Потом они с Цумэ отправились за покупками.

Суббота-воскресенье были в Швеции традиционными закупочными днями, но к пяти часам воскресенья закрывались почти все магазины — и открывались только во вторник. А к обязанностям суперкарго Костя относился серьезно.

Грузовичок взяли у албанца в маленьком прокатном бюро. Игорь сел за руль. В Мальмё никаких скачек не предполагалось, план города выучили в самых общих чертах, магазин выбрали наугад. Их не так уж много тут было — этих моллов, снабжавших окрестное фермерство.

Молл — просто какой-то торговый город — находился в бывшем ангаре для большегрузных самолетов. Там не ходили — ездили вдоль полок на мототележке. В принципе всё как и в России — Костя сам ездил с отцом на такие закупки в Вологду, но дома все-таки до езды не доходило, масштабы поменьше. Да и вообще можно было заказать всё по сети, и доставили бы прямо к пирсу, но это лишняя засветка — зачем?

Он отправил Игоря с телегой к кассе, занимать очередь, и поднялся на второй этаж, в секцию одежды. Следовало закупить дополнительные свитера и «полярочки» для всей команды — погода в августе-сентябре на Балтике порой меняется круто. Кроме того, нужно зарядить аккумуляторы для освещения и обогрева — это решили сделать на обратном пути.

— Цели разделились, — сказала тетя Агата. — На кассу и погрузку Белый потратит не меньше пятнадцати минут. Чёрный в отделе одежды один.

— Рысь, вперёд, — скомандовал Хан.

Рысь, Винсент и Кир поднялись за целью в одёжный отдел. Рысь зашел за спину, Кир встал так, чтобы перекрыть выход. Препарат у Рыси был надежный, но, судя по живому весу цели, у той будет после поражения секунд пятнадцать на всякие художества.

Рысь выстрелил. Ампула вонзилась жертве в мощную трапециевидную мышцу. «Чёрный» хлопнул себя рукой по шее, развернулся и кинулся на Рысь. Тот успел выстрелить еще раз — в лицо. «Черный», в свою очередь, ударил Рысь в глаз — а потом, как взбешенный слон, опрокинул стойку с вешалками и попытался завалить стеллаж. Винсент и Кир с трудом удержали магазинное имущество на месте — тревога совершенно ни к чему. «Чёрный» обрушился с полки, как сель.

Игоря, уже успевшего расплатиться, будто ткнуло в голову изнутри. Что-то было не так, что-то было совсем не так с кем-то из своих. Было и перестало. Рассосалось.

Костя. Больше некому, в такой-то близости.

Не догрузив мороженое мясо, он бросился в магазин. Метнулся в один отдел, в другой — Кости не было.

Он выскочил обратно на паркинг — и столкнулся с невысокой женщиной, лица которой толком рассмотреть не успел, сказалась разница в росте. Разглядел только мелко вьющиеся светло-русые волосы, успел заметить, что они натуральные, услышал приглушенный хлопок — и потерял сознание от резкой боли, пронзившей живот.

«Её, наверное, тоже учил Хеллбой», — мелькнуло перед окончательным погружением в красноту.

…Когда цель выволокли из супермаркета (Винсент и Рысь пыхтели под его весом, Агата суетилась вокруг — «Осторожнее! Осторожнее! Отойдите! Человеку плохо!») и повезли на машине к мосту — Хан спросил у «сестры»:

— На кой чёрт ты это сделала? Хотела всех спалить?

— Не знаю… Он налетел прямо на меня и был холодный как варк. Рефлекс.

— Его не сразу заметят, она сложила его за углом, — вставил Кир. А потом добавил: — Священик и варк… странно.

— Он всё-таки не варк, — покачала головой Агата. — Я ведь стреляла не серебром. Варк такого возраста тут же поднялся бы и погнался за нами. И мы бы точно все сгорели.

— Да ладно тебе, Хан, — Рысь, страдальчески скаля зубы, трогал разбитую скулу. — Мы проредили их команду на треть. Что в этом плохого?

— Приказа убивать у нас не было, — раздраженно сказал Хан.

— Я же сказала, это вышло на рефлексах, — так же раздраженно бросила Агата.

— Мне не нравится, что вразнос пошла команда Ростбифа. С чего бы? Рысь, когда этот парень придет в себя — поговори с ним.

— Конечно, поговорю. Зачем же ещё мы брали его живым?

— Нет, — сказал Игорь охраннику магазина в четвертый раз. — Полиции не надо. Врача не надо. Я прекрасно себя чувствую.

Охранник, наконец, отстал. Если очевидный варк, да еще старый, поскольку гуляет днем, получив пулю в живот, прекрасно себя чувствует и не хочет вызывать полицию — то это его, варка, личное дело.

Доковыляв до комм-будки, Игорь послал Энею сообщение: «Один. Подбили. Комм отобрали. Стоянка у супермаркета, синий „Вольво“». Сознание было таким мутным, что несложное это послание сожрало все ментальные ресурсы — на беспокойство за Костю их просто не осталось. Игорь добрался до грузовика, повалился на мешки с рисом и сахаром — и заснул.

Проснулся уже на мосту, в другом фургоне. Эней вел машину на девяноста — больше правила не позволяли.

— Ты даже не спросил меня, в чём дело, — сказал Игорь, продрав глаза. — Значит, Билл уже кликнул.

Эней кивнул.

— Назначил встречу?

Эней поморщился.

— Игорь, у него в группе варки.

— Костю уволокли люди.

— Костю. Тебя они походя попытались убить, а Костю, именно Костю, взяли живым. Хотя из вас двоих легче было брать тебя.

— Понял. Стало быть, все наши планы добраться до Хана в спокойной обстановке идут прахом.

— Стало быть, идут. Билл позвонил с Костиного комма. Сказал, что у нас есть шанс спасти Косте жизнь, если мы к пяти вечера будем у Фрельскельс-кирке.

Игорь глянул на часы. Одиннадцать пятого. Потрогал живот. Почти не болит.

— Там полно народу. Билл что, хочет мирных переговоров?

— Черта с два. Я думаю, мы там найдем комм, по которому получим дальнейшие инструкции.

— Так у нас тут что, дилемма заложника? И кстати, где остальные?

— Едут катером. Да. Похоже, что дилемма заложника. С одним нюансом: в группе Хана есть такой Лесь Бордак. То ли украинец, то ли белорус.

— Хочешь сказать, они будут потрошить Костю?

— Скорее всего.

Игорь надавил пальцами на виски. Просыпайся, просыпайся. Просыпайся!

— Игорь, — сказал Эней. — Он, может, и сволочь, но он уже шестой год начальник боёвки — и в этом качестве на него никто не жаловался. Думаю, ничего страшного с Костей не случится… пока.

— Ты кого успокаиваешь — себя или меня? Почему он еще не сформулировал требования?

— Зелёного понятия не имею. Билл игрок. Даже если он убьёт Костю, он захочет, чтобы я видел его смерть. Не потому что садист, просто это хороший способ сбить противника с нарезки. Но я отчего-то думаю, что Костю он не убьёт.

Он плавал на спине в теплой, зеленой, до самого дна просвеченной солнцем воде. Впереди, метрах в пятнадцати, начинался риф — он его уже обследовал и точно знал, что где находится. Справа и чуть сзади от него выскользнул на поверхность серебристый клубок мелкой рыбешки, развернулся и опять ушел вниз. Пеликан, качавшийся рядом на мелкой волне, проводил стайку взглядом, но нырять не стал. Солнце уже не било прямо в темные очки, но свет все еще ощущался как давление — не сгореть бы… Он вдруг почувствовал резкую боль в правом запястье — проклятый пеликан подплыл и долбанул его по руке своим здоровенным клювом. И, кажется, снова нацеливался. Костя перевернулся, послал в пеликана волну.

— Кыш, гуска дурная!

Пеликан повернулся боком посмотрел на Костю желто-черным, совершенно мультяшным глазом и спросил по-русски:

— Просыпаться будем?

— А стоит? — спросил Костя. Что-то подсказывало — не стоит. С памятью были нелады, но подсознание уже забило в набат.

— Определённо, — решительно сказал пеликан и двинул Костю клювом по голове.

Костя ушел под воду, вынырнул, отплевался — вода почему-то оказалась пресной. И вообще стало как-то холодно. Костя открыл глаза и увидел, что он голый. В голове еще слишком сильно гудело, чтобы переживать по этому поводу, но армейская инструкция по поведению в плену, упоминавшая лишение одежды среди способов предварительной психической обработки, вспомнилась сразу же, и глухая досада поднялась к горлу как тошнота. Попался же, как последний дурак…