И мальчик, и девочка перевели на него испуганный взгляд. Маг решительно не понимал: чем это вызвано.

- Вы что, боитесь? Не бойтесь, князь и княгиня, ведь, обещали вам, что скоро придут сюда. Князь Бероев у нас глава башни постижения законов Природы, так что эти покои на всех основаниях принадлежат ему. Вы лучше скажите: вы, наверно, проголодались?

Дети, несколько шокированные известием о высоком положении драконов, казавшихся им такими хорошими и добрыми, изумленные всем увиденным, растерянно и чуть пугливо смотрели на волшебника. Он же в свою очередь вконец отказывался понимать их поведение, он не знал: что им говорить и как.

- Я, пожалуй, все-таки принесу вам поесть, а то так, отмалчиваясь, можно и помереть с голоду. Будьте здесь, а я скоро приду. Заодно и покровителям вашим закажу ужин. А?

Дети промолчали, на что тэниец только тяжело вздохнул и, встав с корточек, вышел в коридор, оставив маленьких эльфов одних. Эля и Ника переглянулись. Еще минут десять они внимательно рассматривали все вокруг, и только потом отважились сесть на краешек дивана. Они так и сидели, словно не обращая ни на что внимание, в том числе на ужин, который им принесли, до тех пор, пока не вернулись те самые драконы, перед которыми они, уже успев к ним привязаться, теперь испытывали страх и смущение. Эльфы буквально соскочили с дивана, когда те вошли.

- Ну, что, как вам здесь? Нравится? - спрашивал их Андрей самым, что ни на есть, простым и добродушным голосом. - Что такое? Что-то не так?

И тут неожиданно для всех Георг рассмеялся.

- А я знаю, что с ними! - все недоуменно посмотрели на него. - Им, наверняка, сказали: кто мы такие!

- И что? - не понял Андрей.

- А что бы ты чувствовал, брат мой, если бы ты вырос в небольшой деревне, ни разу не видел и самого обычного помещика, а тут тебе сразу и князь, и княгиня Бириимии, и принц Каримэны!

Последнего маленькие эльфы не знали, потому теперь расширившимися от ужаса глазами смотрели на Георга.

- Помните, я рассказывал вам о том эльфийском мальчике? В точности такая же реакция!

- По крайней мере, - с улыбкой сказала Беатрис, - мы знаем, что с ними.

Подойдя к детям, она взяла их за руки, и, позвав Андрея, ушла с ними в комнаты. Георг и Руфина остались одни. С большой теплотой в глазах Георг оглядел всю гостиную, от потолка до пола, от окон, до двери. Но потом выражение его сменилось на скорбное.

- Мне жутко думать об этом, но скоро всего этого не будет! А ведь я прожил здесь десять лет. Брат и того больше!.. Почему, Руфина, почему этого не должно больше быть?

- Может, мы успеем раньше, и Долина не падет!

- И ты в это веришь?

- А ты нет?! Георг, но я думала...

- Что я свято верю в свои силы? Увы, но я, как и все, не зная, конкретных действий, не верю в это!

- И это говорит мне тот, кто вел за собой солдат! Неужели ты тогда наперед знал, что и как будешь делать?

Молодой дракон несколько смутился.

- В общем-то, да! Я видел свои действия, представлял их, уверенно и отчетливо! Иначе бы я мог только праздно мечтать о победе, причем очень не долго, времени бы мне на то никто не дал.

- И все-таки вначале ты представлял только общие цели! Ты не можешь это отрицать!

- Нет, но...

Руфина подошла к нему, и, взяв за руки, умоляюще посмотрела в глаза.

- Я тоже не знаю, что делать, но я знаю: чего хочу. Я хочу, чтобы мир был, чтобы жили драконы, эльфы, гномы, тэнийцы, люди. Чтобы жили твой брат и моя мать, чтобы они могли насладиться радостями жизни! И не только они, но многие и многие! И не один век! Георг, неужели ты не хочешь этого?

- Я хочу...

Словно чувствуя, что он хочет вновь возразить, Руфина оборвала его на полуслове.

- И мы приложим все силы, чтобы добиться этого! Обещай мне!

Георг молчал, он внимательно смотрел в эти полные решимости глаза, словно искал в них источника и для своей уверенности.

- Обещаю!

***

Вновь тот самый зал, где всего день назад состоялось экстренное заседание в сердце Тимурграда. Все присутствующие здесь и сейчас были здесь и в прошлый раз, но теперь исходные роли кардинально изменились. Так, на кандидатуру обвиняемого претендовал не один, а сразу несколько эльфов, в числе почти всего правительства. А вот недавний подозреваемый в коварном и злонамеренном убийстве принял роль судьи, причем сулящего не быть снисходительным и уступчивым. Холодным и надменным взглядом осмотрел Яромир всех собравшихся в судебном зале, всех одиннадцать министров, включая премьер-министра, который после тщетных попыток угодить новому правителю, с ужасом ожидал его решения.

- Итак, все собрались, - начал Яромир, не сочтя нужным даже встать, словно заседание шло уже давно, и он успел поприветствовать тех, с кем собирался решать важные вопросы.

Отсюда возникал навязчивый вопрос: "А будет ли Яромир считаться с чьим-то мнением?" Его себе задавал сейчас каждый из членов правительства. С каким бы удовольствием они поставили его на место, приструнили, ведь, даже в отношении Александра им это удавалось, и всегда, когда это было в интересах правительства. Однако теперь они с негодованием, отчаянием, ужасом и бессильной яростью признавали: народ выступил за Яромира - это подтвердил массовый митинг, непонятно кем устроенный - а на то, что он был именно устроен, указывали и обстоятельства его проведения и характер демонстрации. Эльфы выступали за незамедлительную казнь короля Александра и скорейшее возведение на престол принца Яромира. О последнем все говорили по-разному, кто-то со страхом, ведь, тут же до общественности были донесены сведения, что юноша учился в Долине Времен Года; кто-то относился к нему с недоверием, считая сам факт существования брата-близнеца у единственного, на их взгляд принца, очень сомнительным. Но кто-то, конечно, и искренне радовался: теперь им не надо с ужасом спрашивать себя: а что будет со страной, когда к власти придет его высочество принц Александр?

Как не жестоко это звучало, но мало кто плакал по погибшему принцу Александру! Разве что отец и, конечно же, мать. Опальная королева западных эльфов от потрясения потеряла сознание, когда ей сообщили об убийстве сына. Она все равно любила его, жалела и как никто страдала, видя его недуг. Не меньший шок произвело на нее и известие о своем втором сыне. Значит, тогда она, все-таки была права! И вот тут-то ничтожное уважение к мужу, которое еще теплилось в ней, при мысли, что речь идет о короле, окончательно исчезло.

- Как он мог? Как?! Чудовище! Зачем они тянут с казнью?

- Казни, говорят, не будет, ваше величество, - говорил ей слуга Бруно, принесший важные вести.

- Что?! Да... как они могут?! О чем они там вообще думают?

В крайнем волнении королева прошлась по комнате. Она негодовала, ведь, теперь, наконец-то, у нее появился шанс за все отомстить за оскорбления с его стороны. И какие пути открывались для нее!

- Я еду к нему, - твердо заявила королева, поворачиваясь к слуге.

- Что?! Но... как же разрешение?

- О каком разрешении сейчас может идти речь, Бруно?! Просто, мой сын, скорее всего, нет, точно, не знает о моем существовании, поэтому он и не прислал никакой грамоты. Да, даже если и знает! Почему он должен посылать свой матери разрешение на выезд из этого злосчастного места - она сама хозяйка своих действий. Понятно, Бруно? Так и скажи его стражам! Пусть готовят карету и немедленно!

- Слушаюсь, ваше величество!

- Ваше величество!.. - с особым наслаждением произнесла Элизабет. - Я слишком долго не помнила об этом, но теперь, теперь все будет по-другому!

Так, королева Элизабет отправилась в Тимурград, во дворец, к сыну, где ожидала вернуть себе и имя, и власть. О ее прибытии ничего не докладывали Яромиру, ведь соглядатаи, приставленные к ней подчинялись непосредственно королю Александру, а вот так заявить о своем переходе к новому господину без детального знания создавшейся ситуации могло стать очень опрометчивым шагом, потому они не посылали голубей. О своем визите королева заявила сама, чем буквально шокировала только что окончившего заседание - разборки с правительством нового принца. Он, действительно, не знал о том, что его мать жива, однако теперь буквально не представлял, как ему реагировать на это. И только холодная логика спасла Яромира: ведь, если народ сейчас возмущен действиями короля, то реабилитация его жены также может быть расценена как подтверждение вины Александра и восстановление справедливости в итоге.