Аладдинов джинн покуда Не творил такого чуда; Колдунам над Ди-рекою И не грезилось такое; Сам апостол Иоанн, Что провидел сквозь туман В небе, заревом объятом, Семь церквей, сверкавших златом, Не видал таких красот. Я вступил под строгий свод; Там на мраморе нагом Некто спал глубоким сном. Море брызгами кропило Ноги спящему и било О каменья край плаща; Кудри, по ветру плеща, Вкруг чела вились тяжелым Золотистым ореолом. «Кто сей спящий? Что за грот?» — Я шепнул, шагнув вперед. «Что за грот? И кто сей спящий?» Я шепнул, рукой дрожащей Тронув юношеский лик. Юный дух очнулся вмиг, Встал и молвил мне в ответ: «Смерть мою воспел поэт. Лисидасом-пастухом я зовусь, А здесь мой дом: Он воздвигнут Океаном. В нем волна гудит органом; И паломники дельфины, Жители морской пучины. Жемчуга собрав на дне, В дар сюда несут их мне. Но увы — сменился век: Ныне дерзкий человек Волны бороздит упрямо, Не щадя Морского Храма. Горе мне, жрецу: бывало, Вод ничто не волновало; Хор пернатых певчих встарь В небесах парил; алтарь Охранял я от людей, Ризничим был сам Протей. А теперь людские взгляды Сквозь скалистые преграды Проникают вглубь — и вот Я решил покинуть грот, Бывший мне укрытьем прежде: Он доступен стал невежде. Яхтам, шлюпкам, челнокам. Щеголихам, щеголькам С их грошовою кадрилью! Но, противясь их засилью, Грот в пучину канет вскоре»… Молвив так, он прыгнул в море — И пропал! 23— 26 июля 1818 НА ВЕРШИНЕ БЕН НЕВИС О Муза, преподай мне свой урок Здесь, на вершине, затканной туманом! Взгляну ли вниз — там в пропастях залег, Клубясь, туман. Таким же смутным, странным Нам ад рисуется. Взгляну ли ввысь — И там седой туман. О небе знаем Ничуть не больше мы. И гложет мысль, Когда вовнутрь мы взоры обращаем, Что и себя нам видеть не дано… И вот, ничтожный, я достиг вершины, Но что глазам предстало? Лишь одно: Что я стою здесь, а кругом — теснины. Кругом густой туман. Туман и тьма И здесь, и в царстве мысли и ума. 2 августа 1818 [ИЗ ПИСЬМА ДЖОРДЖУ И ДЖОРДЖИНЕ КИТСАМ] Ночь нисходит, тайн полна, Загорается луна. Вот уже и звезды дремлют И сквозь сон кому-то внемлют — Кто их слух привлек? Это песен тихий звон Потревожил звездный сон, И весь мир в луну влюблен, Слыша мой рожок. Растворите, звезды, уши! Слушай, полный месяц! Слушай, Свод небесный! Вам спою Колыбельную мою, Песенку мою. Дремли, дремли, дремли, дремли, Внемли, внемли, внемли, внемли — Слушай песнь мою! Пусть камыш для колыбели Наломать мы не успели И собрали хлопка мало, Что пойдет на покрывало, Шерстяной же плед мальца Носит глупая овца, — Дремли, дремли, дремли, дремли, Внемли, внемли, внемли, внемли Слушай песнь мою! Вижу! Вон ты, предо мною, Окруженный тишиною! Я все вижу! Ты, малыш, На коленях мамы спишь… Не малыш! О нет же, нет: Божьей милостью Поэт! Лира, лира мальчугана Светом осиянна! Над кроваткою висит И горит, горит, горит Лира негасимо. Ну, малыш, очнись, проснись. Посмотри скорее ввысь: Пышет жар оттуда — Чудо, чудо! Он взглянул, взглянул, взглянул, Он дерзнул, лишь он дерзнул! Тянется к огню ручонка — Разом съежился огонь,— Лира же в руке ребенка Оживает наконец — Ты воистину певец! Баловень богов, Западных ветров, Ты воистину певец! Славься, человек, Ныне и вовек, Баловень богов, Западных ветров, Славься, человек! 14—31 октября 1818
* * * Здравствуй, радость, здравствуй, грусть, Дудка Пана, ряска Леты, Нынче пусть, и завтра пусть, Я люблю и то, и это: Хмурый взгляд в погожий день, Смех под ливнем разливанным; Все мне любо: свет и тень, Драма вместе с балаганом! Яркий луг над тленьем скрытным, Смех над чудом беззащитным, Вздох над площадным шутом, Гроб — и колокольный гром, Отрок с черепом в руке, Бриг разбитый на песке, Волчьи ягоды с малиной, В красных розах шип змеиный, Клеопатра в царском платье С черным аспидом в объятье, Хороводы на полянах Бледных муз и муз румяных, Сумасшедший и здоровый, Резвый Мом и Крон суровый, Смех, и вздох, и смех опять, О, как сладко горевать! Так входите, лиц не пряча, Музы пения и плача, Одарите вдохновеньем, Чтоб и мне забыться пеньем, Утолить по доброй воле Жажду радости и боли. Так сплетайтесь общей кроной, Темный тис и мирт зеленый, Кровом будьте надо мной, А могильный холм — скамьей. |
