- Parare ad ad infernum, - прошептал Скала.

- Приготовся к Аду, - от переводчика.

Десятки маленьких лучиков света окружили высохшую руку Скалы. Игни. Мельчайшие элементали силы, что могут быть призваны только им.

Так. Круто.

Я опираюсь на каменную стену и обнимаю себя за локти.

- Люблю этот момент.

Улыбка слышится в голосе Уолкера.

- Я тоже.

С появлением все новых игни, вихрь из них превращается в двухфутовый столб света. Колонна душ. Ослепляющий столб соскальзывает с носилок Скалы и начинает расти в ширь, пересекая пол Арены.

Колонна душ окружает призрачные ноги душителя. Дух ошеломленно стоит, пока игни медленно охватывают его тело, каждый крошечный лучик света огибает и подныривает под своего соседа, словно множество серебряных рыбок. На мгновение игни вокруг Душителя вспыхнули ярче, затем все исчезло. Осужденная душа канула в Ад.

Я ударила рукой об руку в жесте "моя работа здесь окончена".

Уолкер положил руку мне на плечо. Я перенесла свое внимание проч от Арены.

- Время вернуть тебя домой, Майла.

- Не так быстро, мистер.

Уолкер успехается.

- Это та часть в которой ты уходишь, пока я не соглашусь выкрасть тебя на просмотр какого-нибудь матча?

Он меня сделал.

- Да, это она. - я надуваю губы. Мои энциклопедические знания о демонах и Арене приходятся как нельзя кстати во время таких разговоров как этот. - На следующей неделе на Арену должны будут привезти Келлула демонов. Сууууупер-редких. Они должны быть прозрачны и светиться изнури. - я показывала на своем животе, как на наглядном пособии. Уолкер действительно классный художник. Иногда, он разрешает мне посмотреть на его рисунки демонов.

- Келлула, говоришь?

Золотая жила. Он должно быть никогда еще не рисовал их.

- Ага.

- Договорились. - он протянул мне руку. - А сейчас, я должен врнуть тебя в школу.

- Вообще-то, сначала мне надо домой. Мне надо переодеться и взять учебники. Что значит, что у меня есть чуть больше времени насладиться халявой, прежде чем я вернусь в класс. Замечательно. Я получу нагоняй из-за тебя и Листа Опозданий.

- Мы оба. - я взяла его за руку. - Забей на это.

Склонив голову, Уолкер создает портал. Мой желудок скручивает только от взгляда на это. Вместе мы покидаем песчаный пол арены, проваливаемся сквозь темноту портала и затем приземляемся на серый ковер моей гостиной комнаты. Я подавляю свои рвотные рефлексы. Глупый портал.

Наконившись, Уолкер придирчиво осматривает мое лицо.

- С тобой все в порядке, Майла?

- Да, я в порядке. - я делаю несколько глубоких вздохов и очищаю голову. - Спасибо.

- До следующего раза. - он поворачивается к открытому порталу; я хватаю его рукав.

- Что? - мой рот расплывается в коварной улыбке. - Ты не хочешь зависнуть со мной и Мамой, пока мы обсуждаем мое офигенное утро на Арене?

Он сбегает от меня на низком старте.

- О, нет.

- Трус.

- Чем и горжусь. - он дает задний ход в открытый портал и исчезает.

Хотела бы я уметь сбегать с той же легкостью.

Распрямив плечи, я приготовилась к маминой инквизиции, часть вторая. Обычно, допрос начинается со скоропалительного огня вопросов следующего за вялыми объятьями, сентиментальными слезами и громкими восклицаниями "Я тебя уже потеряла, малышка!". Если повезет, от всего этого я получу еще и домашние пирожные.

Усмехаюсь. Уже чувствую привкус удачи.

Глава вторая

Качнувшись с пятки на носок, я осматриваю пустую гостиную.

- Мам? - нет, ответа.

Странно. Мама редко покидает дом. Особенно редко, если знает, что я ушла сражаться на Арену. В эти дни она как приклеенная стоит у входной двери.

Я огляделась. Наш одноэтажный дом - это длинный прямоугольник с кухней в дальнем левом конце и гостиной посредине. Две спальни и одна ванная в дальнем правом. Там же жуткий подвал, но туда я спускаюсь только что бы запихнуть одежду в стиральную машину и сбежать, словно из Ада.

Все двери были открыты, а комнаты пусты. Все, кроме маминой спальни.

Я постучала в закрытую дверь.

- Привет?

Снова нет ответа.

Миллиметр за миллиметром я открываю дверь. Мома сидит у подножья своей кровати, сжимая в руках пурпурную мантию. Ее янтарное лицо блестит от слез. Я сажусь и обнимаю одной рукой ее хрупкие плечи.

- Что случилось, Мам?

Ее голос звучит низко и тихо.

- Я искала швейные инструменты и нашла это.

Она скрутила мантию в комок на своих коленях. Слезы капали с ее носа на нежную ткань. С чрезмерно тревожной мамой я могу справиться. С истеричной, ноющей, драматизирующей? Нет проблем. Но эта неимоверная, костипробирающая печаль? Мне хочется завернуть ее в одеяло, а затем выйти и убить того, кто сделал ее столь несчастной.

Я нежно сжимаю ее плечи.

- Так, что с этой мантией?

Мама повернулась ко мне, ее шоколадные глаза опухли.

- Ты не знаешь?

Вопрос с подвохом, с острым как нож подвохом. Если я отвечу неправильно, то воткну ей этот нож прямо в сердце. Мой большой палец выписывает успокаивающие круги по ее плечу.

- Нет, Мам, не знаю. - я задержала дыхание, надеясь, что такой ответ успокоит ее.

Но он не успокоил.

Мама леденеет.

- Ясно. - все цвета уходят с ее лица.

Мое сердце сжимается. Каким-то образом из-за меня она почувствовала себя еще хуже и это заставляет меня чувствовать себя самой отвратительной дочерью на свете. Если бы она только рассказала мне что с ней произошло.

Со всей силы прижимая мантию к своему животу, мама поднялась на ноги.

- Мне нужно какое-то время побыть одной.

- Без проблем. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом, я здесь.

Мама засунула мантию на дно ящика ее гардероба.

- Я не буду говорить об этом. - ее голос ломается. - Никогда.

Реальность ее слов бьет в меня, словно кулак. Моя нижняя губа дрожит. Я никогда в серьез, не считала, что Мама в конечном итоге не расскажет мне все о своем прошлом. Но сейчас, видя отчаяние в опухших глазах, я знаю, что она не расскажет. Кто бы ни был моим отцом, чтобы ни произошло с ней во время войны с Армагеддоном, эти секреты умрут вместе с ней.

Я медленно киваю, мои глаза жжёт.

- Ладно.

Она садится на край кровати.

- Мне жаль, Майла.

- Все нормально. - это не так, но я не хочу дважды за день ответить неправильно.

Закрыв за собой дверь, я шагнула в гостиную. И рухнула на драный диван. Узел из эмоций сжимал мое горло. Какими бы ее секреты не были, они душат нас обоих.

Я выпрямляю спину. Та же Майла Льюис, что сражает невероятно злые души не может отказаться от выяснения того, кем она на самом деле является. Дюйм за дюймом, поднявшись на ноги, я расправляю плечи и марширую в свою комнату. Пора готовиться к школе.

Приняв быстрый душ, я копаюсь в своей одежде в поисках черной футболки и серых спортивных штанов. Нормы одежды устанавливает Министерство Контроля Голых Квази; для тинэйджеров это футболка и штаны. Я скривила губы. Классика упырьского абсурда - конечно, мы бы бегали голыми, если бы они не говорили нам что надеть. Я натягиваю поношенные футболку со штанами и кидаю взгляд на наручные часы. Я до сих успеваю на урок, что перед ланчем с Сисси. Замечательно.

Забросив рюкзак на плечо, я направляюсь к самой отвратительной, шумной и совершенно ненадежной машине во вселенной: Бетси - нашему зеленому универсалу.

Бетси - это топливопрожоный массивный шедевр. Она огромна, зелена и имеет потертую обшивку, подчеркивает которую запах потных кроссовок. Ее радио не работает, двигатель ненадежен и кто-то обклеил все пространство вокруг ее окон оранжевыми помпонами. Люблю ее.

Я скользнула на порванное переднее сидение и завела двигатель. Бетси чихает и кашляет, пока ее внутренности оживают. Тяжелая колонна ядовитого черного дыма возвышается над нами.