— Енот, дай вводную.

— Груз прибудет вот сюда. В новую гавань. При разгрузке происходит следующее — обнаруживается, что документов на контейнер нет. Пропали. То ли файл не дослали, то ли чип барахлит, то ли ещё что. Таможня, как и положено по процедуре, контейнер задерживает и отправляет на свой склад. Он здесь же — у самого входа в гавань видите пакгаузы? Через несколько дней, а то и через неделю, документы появляются, приходит личная моторная яхта господина ди Сальво, принимает контейнер прямо с таможенного склада и шлёпает себе по направлению к Вене.

— Перехватить его по дороге, — сказал Костя, — это напрашивается само собой.

— Угу, — ответил Цумэ. — Ну прямо мои слова. Когда Машек вербовал нас для этого дела, я ему так и сказал. Но он не внял. И тогда мы с Миленой дёрнули.

— А они?

— А они попытались провернуть свой налёт, и получили по полной программе. Троих выловили ниже по течению и опознали. По ДНК. Потому что рыбы объели что могли.

Игорь покачался взад-вперед, водяной матрас игры не принял.

— У нас была другая идея: поставить на таможенном складе представление «К нам едет ревизор».

— И что ревизовать?

— Внутри любой службы есть свои трения, — наставительно сказал Цумэ. — А уж если служб две… Как речная полиция любит таможню — это ни в сказке не сказать, ни пером пописать, — Цумэ изобразил рукой ножевой удар. — Не думаю, что за это время местный расклад изменился. Ежели до медноголовых дойдет, что на таможенных складах, например, вылёживаются какие-то левые партии наркотиков турецкого происхождения, то они с наслаждением опечатают склад.

— И как мы это достанем со склада, опечатанного полицией? — блеснула зубами Мэй.

— А, вот тут-то и закавыка. Мы это не достанем со склада, опечатанного полицией. Мы это перехватим на стадии эвакуации со склада. То бишь, надо прикинуться эвакуационной командой от ди Сальво, принять груз и сделать ноги. Когда мы Машека послали, мы поначалу сами думали это провернуть.

— А что вам тогда помешало? — спросил Эней.

— Во-первых, мы словацкого не знали. Объясниться на уровне «твоя-моя не понимай» могли, но и только. Выучить язык так, чтобы за местных сойти — это месяца три-четыре. А где это время взять? Конечно, я мог бы выдать себя за австрияка, да и хорваты тоже работают на ди Сальво. Но ни одного словака в эвакуационной команде — это было бы слишком подозрительно. На этой стадии всё и застопорилось: никому из местных Милена не доверяла, а без них — никак. Плюс, нам негде было взять «кузнеца», а в таком деле многое завязано на возможности подкидывать нужную информацию в нужный момент.

— И где мы возьмем словака теперь? — поинтересовался Антон.

— Я работал в Братиславе, — сказал Эней.

— У тебя не получится, — Цумэ щелкнул пальцами. — Твой акцент можно резать ножом и намазывать на хлеб. Ты ставишь ударения то по-русски, то по-польски.

Десперадо царапнул световым пером в своем электронном блокноте и показал всем: «А немой словак подойдет?»

— В качестве второго… — протянул Антон. — В качестве первого нет — слишком много подозрений. Игорь, а что если не прикидываться командой, а взять настоящих эвакуаторов уже по дороге со склада?

— Его могут перехватить раньше. У ди Сальво много врагов в регионе — недаром же он приходит за грузом лично. А теперь еще и Литтенхайм мертв. А Голушовски никакой любви к ди Сальво не испытывает. Груз могут перехватить австрияки, словаки, да мало ли… — Игорь поморщился. — Нет, эвакуаторы будут настроены отбиваться от всех — а значит, будет кровь. Кровь и никаких гарантий успеха. Там крепкие ребята, а главное, их может быть до холеры много…

— Нет, — возразил Эней. — До холеры много их вряд ли будет. Ди Сальво посылают сигнал тревоги, он в экстренном порядке отправляет что-то очень скоростное и не очень приметное, а значит — небольшое. Их будет ровно столько, чтобы погрузить контейнер. Но ты прав, это будут непростые ребята, и готовые к стрельбе. Может быть, даже варки.

— А если продвинуться ещё дальше? Я, конечно, глупый сельский поп, — Кен вдруг засмущался. — Но если мы сначала поднимем СБ насчёт того, что в таможне лежат наркотики, потом бахнем таможне, что за ними придет СБ, то, может быть, бахнем и ди Сальво, что все это понты с целью ограбления? Будет больше неразберихи.

— Ке-е-ен… — протянул Эней.

— Ты неправильно выбрал профессию, — закончил Игорь.

— Да нет, это так, в порядке бреда, — Костя замкнулся.

— Костя, ты не понял, — улыбнулся Игорь. — Это не бред, это замечательная идея. Только не СБ надо стучать на полицию, а одному управлению СБ — на другое. Словакам — на австрияков, австриякам — на словаков.

Поймав недоуменные взгляды террористов, он театральным жестом откинул волосы со лба и вдохновенно произнес:

— Слушайте внимательно, дети мои…

Высокий господин Федерико ди Сальво (в сицилийском произношении Фадрико — всем подчиненным, сменявшимся на протяжении полутораста лет, приходилось привыкать) очень не любил заминок. Особо важными делами он занимался лично, и поставка серебра, нелегального биотеха и разнообразного антиквариата входила в список этих особо важных дел. Поэтому каждый раз, когда в Братиславе швартовался речной сухогруз «Альты» с товаром Х на борту, сеньор ди Сальво сам, на своей собственной моторной речной яхте забирал его и вёз в Вену.

Конечно, деловой человек ранга ди Сальво не может не иметь друзей, которые даже в его отсутствие будут верно заботиться о его интересах. Беда в том, что эти друзья — при всей их искренней заинтересованности — не всегда знают, как далеко эти интересы простираются. Речной полиции, питавшей к ди Сальво исключительное почтение, и в голову не пришло, что обыск на таможенном складе из-за груза «дури», на который им дали наводку, может хоть как-то повредить законопослушному дону Фадрико.

В результате дон Фадрико уже битых пять минут выслушивал сбивчивые извинения генерального «Альты», перед которым уже извинился мытарь, на складе у которого предположительно находился незарегистрированный наркотик, из-за которого… Дом, который построил Джек… Наркотик действительно не имел к ди Сальво никакого отношения, но в той же самой секции, сейчас опечатанной полицией, лежало два синих контейнера с оранжевыми полосами. И если при обыске их вскроют и в документах прочтут, что это груз с «Арджеша»…

А хуже всего было то, что делом, как и положено по процедуре, занялась СБ. Оно вышло из-под контроля как таможенной, так и пограничной службы. И таможенники запаниковали.

— Я все понял, господин Кртчек. Я все понял с первых же трех фраз, остальные были лишними. Конечно, таможня проведет служебное расследование и узнает, кто пронес на склад незаконную субстанцию. Но я думаю, что неприятности на этом закончатся. Я совершенно уверен — и вы можете поделиться с таможней этой уверенностью — что в наших контейнерах СБ не найдет ничего подозрительного.

Закончив разговор, он позвонил начальнику речной полиции, майору с не менее труднопроизносимой фамилией Шкртлик. С ним нельзя было говорить напрямую, и ди Сальво просто попросил его не уходить с работы до тех пор, пока для выяснения вопросов, связанных с грузом «Альты» на опечатанном складе, не подойдет куратор службы безопасности представительства «Берингер Ингельхайм» в Братиславе, г-н Дурак.

Обыск СБ — это была катастрофа. Речная полиция просто не тронула бы груз с «Арджеша»: право же, ну зачем бы фармацевтическая компания стала ввозить наркотики, которые много проще производить на территории Союза? Но СБшники перевернут вверх дном весь склад.

Бывшие коллеги оказывали Дураку кое-какие услуги по мелочам, но даже ради старой дружбы не воздержались бы от вопроса: а почему это «Берингер» беспокоится за свой груз, если он в порядке и просто лежит на складе, где случайно обнаружилась дурь?

В СБ работали рисковые люди. Рисковать ради вечной жизни — да. Рисковать из-за денег, когда эти деньги можно добыть и другими способами… Впрочем, ди Сальво положился на то, что Вацлав Дурак свое дело знает. И если единственный способ — кража контейнера со склада — то он сумеет ее организовать.