Чисто машинально я купил в ларьке бутылку водки и решительно зашагал к дому Коляныча. Поднявшись по лестнице на третий этаж, я остановился возле его двери и прислушался. С точки зрения ушей, стояла тишина. А вот с точки зрения уха… Коляныч дома был, и я его видел – он сидел в комнатке за компьютером. Из плохоньких динамиков вылетали разноцветные всполохи, а Коляныч в такт им чуть дергался – то вправо, то влево. Коляныч самозабвенно играл в компьютерную игрушку – как последний подросток. Здоровый дядька, жена, дочка, и на тебе – увлеченно гасит каких-нибудь чертей. Жены и дочки дома не было, видно, они остались на даче.

Я нажал кнопку звонка, ярко осветив прихожую оранжевыми переливами. Коляныч вздрогнул, но даже не обернулся, только испуганно подкрутил звук динамиков, сделав его тише. Я снова нажал кнопку звонка. Коляныч нехотя вылез из кресла, на цыпочках подошел к двери и посмотрел в глазок. Я спрятал бутылку за спину, невольно поднял подбородок, будто сидел в кресле фотографа, и замер, ожидая, что он откроет. Коляныч смотрел в глазок долго, но так и не открыл. Вместо этого развернулся и тихо-тихо побрел в комнату.

Я еще раз позвонил, затем сложил ладони рупором у замочной скважины и прокричал:

– Коляныч!!! Это я, Шуршик!!!

Коляныч остановился в нерешительности, тихо вернулся к двери и замер.

– Коляныч!!! – снова закричал я. – Прости, если я тебя чем-то обидел на даче! Был очень неудачный день! Я ненадолго! Просто поговорить надо!

На лице Коляныча я разглядел сомнение. Он помялся, с тоской обернулся на компьютер и долго смотрел. Затем поглядел на свои часы и с досадой потер кулаками глаза. Ни фига он не обиделся, мы и не так, бывало, ругались. Ему просто не хотелось непрошеных гостей.

– Коляныч! – сказал я строго. – Я ж тебя вижу! Зачем ты так, а? Если я пришел не вовремя, или тебе рано вставать, или занят, ну можно же приоткрыть дверь и объяснить? Я пойму и уйду. Мы ж друзья уже двенадцать лет, ты меня променял на компьютерную игрушку?!

Коляныч занервничал и начал грызть кулак, но капитулировать не собирался. Он отступил в комнату, прижался к стенке и стал оттуда аккуратно выглядывать и осматривать дверь, прикидывая, могу ли я его видеть или это шутка?

– Коляныч, – сказал я. – Честное слово, это просто обидно! Просто плевок в душу!

Я уже собрался уйти, как вспомнил, что последним, кому я звонил в ту пятницу, был как раз Коляныч – я спрашивал, чего привезти на дачу. Вынув мобильник, я отсчитал вслепую те номера, что набирал за эти дни, и нажал кнопку. И попал.

Мобильник Коляныча, лежащий на мониторе, зазвонил бойко. Коляныч скрылся в комнате, тихо-тихо прикрыв дверь, и подполз к мобильнику.

– Слушаю? – сказал он тихо, но бодро. – Шуршик, ты? О, привет, рад, рад! Ты откуда?

– Я у твоей двери стою.

– Ну надо же… – совсем натурально огорчился Коляныч. – Ты б предупредил, я совсем не дома…

– Думал, в гости зайти, совет нужен…

– М-м-м… денег одолжить на ремонт той иномарки? – аккуратно спросил Коляныч.

– Ну надо ж… – с чувством вырвалось у меня, но я мигом взял себя в руки и продолжил: – Ну надо ж иногда и просто встречаться? А с иномаркой все обошлось, вообще деньги не нужны. Совет друга нужен.

– Про Аллу? – догадался Коляныч.

– И про Аллу тоже… Слушай, а ты далеко от дома?

– Я… – начал было Коляныч, но я перебил.

– Смотри, вот если б я пока сходил к маркету, пивка купить или водочки, а минут через пятнадцать вернулся… Тебя еще не будет дома?

Коляныч скуксился и поглядел на экран.

– Не-е-е, Шуршик, – протянул он. – Я вообще на другом конце города, сегодня никак не складывается…

– Коляныч, – сказал я напоследок, хотя и сам не понимал, чего от него хочу. – А еще я извиниться хотел… за дачу. Я тебе наговорил небось всякого? Я не помню…

– Брось, брось! – энергично заверил Коляныч. – Что ж я, не понимаю, с кем не бывает… Мне ты вообще ничего не говорил, только Баранова козлом назвал, ну и Аллу… Сукой страшной…

– И все? – обрадовался я. – Не врешь?

– Шуршик, я тебе когда-нибудь врал?!

– Ага, – сказал я. – Ну да. Ага. Ну, лады. Не пропадай.

– Ага, салют… – кивнул Коляныч, но вдруг оживился. – Стой! Слушай, а ты случайно не проходил седьмой уровень в «Дабл-Крэш-Мастер»? Не в курсе, где у них там…

И я уже открыл рот, чтобы сказать ему все, что о нем думаю, потому что в этот момент мне вспомнился целый ворох случаев, еще со времен института, когда Коляныч вот так же по-подлому юлил и уходил в сторонку. И делал вид, будто его тут нет, когда от него требовалось что-то важное и срочное, но слегка обременительное. Я даже вспомнил, как меня чуть не выгнали с третьего курса из-за того, что Коляныч выпросил у меня переписать толстенный отчет по практике и клялся, что привезет его в институт рано-рано, к тому часу, который мой личный куратор, старикан редчайшей злобы и лютости, назначил мне для зачета. И не привез. Куратор развел руками и улетел на полгода в Венгрию, а меня не отчислили только чудом. А Коляныч долго рассказывал очень убедительные сказки, как привозил, но меня не было, а кафедра закрыта, аудитория закрыта, а он ждал…

Я бы, наверное, много сейчас ему сказал, но тут произошло то, чего я ждал весь день, – аккумулятор в моем телефоне наконец-то пискнул и разрядился. Я сунул в карман потухший мобильник и поехал домой.

На ступеньках крыльца сидела Алла. Опустив голову, ежась, как девочка, в промозглом плащике, и подложив под себя толстенный фолиант.

– Здравствуй… – сказала она бесцветно.

– Аллочка… – опешил я. – Ты же сказала, что будешь поздно. Я как раз планировал и пол подмести, и… кстати, картошки нажарить.

– Да… – так же бесцветно ответила Алла. – Я все перенесла, все отменила, отовсюду вырвалась… Сорок минут сижу, мобильник твой выключен… – Она внимательно меня оглядела и поморщилась. – Опять водку купил? Я не буду точно.

– И я не буду, это по случаю… – Я попытался обнять ее и поцеловать, но Алла сухо отстранилась.

В гробовом молчании мы вошли в квартиру. В гробовом молчании Алла нашарила выключатель и щелкнула им. В гробовом молчании мы синхронно повесили на вешалку плащ и куртку. В гробовом молчании расселись на кухне, подальше друг от друга, а на табуретку между нами взгромоздился Гейтс.

– Что я здесь делаю? – наконец медленно проговорила Алла, ни к кому не обращаясь.

– Чаю хочешь? – быстро спросил я, потому что понял: в следующую секунду она поднимется и уйдет.

– Нет.

– Объяснений?

– Нет.

– Признаний? Обещаний? Извинений?

– Нет.

– Скандала?

– Нет, – ответила она, помедлив какое-то мгновение.

– Меня?

– Нет, – ответила Алла, подумав, наверно, целую секунду.

– Вот так… – вздохнул я.

– Так, – безучастно произнесла Алла.

– Еды?

– Нет.

– В туалет? – предположил я, глянув более внимательно на ее мочевой пузырь.

– Ой, кстати… – Алла очнулась, поднялась и вышла в коридор.

Когда она вернулась, я уже точно знал, как мне себя вести и куда повернуть разговор, чтобы растопить лед.

– Чаю? – повторил я.

– Нет.

– Фокусов? – Я прищурился тем местом, где у меня когда-то были глаза.

– Мало фокусов? – напряглась Алла. – Что ж, валяй…

Я огляделся в поисках, с чего бы начать, и наткнулся взглядом на ее сумочку. Поставив сумочку на стол, я без предисловий начал перечислять, что лежит внутри. Ничего там такого особенного не лежало – обычная дамская чепуха. Честно говоря, планировал я удивить Аллу, а после уже начать рассказывать обо всем – чтоб не на пустом месте твердить про слепоту. Но я бездарно промахнулся.

– Достаточно, – произнесла Алла, взяла сумочку, вышла в коридор и начала надевать сапоги.

– Ну что случилось?!

– Ничего, – выговорила она бесцветно. – Теперь прощай.

– Да что случилось-то?! – не выдержал я.