Хоть и порядком сомлев от алкоголя, Бастер все же начал в уме прикидывать основную мысль своей статьи: бывшие солдаты конструируют и собирают свое игрушечное оружие, дабы потом, стреляя по очереди, одновременно и забывать, и вновь переживать свой недавний военный опыт. Теперь все, что ему требовалось, – это собрать факты в поддержку своей идеи.

– И как часто вы этим занимаетесь? – спросил он.

Друзья воззрились на него так, словно ответ и без того был совершенно очевиден.

– Да каждый божий день, точнее вечер, – сказал Кенни, – если, конечно, ничего интересного по телику не идет – чего не случается почти что никогда.

– Мы же безработные, Бастер, – пояснил Джозеф. – Все живем с родителями, девушки ни у кого из нас нет. Вот нам и остается разве что пить да стрелять всякой хренью.

– Так говоришь, будто мы чем-то дурным тут занимаемся, – попенял ему Арден.

– Ну, я не специально, – отмахнулся тот и взглянул на Бастера: – Это лишь так кажется, когда я пытаюсь выговориться.

– Послушайте, – заговорил Бастер, не уверенный, что облек свой вопрос в правильную форму, – а все вот это – в смысле, стрельба из картофельных пушек – никогда не напоминает вам о службе в Ираке?

Не успел он закончить фразу, как ребята вокруг него как будто разом протрезвели.

– Ты хочешь знать, не терзают ли нас призраки войны? – спросил Дэвид.

– Да нет, – открестился от вопроса Бастер, уже понимая, что лучше бы он и дальше без лишних слов просто пулялся картошкой в атмосферу, – мне просто интересно: когда вы стреляете из картофельных пушек, вам не вспоминается при этом ваша армейская пора?

Джозеф тихо усмехнулся:

– Мне вообще все, знаешь ли, напоминает армию. Просыпаюсь, иду в ванную – и вспоминаю, как в Ираке вместо воды можно было найти лишь лужи мочи на улицах да прочего дерьма. А потом я одеваюсь – и вспоминаю, как натягивал там форму и обливался по́том, не успев даже застегнуться. А потом иду завтракать – и вспоминаю, как там, в Ираке, было в рот куска не взять, чтобы песок на зубах не хрустел. Так что армейскую нашу пору трудно не вспоминать.

– Я подумал, может, для вас эти картофельные пушки своего рода способ вновь испытать пережитый там боевой азарт? – неуверенно спросил Бастер, вновь ощущая, как безнадежно уплывает от него задуманная статья.

– Лично я в Ираке составлял рапорты о степени загрязненности воздуха, – сообщил Арден.

– И это было адски скучное занятие, – добавил Кенни, – пока, конечно, не наступал сам ад. И вот тогда становилось чертовски жутко!

– Но ведь оружие-то при вас имелось? – спросил Бастер.

– Ну да, все мы были при оружии, – кивнул Джозеф. – У меня, к примеру, была девятимиллиметровая «беретта» да карабин М4. Но, окромя учебных стрельб по мишеням, я там оружие не применял.

– То есть ты никого в Ираке не убил?

– Никого, слава те господи, – помотал головой Джозеф.

Бастер обвел взглядом остальных из четверки – все как один с улыбкой покачали головой.

– Что же вы тогда там делали? – недоуменно спросил Бастер.

Тут же выяснилось, что Джозеф и Кенни занимались размещением и обустройством Центров военных действий. А Дэвид был консультантом по логистике при иракской армии.

– Так что я в основном имел дело с цифрами да расчетами, – улыбнулся он.

– А как же твои пальцы? – Бастер обескураженно указал на левую руку Джозефа с недостающими фалангами.

– Господи, Бастер! Да я вовсе не в Ираке их лишился! – воскликнул тот. – Испытывал однажды катализаторы для наших новых картофельных пушек, вот они и жахнули прямо у меня в руке.

– Ох, ничего себе! – выдохнул Бастер.

– Что, разочаровали мы тебя? – усмехнулся Кенни.

– Да нет, я б не сказал, – торопливо ответил Бастер.

– Нам просто скучно жить, – заметил Джозеф. – Это, пожалуй, самый простой ответ. Видишь ли, не важно, кто ты и чем по жизни занимаешься – ты все равно вынужден вечно лезть из кожи, что-то придумывая, чтобы не помереть со скуки.

Кенни между тем прикончил свою банку пива и наклонился за еще одной картофельной пушкой, размерами заметно меньше предыдущих, которая трубкой соединялась с серебристой канистрой и была оснащена прицелом.

– К примеру, сварганить нечто вот эдакое, – добавил он, протягивая пушку Бастеру. – Взгляни-ка на ствол.

Однако Бастер колебался, все еще неуверенно оглядываясь на остальных.

– Нормально, не дрейфь, – подбодрил его Джозеф, подняв изувеченную ладонь. – Совершенно безопасно.

Бастер склонился над пушкой, но не заметил в ней ничего особенного.

– А что я должен тут увидеть?

– Ствол нарезной, – подсказал Кенни. – Как у настоящего оружия.

Бастер провел пальцами изнутри пэпэхашного дула и ощутил характерные желобки.

– И что это дает? – спросил он.

– Точность стрельбы, – пожал плечами Кенни. – Из него можно попасть в мишень аж с пятидесяти ярдов. Ну-ка, Джозеф, покажи ему!

С этими словами он передал орудие Джозефу и подхватил с земли пустую пивную банку. Затем размеренной походкой двинулся в сторону от компании, громко отсчитывая шаги, пока не удалился на порядочное расстояние. Там он застыл на месте, точно официант с подносом, держа пустую банку на ладони прямо над головой.

– Кажется, это не самая лучшая затея, – поморщился Бастер.

Однако Джозеф тут же уверил его:

– Если бы я не мог это сделать, то ни за что бы не взялся.

Арден вскрыл новый мешок с картошкой, вручил один «снаряд» Джозефу, и тот принялся аккуратненько заталкивать овощ внутрь нарезанного острой спиралью ствола, оставляя следом счищенную часть клубня.

– Видишь, какой маленький снаряд в итоге получился? – довольно хмыкнул Джозеф.

Он открыл подачу газа, впустил необходимое количество в камеру, после чего припал к глазку прицела.

Когда щелкнул курок, Бастер увидел лишь яркий шлейф воспламенившегося газа вслед за устремившимся к цели клубнем. Тут же раздался звук сминаемого алюминия, и Кенни – с рукой совершенно целой и невредимой – наклонился поднять с земли покоробленную банку и всем на обозрение вновь поднял ее над головой.

– Просто невероятно! – воскликнул Бастер, хлопнув Джозефа по плечу.

– Неплохо, да? – отозвался тот, то ли смущенный похвалой, то ли взволнованный, то ли испытывавший то и другое вместе.

– Я следующий, – сказал Арден и, подхватив одну из оставшихся еще невыпитыми банок пива, бодро потрусил к тому месту, где стоял Кенни. Остановившись, он водрузил банку себе на голову – ни дать ни взять отпрыск Вильгельма Телля! – и стал ждать, пока Джозеф прицелится и стрельнет.

– Может, пари заключить? – запоздало спросил Дэвид, однако шансы в таком споре были бы столь очевидно однобоки, что никто не видел смысла суетиться.

– Чего уж тут, не откладывать же, – произнес Джозеф, пальнул из своей картофельной пушки…

И промазал.

– Ну же, давай! – проорал Арден. – Прошла чуть не на милю стороной!

К Бастеру тем временем подошел Кенни с той самой банкой, которую покорежил своим выстрелом Джозеф. С рваными краями, облепленная еще теплыми ошметками картофеля, она больше походила на осколок, извлеченный из тела какого-нибудь бедолаги. У Кенни кровоточила на руке перепонка между большим и указательным пальцем, однако его это, похоже, ничуть не беспокоило.

– Жаль, у нас нет видеокамеры, – посетовал он. – Такое все же неплохо было бы иметь на память.

Джозеф перезарядил пушку, выстрелил – и снова промахнулся.

Потом еще раз.

– Наверное, я просто целюсь чуть выше, чем нужно, поскольку боюсь попасть ему в лицо, – объяснил стрелок.

– Хочешь попасть – страх по фигу, – посоветовал ему Кенни и принялся мочиться у всех на виду.

Джозеф в очередной раз запихнул картофелину в дуло. Лицо у него теперь сделалось бледным и сосредоточенным. Только теперь Бастер вдруг почему-то ощутил, что за последние полчаса температура вокруг упала градусов на двадцать по Фаренгейту.

Джозеф невыносимо долго вглядывался в глазок прицела и наконец выстрелил.