21 января 1818 ПЕРЕД ТЕМ КАК ПЕРЕЧИТАТЬ «КОРОЛЯ ЛИРА» О Лютня, что покой на сердце льет! Умолкни, скройся, дивная Сирена! Холодный Ветер вырвался из плена, Рванул листы, захлопнул переплет. Теперь — прощай! Опять меня зовет Боренье Рока с Перстью вдохновенной; Дай мне сгореть, дай мне вкусить смиренно Сей горько-сладостный Шекспиров плод. О Вождь поэтов! И гонцы небес, Вы, тучи вещие над Альбионом! Когда пройду я этот грозный Лес, Не дайте мне блуждать в мечтанье сонном; Пускай, когда душа моя сгорит, Воспряну Фениксом и улечу в зенит! 22 января 1818 * * * Когда страшусь, что смерть прервет мой труд, И выроню перо я поневоле, И в житницы томов не соберут Зерно, жнецом рассыпанное в поле, Когда я вижу ночи звездный лик И оттого в отчаянье немею, Что символов огромных не постиг И никогда постигнуть не сумею, И чувствую, что, созданный на час, Расстанусь и с тобою, незабвенной, Что власть любви уже не свяжет нас,— Тогда один на берегу вселенной Стою, стою и думаю — и вновь В Ничто уходят Слава и Любовь. Конец января 1818 * * * О, не красней так, о, не красней! Иль тебя искушенной сочту я. Если ты улыбнешься — и румянцем зальешься, Не поверю в невинность святую. Есть краска стыда для «нет, никогда!» И есть для «скажите на милость», Есть для помышленья и есть для сомненья — И для «как же это случилось?» О, не вздыхай так, о, не вздыхай, Вспоминая о Еве румяной! Ты губами впивалась в нежную алость И кусала ее неустанно. Давай же опять станем яблоки рвать — И весне от нас не умчаться! Наступил как раз тот блаженный час, Чтобы вволю нацеловаться. Вздыхают «о да!», вздыхают «о нет!» — И вздыхают, роняя слезинки… Но не лучше ли нам райский плод пополам Разрезать до сердцевинки? 31 января 1818 РОБИН ГУД Другу Нет! Навек прошли те дни: Стары, в седине они. Много дней, часов, минут Обрело себе приют Под опавшею листвой. Часто, часто ветра вой Слал метелям зимний зов На пиры во тьме лесов. …Раньше не было невзгод, И аренд не знал народ. Нет, не слышен больше рог, Луком не звенит стрелок. Не трубит рожок впотьмах Ни в степи, ни на холмах, И в лесу не слышно смеха: Не повергнет больше эхо Нынче путника в испуг Шуткой, в чаще слышной вдруг. В дни июня даль ясна, В путь: хоть солнце и луна Или светлых семь Плеяд Свет в пути тебе струят, Робин Гуд, мне поверь, Не увидишь ты теперь, По пустой баклаге счет Уж никто не отобьет, Напевая песнь ловцов, Этим скоротать готов Путь к веселости своей Возле Трента, средь полей… Навсегда ушли отсель Песня, шутка, пряный эль… Нет веселых плясок ныне, Смолкла песнь о Гамелине. Где разбойник удалой, Скрытый в зелени пустой? Век былой прошел, пропал… Если б нынче Робин встал Из могилы средь полян, Если б дева Мариан Снова в этот лес пришла, Явь бы их с ума свела: Повалил дубы с тех пор Корабельщика топор, И в волнах гниют они. Пчелы смолкли в наши дни, Нынче — странно! — даже мед Всяк за деньги лишь возьмет! Будем петь мы все равно: Славься Линкольна сукно! Слава старой тетиве! Слава плещущей листве! Славься, старый громкий рог! Славься, сметливый стрелок! Славься, Дюжий Малый Джон, Конь твой также восхвален! Славься, храбрый Робин Гуд, Что в лесу нашел приют! Славься, дева Мариан! Славься, весь разбойный клан! Пусть прошли те дни — вдвоем Песню мы с тобой споем. Не позднее 3 февраля 1818
СТРОКИ О ТРАКТИРЕ «ДЕВА МОРЯ» Души бардов, ныне сущих В горних долах, в райских кущах! Разве этот лучший мир Лучше, чем у нас трактир «Дева Моря», где по-царски Угостят тебя Канарским, Где оленина всегда Слаще райского плода? Наслаждались этим чудом Марианна с Робин Гудом, Как, бывало, в оны дни Пировали здесь они! Слышал я, что было дело: С крыши вывеска слетела, Поднялась на небосвод, И под нею звездочет Вдруг увидел вас, веселых, За столом и в ореолах, Осушающих до дна Бочку доброго вина, Возносящих к небу чаши В честь Созвездья Девы Нашей! Души бардов, ныне сущих В горных долах, в райских кущах! Разве этот лучший мир Лучше, чем у нас трактир? |