- Беатрис, ты должна что-то сделать! - не унимался Георг, преследуя ее буквально по пятам, не давая, таким образом, ни ей в полною силу приступить к делу, ни себе.

- Георг! Я клянусь тебе, что не знаю лекарства от безумия.

- Но ведь это тоже болезнь!

- Я знаю, но это неизлечимая болезнь души, неизлечимая! Прости, но я бессильна что-либо сделать.

- Может, все-таки попробовать твое лекарство?

- Во-первых, у меня его с собой нет, во-вторых, делать его нужно очень долго, не за час, не за два, и даже не за день, и не за месяц, в-третьих, это здесь все равно лишено смысла.

- Не верю! Не верю!

- Георг! Я прошу тебя, помоги сейчас тем, кому можно помочь!

Георг остановился, в его глазах читалась боль, нарастающее отчаяние, он знал, что Беатрис не лгала, но так хотелось изменить это, совершить невозможное. Сзади послышались шаги Андрея.

- Георг, я могу попросить тебя помочь укладывать магические предметы из башни концентрации сил? Там почти одни ученики, но в таком деле нужно быть предельно осторожным и внимательным. Сейчас любой сбой опасен для всех.

Коротко кивнув, Георг, наклонив голову, не глядя, пошел в обратную сторону, но Андрей, едва он поравнялся с ним, задержал его, цепко поймав за руку.

- Я хочу, чтобы ты знал: мне тоже безумно жаль его, но мы не можем вернуть ему разум! Ценой его безумия укрепилась твердость других, сейчас, я более всего желаю, чтобы ты был в числе последних, мне нужна твоя помощь. Брат, - Андрей посмотрел ему в глаза, - умоляю, не бросай меня сейчас!

Не говоря ни слова, Георг накрыл его руку своей рукой и крепко сжал.

- Спасибо!

Весь оставшийся день все, по мере своих сил и возможностей помогали общему делу, от самых маленьких учеников до самых могущественных магов своего времени. Сборы не прекратили даже на ночь, только под утро Андрей позволил всем отдохнуть несколько часов. С каждой минутой границы разрушения росли, но каждый старался не думать об этом, и вообще о грядущем.

В то время как Долина готовилась к отъезду, Син предвкушал ее падение, представляя себе, как души погибших унесут с собой в заоблачный край воспоминания о былом величии оплота мира волшебников. Отказать себе в удовольствии посмотреть на них в последний раз, он не мог и переместился сразу в центральную башню. Но, к своему великому удивлению, Син никого там не встретил за все время своего путешествия по коридору. Странная тишина, подозрительная. Что бы это могло означать? Возможно, сейчас идет какое-то важное совещание, решил Балскове, хотя отсутствие караульных не могло не настораживать.

Син поднялся на два этажа и вошел в сводный зал центральной башни, но там никого не было, никого, кроме...

- Я ждал вас, господин Балскове! - раздался за его спиной голос, с явной ноткой вызова.

Син ухмыльнулся и медленно повернулся к наглецу. Окинув небрежным взглядом мага, глаза которого, горели, определенно, нездоровым огоньком, Балскове даже разочаровался. Месть безумного хороша только своим безумием, но удовольствия от победы здесь Балскове не находил. Не раз те, кто имел несчастье встретиться с ним, сходили сума, он готов был поклясться, что и здесь не обошлось без него. Пока это было единственным, что радовало.

- Я ждал тебя! - повторил ДэНайяла.

- Ты жалок, старик! - небрежным голосом бросил Балскове, собираясь уйти, он уже поворачивался, как заметил летящий в него предмет. Это был нож, большой, хорошо заточенный. "Назад!" - отдал приказ Син.

- И это все? - тем же небрежным голосом спросил Балскове, подойдя к рухнувшему на мраморный пол дракону. - Все, на что ты способен?

Словесного ответа не последовало - ответ действия, такую форму избрал Астэлиас, вонзив кинжал в ступню Балскове. Он слишком поздно заметил его, слишком поздно.

- А-а!

С силой Балскове направил волну огня на ДэНайялу, испепелив его в одно мгновенье. Вновь вспышка гнева, но никакого удовлетворения. Балскове тяжело дышал, его трясло от негодования, боли, и страстного желания вернуть к жизни старика и отомстить ему по-настоящему, на ходу это желание усилилось воспоминанием о невозможности вернуть своего главного противника, поражение которого все более отчетливо проступало лишь в фантазиях Сина, но никак не в реальности. Сжав зубы, не взирая на боль, Балскове переместился в запретный коридор башни постижения законов Природы, именно здесь, по словам Яромира, держали Мурлычика - щенок не солгал.

"Мое творение!" - с гордостью подумал Син и на миг даже улыбнулся. Пожалуй, если бы он наделил свое детище способностью выражать иные эмоции кроме злобного шипения и довольного урчания при поглощении пищи, то Мурлычик бы тоже улыбнулся - он обрадовался приходу хозяина. После всех опытов, которые пришлось выдержать зверьку, он вновь обрел свободу. На миг Балскове показалось, что его радость увеличилась, едва он почувствовал свежую кровь. Мурлычик выберется и сам. Тяжело дыша, Балскове переместился в храм Адорио - теперь замок пустовал, возвращаться сейчас в храм Адели было слишком рискованно. Нога ныла, кровь текла, не останавливаясь, но позвать хоть кого-то на помощь он не решился. Увидев слабость господина слуги, руководимые взращенным в них страхом, могли разделаться с ним. Скажем, вместо хорошей воды они могли принести отравленную, или пропитать бинты каким-нибудь ядом. Нет, он обойдется без чьей бы то ни было помощи!

Син с трудом опустился на кровать, для начала надо извлечь нож. Он уже примерялся взглядом к рукояти, как вдруг его осенило: почему бы ему не использовать кристаллы и здесь? Однажды он уже использовал их для лечения. Син направил свою волю на нож, пожелав его растворения в воздухе. Сработало - нож распался на отдельные молекулы, но боль осталась. Вопреки здравому смыслу она заныла с большей силой, так, словно, разлетевшиеся в разные стороны частицы проходили через барьер его тканей. В глазах потемнело, а на черном фоне замелькали острые огоньки. Вновь и вновь желал он исцеления, прекращения боли, но нога продолжала ныть. Почему? Почему это вышло в прошлый раз и не получалось теперь? Или тогдашнее исцеление было также обманчиво, призрачно. Нет! От таких мыслей еще хуже. Син стиснул зубы. Он не мог наклониться - это стоило бы потери сознания, но и позвать слуг он тоже не мог.

Слуги нашли его сами, лежащим на кровати, две эльфийки открыли дверь с помощью запасных ключей, о которых они умолчали. Балскове! С неподдельным ужасом обе узнали о присутствии хозяина, и поначалу хотели убежать, но, увидев: в каком он состоянии остались, и даже оказали помощь. Почему? Что руководило ими? Страх, что он проснется и разделается с ними за их бездействие?

***

Тень разрушения росла, захватывая все новые и новые территории, росла во всех направлениях, во всех сферах. Гибель уверенной поступью приближалась к Долине, смыкая ее во все более плотное кольцо. Как вибрацию от сильного ветра это чувствовал Андрей, до сердца Долины от ее границ далеко, но вот просветы между бывшими завесами очень скоро могли закрыться. Длинная вереница способных лететь драконов с эльфами, тэнийцами, и даже людьми и гномами в качестве седоков, и всевозможными поклажами из имущества Долины петляла, во главе летели Андрей и Беатрис, Георг, поддерживая маленьких эльфов, Элю и Нику, занял привычное для него теперь место, на пушистой спине преображенной Руфины.

Путь, намеченный картой расположения завес, сильно изменился, приходилось буквально уворачиваться от безжизненных зон. В то же время не требовалось никаких разъяснений: все видели засохшую внизу растительность, трупы животных, не успевших убежать. Именно не успевших: животным, чье острое понимание действительности, необходимое для жизни, говорило о разрушении пространства, не требовалось никаких дополнительных разъяснений. Они также бежали, вереница вверху, вереница внизу. Драконы летели вместе со стайками птиц, теперь разделенных безмолвной границей - их объединяла общая беда.