись, подхватив друзей. Что ждет их впереди – неизвестно, но надо действовать, надо помогать Волне! Пусть все будут, как будет. Пусть Мир сам определит дальнейшее. Антип размял плечи, словно готовясь к предстоящим трудностям, и задорно произнес:

– Хорошо быть подхваченным бурным потоком!

К тайной цели нестись, ожидая экстаза,

Доверяя перстам всемогущего Рока…

Если только поток – не струя унитаза!

– Боишься, что сольют? – ухмыльнулся Рустам, всегда критически относящийся к творчеству приятеля.

– Всегда есть шанс облажаться! Но наше дело простое – вперед, а там будь, что будет.

Становится легко. Предстоящие шаги намечены, направление известно, остается исполнить. Первым делом на перрон, далее на пути. Найти машиниста. Договориться. Дело нескольких минут.

Переход. Лестница вверх. Первый пролет, но… второго пролета нет! Ступени оборвались, исчезли в черноте. Что-то сожрало лестницу, откусило и проглотило часть пространства, оставив пролом в никуда.

Сбежали вниз. Попытались выскочить на другую платформу, но и там тьма. И там словно отгрызли часть лестницы, выплюнув несколько ступеней.

– Что это? – испуганно прошептал Рустам.

– Те, кто нам мешает. Нас не видно. Вот и перекрыли все подряд.

– И что будем делать? Куда теперь идти? Время-то идет…

– Я думаю – надо вперед! Другого пути нет. Значит, вперед.

–Туд… туда?

– Есть варианты?

Сделав глубокий вдох, Анти-поэт зашагал по ступеням. Чернота все ближе – теперь она обернулась осязаемой, дымчатой завесой, клубящейся перед ним. Едва различимый, но до омерзения прилипчивый запах забивался в нос, и казалось, что все – и одежда, и волосы, и даже кожа – мгновенно пропитались этой вонью. В полной тишине слышалось частое дыхание Рустама.

Застыв на мгновение, Антип ступил во мрак. Тьма молниеносно затмила взор, и тяжелою глыбой навалился страх. Холод пронзил, вызывая крупную дрожь. Мысли, трепыхающиеся в голове, выстроились в одном направлении: впереди катастрофа, впереди смерть – неминуемая, вызванная собственной глупостью, гибель. Но спасение есть! Избежать чудовищного конца легко: надо лишь отступить. Сделать шаг назад и выбраться из омерзительного мрака. Там жизнь, там дом. Антип бросился обратно, сшибая с ног Рустама, и два тела вывалились из черного облака на лестницу.

– Нам… нам не пройти! – зарыдал перепуганный Рустам.

– Что это было? – Антип поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам.

– Мне показалось, что я… умираю!

– Такая же фигня. Но нас же не видят, не чувствуют, не знают, где мы. Значит, это просто ширма, маскировка, желание испугать. Нас пытаются остановить!

– Ты что… больной?! – в ужасе вскрикнул Рустам, – Ты опять туда собрался?

– А какой выход? Бросить все? Сбежать? Ты это предлагаешь?

– Я… ну… это… – залепетал Рустам.

– В общем, как говорится, кто смел, тот и поел. Я иду! Ты со мной?

– Я… боюсь!

– Я тоже.

– И… нам опять туда? – дрожащая рука указала на сгусток тьмы на лестнице.

– Вперед! – одними губами произнес Антип и снова вошел в страшное марево.

Чернота больно впилась в глаза – зрение пропало. Казалось впереди множество километров пути, насыщенного чем-то ужасным, невыносимым, смертельным. Снова возникло желание вернуться, но настырный Антип шел и шел вверх. Стало безумно холодно. Словно тонны льда образовались под кожей, сковывая каждую мышцу, и миллионы игл пронзили тело, вкручиваясь до костей. Будто бы тысячи крючьев рвали и тянули, желая растащить на множество кусков.

Вдруг, в этом могильном холоде, в этом состоянии почти смерти, Антип ощутил каплю тепла. Чуток жизни. Это Рустам в страхе вцепился в руку товарища. Это друг. Это помощь. Это жизнь! Анти-поэт быстрее зашагал вперед, волоком таща испуганного приятеля. Еще шаг, еще мгновение, и… мгла расступилась, разбежалась по сторонам.

В глаза ударил мягкий свет ночного депо. В лицо пахнуло прохладным, горьковатым, но таким живым, воздухом. Грохот вагонов, звон рельсов… Чернота осталась позади, клубясь зловонным дымом. Вышли! Выбрались. Спаслись…

– Что… что это было? – тяжело дыша, спросил Рустам.

– Понты́! – радостно провозгласил Антип, – Дешевые адские понты́!

Железнодорожные пути, в изобилии разбросанные у вокзала, постепенно слились – маневровые стрелки превратили клубок рельсов в две привычные колеи. Одинокий электровоз спешит по своим делам. В кабине, кроме машиниста, Антип, устроившийся на старом пивном ящике, и Рустам, дремлющий на откидном сидении.

Договорились быстро. Пара слов, пара купюр, и машинист спрятал деньги в карман, кивнул в сторону кабины, и вот, приятели трясутся в чреве локомотива. Несутся в сторону Рассудова.

– Везучий татарин, в любой обстановке готов спать! – хмыкнул Анти-поэт.

– Русский в кассах выспался! – сквозь дрему проговорил Рустам, не открывая глаз.

– Слишком часто останавливаемся, – беспокойно произнес Антип и обратился к машинисту, – Долго еще?

Машинист передернул плечами.

– Очень многословно…

***

Волна прилип к телевизору. Время неутомимо двигалось вперед, но до цели пути еще далеко. На экране молчаливые фигуры Рустама, Антипа и машиниста покачивались под стук колес.

Тишина в доме Алексея прерывалась лишь скрипом дорогих половиц – это Ждан и Белый, нервничая, вышагивали по гостиной. Испуганный Макс вжался в мякоть дивана, подтянув ноги к подбородку. Степан лениво переставлял здоровые литые шахматы, изображая спокойствие.

– Ну, что там, есть что новое? – в очередной раз спрашивал Михаил.

– Все тоже, – привычно отвечал Алексей.

– Что ж так долго-то? Видно хорошо?

– Нормально. Если бы Рустам еще фото не убирал, вообще было бы отлично. Можно ему это передать?

– Нельзя, – Ждан положил огромную лапу на плечо Волны, – Сколько раз повторять – связь односторонняя. Мы видим только через фото. Хорошо хоть уговорили взять его с собой… Время подходит к концу. Как бы нам их спрятать от стражи?

– Ты так и не объяснил, для чего им в Рассудово, кто этот казак и откуда он что знает, – проговорил Белый.

– Не сейчас, – отмахнулся богатырь.

Нервы на пределе. Сколько событий, сколько неприятностей. Что заставляет каждый семафор вспыхивать красным? Совпадение или чей-то умысел? Больше всего пугает другое: Ждан веками собирал информацию и готовил план восстания; никто кроме близких людей не знал деталей, да и он сам, еще совсем недавно понятия не имел о существовании Алексея и его друзей, но когда в Олове начали действовать, стража накинулась именно на Антипа и Рустама. Откуда узнали? От кого?

Странно, почему их не убили. Хотели усыпить, а значит остановить, но ведь куда проще подстроить «неприятность» и убрать друзей. Подобная белиберда никак не вязалась с привычной логикой.

– Почему их не убили? – вслух возмутился Ждан, больно стискивая плечи Михаилу и Волне.

– Ты как будто этим не доволен.

– Не то говоришь! Я очень доволен, но хочу понять… Ведь остановить пытались именно их, значит, знают кто едет. Ни стража, ни палачи не обладают особой гуманностью к врагам. Надо убить – убьют. Две смерти пройдут легко.