Максим Коваленко периодически рвался провести общую инвентаризацию. Каждый раз приходилось его убеждать, что я решаю этот вопрос иначе, то есть провожу ее в непрерывном режиме, говоря проще, при привозе очередной партии какого-нибудь медикамента, обязательно сверяю с учётом его остатки из предыдущей. Это лучше и проще, чем останавливать склад или выводить людей в выходной. И вообще, не стоит меня учить всякой ерунде, этим занимался когда-то еще въедливый Вяткин.
Впрочем на общем фоне всё это были мелочи. Дело шло своим чередом, пока Сергей Михайлович Макареев был убеждён, что "Милосердие" работает так, как надо.
Гл.19 Дрейф на оторванной льдине
Еще в июне, во время выезда на Волгу совместно с сотрудниками из других Макареевских фирм, по случаю Дня Медика, Сергей сказал мимоходом:
-- Дело пошло неплохо. Вы уже мне не в убыток, сами себя окупаете, но... хорошо бы и для меня какую-то прибыль давать.
Когда я пересказал такую оценку Юре Васильеву, он только скривился. Всё получалось по модели, которую мы просчитывали у него в Электростали еще в феврале. Усредненный, разномастный ассортимент так и давал: ноль на ноль. Расходную часть по складу и фирме мы до сих пор насколько могли - зажимали до предела (разговор этот происходил, когда еще не работали ни Чудинов, ни Пудиков). Весь вопрос был в части приходной. Но, чтобы ее увеличить, требовался очень жёсткий отбор препаратов, из самых выгодных, и расширение объёмов продаж. А это уж напрямую зависело от расторопности и активности наших менеджеров. Дело же зачастую выходило совсем наоборот, особенно у Гули, которая упорно крутила свою игру. Часть больших, перспективных аптек она просто придерживала. И любые вопросы на эту тему сразу пресекались.
Проходящее неделя за неделей время, к сожалению, склоняло оценки только в худшую сторону. Тем более были люди, которые руководству в этом упорно помогали. Вопрос "когда же прибыль?" сменился другим, "а что у вас там вообще делается?".
Через несколько дней после слов Феди о "лежбище котиков" к нам заявился важный гость - Роман Черняев. Он был у Макареева исполнителем широкого спектра поручений. Организовывал, например, тот же День Медика на Волге, ездил разбираться к пострадавшим по поводу разбитой машины или иногда просто заказывал материалы, а порой и подменял у нас на поставках Логинова Фёдора.
Сейчас он прибыл как строгий парламентер с нотой протеста, без тени малейшей улыбки.
-- Ночевать больше никто не будет. Здесь не ночлежка! С этого дня на складе ставим охрану.
Да. Вот тебе, и разговоры о прибыли. При нас будут теперь по суткам просто сидеть четыре совершенно бесполезных человека. А прежде хватало только сигнализации, которую впрочем и сейчас никто не отключал.
Не заставило себя долго ждать и следующее появление Романа. Это произошло, когда Родионова на неделю ушла в отпуск. Рома стал приезжать каждый день, располагался в кабинете, а потом ходил по комнатам и коридорам, смотрел, как идёт работа, задавал вопросы, причем несколько раз довольно подробно разговаривал со мной. Интересовался, что я знаю о способах организации складов, учётом, занятостью людей, пожеланиями. Я говорил откровенно, о том, что считаю и что не считаю нужным делать.
Как-то, ближе к вечеру, у нас между собой зашел разговор - уж не собирается ли Сергей поставить над нами Романа вместо Елены. В разговоре участвовали и Максим, и Юра. Я высказался в том плане, что пусть уж будет такой вариант, по сути он будет означать, что Макареев через Романа хочет у нас директорствовать сам, непосредственно. В общем, больше или меньше, но все согласились, что ничего особенно плохого от такой замены не будет. Максим благоразумно отмолчался. Против высказался только один Юра, причем резко:
-- Тогда будет трындец. Ведь Рома - это мусор.
-- Зря ты так говоришь, - возразил Фёдор. - Он совсем не мусор!
Роман продолжал ездить всю неделю, в том числе привёз и выдал зарплату, с какими-то новыми прибавками. Это тоже настраивало на позитив, хотя я, например, и так получал к тому времени примерно втрое против изначальной здешней февральской получки. Мои домашние накопления впервые превысили цены на недорогие квартиры, ведь они в последнее время понемногу, а всё-таки дешевели.
Но никакого назначения не последовало, Елена Родионова спокойно вышла из отпуска, и почти сразу приехал Макареев, чтобы провести совещание. О складских делах говорили мало, больше о работе с аптеками. Менеджеры, как всегда, рассуждали о сложностях рынка, затем выступила Утарова с категорическим требованием о проведении презентации. Макареев, прежде сдержанный в этом вопросе, на этот раз обещал подумать. Юра почему-то в совещании не участвовал, но заочно досталось и ему. В первый раз от Макареева прозвучало, что, оказывается, Васильев вводит всех в заблуждение, говорит много, а на самом деле никакой серьезной программы, кроме электронных заказов, у него нет.
Я тут же кинулся названивать Юре на домашний телефон, оказалось, что он дома. Два слова о том, что было, в том числе о презентации, и я начал его убеждать, что пора исправлять ситуацию. Он не спорил, согласился, что пора, а на следующий день спозаранку ждал меня на складе. Вместо того, чтобы привезти хоть что-то по программе, достаточно серьёзное и убедительное, Юрий Павлович решил, что пришло время для прямого откровенного разговора. Он передал мне на прочтение большое письмо, написанное им накануне, и попросил оценить стиль и точность изложения.
В письме было написано, что Юра думает об Утаровой Гуле, ее намерениях и планах, и почему эти планы не принесут фирме ничего, кроме вреда. Для меня все его доводы звучали убедительно, но это было то, что мы уже говорили и не раз, в том числе Макарееву, или его людям. Пока такие разговоры никакого результата не давали. Потому в успех такого, пусть даже отчаянного письма я не верил ни капельки. И вообще, в последнее время мне казалось, что при всей иллюзии каких-то возможностей, включая и личное знакомство с хозяином, повлиять на что-либо стало абсолютно нереально. Было впечатление, что меня, вместе со всем "Милосердием", в том числе и с самим Макареевым, несёт куда-то, как на оторвавшейся льдине. Мы дёргаемся, суетимся, но всё странным образом делается не так и притом непонятно, каким образом.
Юра уехал, у меня же, как всегда, была целая куча мелких текущих дел. Впрочем, на этот раз он меня с собой не приглашал. Что там был за разговор - не знаю, от него не просочилось ни отголосков, ни слухов. Как не было.
Но скоро мне сообщили, то ли Фёдор, то ли Макареева, что принято решение переводить весь учёт на программу 1С. Еще у Рафига в "Айпаре" я бегло знакомился с этой программой и был о ней весьма невысокого мнения. Для маленькой фирмочки, и незначительного ассортимента она была излишне, почти катастрофически громоздка. "Протековская" АБЦ и даже "Гепард" казались по сравнению с ней легкой прогулкой против мучительного пути тяжелого обоза в условиях бездорожья.
Такое неприятное решение касалось меня уже напрямую, и я понял, что разговора с Сергеем не избежать. Впрочем, всё происходящее давало мало надежды. Но всё-таки я поехал. Разговор шёл часа два, причём все эти два часа говорил только я. Я просил, умолял, доказывал. Потом начал предлагать варианты, что если надо, мы будем представлять в виде этой программы отчёты и выходные данные. Только не вторгайтесь в наши простенькие плюсы и минусы, не запутывайте дело и людей, не заставляйте их ворочать впустую эти неповоротливые базы данных. Даже такой, в моих глазах неопровержимый аргумент, что вместо одного нынешнего человека мне на документы придётся посадить сразу троих, не произвёл никакого впечатления.
-- Если надо будет, посадим троих, - невозмутимо ответил Макареев.
И я опять почувствовал себя на льдине, даже притормозить которую у меня нет никакой возможности.
